Он единственный в деревне, с кем она может поговорить о том, что их обоих интересует. Она все равно вернется. Он действовал слишком нетерпеливо и навязчиво. Нужно было понять. Это его проклятое нетерпение! Но месяц-два терпеливых ухаживаний исправят эту ошибку.
Потому что он по-настоящему любит ее, и если у нее есть хоть столько ума, сколько боги дали гусыне, она это поймет. Он зевнул, потянулся и потер сонные глаза. Плеснул в лицо холодной воды и отправился рассматривать свои новые владения.
Веревка на двери комнаты записей перерезана — опять, и он знает, чья это работа. Нет, она не сможет остаться в стороне от Дома Записей. Не хватало нескольких свитков. Не его записи и не те скучные отчеты о ежедневных делах и спорах деревенских баб, а очаровательные, но явно ложные рассказы о героизме и вторжениях, о великих делах и временах, полных отчаяния. Те, что она особенно любит.
— Арона! — позвал он. — Арона! — Покачал головой, причесался, немного поел и отправился к дому ее матери.
Бетиас ее не видела.
— Разве она не с тобой? — удивилась она. Спросила явно искренне. Эгил прошел к кузнице, потом побежал. Никто из подруг понятия не имел, где Арона, но все считали, что она с ним. Эгил покрылся холодным потом.
— Арона! — взревел он и побежал к пещерам. За ним последовало несколько женщин с факелами. В пещерах Ароны нет, и никаких признаков, что она здесь вообще была.
Спрашивать волшебницу бесполезно: несколько женщин сообщили Эгилу, что она уехала, как и собиралась.
— Разве ты не знал? — удивилась старейшая, Раула, дочь Милены.
Арона исчезла, и с нею половина деревенской истории. «Ну, хорошо, — подумал он, — эти рассказы все равно выдуманы. Женщины, которые правят городом. Всадники-оборотни, которым наносит поражение армия обыкновенных людей. Соколиная богиня мстит смертным. — Гораздо лучше и покойнее без таких фантазий. — Арона! — жалобно воскликнул Эгил. — Почему ты так поступила? Если бы я знал, что значат для тебя эти глупые сказки, я бы подарил их тебе. Вернись ко мне, мы помиримся».
Глава тринадцатая. Жабы
— Посидишь у моего огня? — Одинокий путник, предложивший гостеприимство, был одет просто, но чисто, насколько можно быть чистым в дороге. И говорил он вежливо. Арона слезла с мула, которого назвала Леннис, и подошла к костру. Она не чувствовала присутствия зла ни тогда, ни позже, когда они разговаривали. Она рассказала о том, что едет в Лормт, рассказала о своем споре с Эгилом за место хранительницы записей и о решении старейших. А он говорил о своей жене и доме, о детях, о дочерях, в которых смысл его существования. Она рассказывала предания, и они разделили еду и вино.
А потом она сняла шапку. Глаза ее собеседника расширились.
— Девчонка? Ну! Боги наконец-то улыбнулись мне! Сегодня моя постель будет теплой! — Она покачала головой и отступила. Он достал из мешка кусок красивых кружев. — Я буду щедрым, — уговаривал он ее.
— Спасибо, но нет, —. твердо отказала она, отступая еще дальше и положив руку на нож. Он прыгнул к ней и схватил одной рукой за горло, а другой выхватил кинжал — быстрее, чем успел заметить глаз.
— А кто ты, если не шлюха? — рявкнул он. — Девка разбойников, приманивающая путников, пока остальные ждут в засаде?
— Я путница! Я тебе уже говорила! — кричала она, пытаясь одной рукой достать нож, а ногтями другой впиваясь ему в руку. — Ты предложил разделить твой костер, а теперь ведешь себя, как зверь в течке! О, Леннис была права! Это наша мельничиха, — выдохнула Арона, — и раньше я никогда не считала ее правой. Но теперь…
— Если ты этого не хочешь, — удивился он, искренне озадаченный, — то почему показала мне, что ты девушка? Я думал, это значит… ну, что бы подумал на моем месте любой мужчина? Сколько тебе лет? И какова на самом деле твоя история?
— Четырнадцать, — сдавленно ответила Арона, — почти пятнадцать, а этот Эгил, о котором я рассказывала, он хотел… он пытался… и я убежала…
Мужчина отступил.
— Прошу прощения. Но если ты намерена и дальше продолжать свое безумное путешествие, не снимай своей мальчишеской маскировки, пока не доберешься до тетки или куда еще ты там направляешься. — Он убрал кинжал в ножны и сел. — Меня можешь больше не бояться. Я тебе верю и, великие боги, у меня есть дочери! — Он с сожалением покачал головой. — Выбирать между похотливым хозяином и опасной дорогой! Они тоже могут оказаться в таком положении, если мне не повезет. Как тебя зовут?
— Арона, дочь Бетиас. — Девушка села подальше от него, но приняла питье, которое он с извинением предложил. Но почему он смотрит на нее так сочувственно? — Госпожа волшебница, с которой я проехала часть пути, многое мне рассказала, но, — голос девушки дрогнул, — не все. В этой земле даже малые дети должны думать о самозащите.
— Войны… — проворчал он. — Эта твоя спутница волшебница… Ты благоразумно поступила, что поехала с ней. Храбрая девушка! Теперь ложись спать, — уже мягко проговорил он. — Если хочешь, держи нож в руке. Я тебе не причиню вреда. Но что касается других мужчин — всегда будь настороже.
Она спала, но беспокойно, и проснулась по-прежнему уставшей. И отныне ехала только с женщинами или одна.
Грубые бородатые мужчины у костра усмехались, слушая, как юный рассказчик драматически снижает тон своего ясного голоса.
— И лиса-волк изумленно воскликнула: «Сестра? Почему ты называешь меня сестрой, маленький глупый цыпленок?» И когда она это сказала, — рассказчик на мгновение остановился, — цыпленок вылетел у нее из пасти и убежал. И никогда больше лисе-волку не удавалось поймать маленького желтого цыпленка!
Мужчины смеялись, их дети хлопали в ладоши и веселились.
— Еще! Еще! — умоляла девушка из одной семьи в лагере.
Рассказчик, которого звали Арон, сын Бетиаса, встал, поклонился женщинам и детям, собрал свои вещи и уложил в седельную сумку мула, по кличке Леннис. Ездить с женщинами или одной. Что за нелепая земля?! На дорогах полно мужчин, и ни одной женщине не стоит ехать в одиночестве. Если только не заманивает неосторожных в засаду, как говорил тот ее первый попутчик. А те женщины, что едут с мужчинами, не могут ничего сказать, и с ними нельзя поговорить. Каждый раз, думая об этом, Арона чувствовала горечь во рту.
Наступило новолуние, потом луна снова начала прибывать с тех пор, как девушка покинула деревню Риверэдж. Сзади осталась широкая долина реки Эс, впереди горы, в которых расположен Лормт. Арона устало думала о своих впечатлениях от земли чужаков.
Некоторые из них добры, другие жестоки. Иногда ее прогоняли от дверей, как бродягу, иногда делились последними крохами. Все были искалечены войной, у многих дома в развалинах, поля опустошены, сами камни домов обрушились и обгорели под действием невероятно мощной энергии, высвободившейся в ночь Поворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Потому что он по-настоящему любит ее, и если у нее есть хоть столько ума, сколько боги дали гусыне, она это поймет. Он зевнул, потянулся и потер сонные глаза. Плеснул в лицо холодной воды и отправился рассматривать свои новые владения.
Веревка на двери комнаты записей перерезана — опять, и он знает, чья это работа. Нет, она не сможет остаться в стороне от Дома Записей. Не хватало нескольких свитков. Не его записи и не те скучные отчеты о ежедневных делах и спорах деревенских баб, а очаровательные, но явно ложные рассказы о героизме и вторжениях, о великих делах и временах, полных отчаяния. Те, что она особенно любит.
— Арона! — позвал он. — Арона! — Покачал головой, причесался, немного поел и отправился к дому ее матери.
Бетиас ее не видела.
— Разве она не с тобой? — удивилась она. Спросила явно искренне. Эгил прошел к кузнице, потом побежал. Никто из подруг понятия не имел, где Арона, но все считали, что она с ним. Эгил покрылся холодным потом.
— Арона! — взревел он и побежал к пещерам. За ним последовало несколько женщин с факелами. В пещерах Ароны нет, и никаких признаков, что она здесь вообще была.
Спрашивать волшебницу бесполезно: несколько женщин сообщили Эгилу, что она уехала, как и собиралась.
— Разве ты не знал? — удивилась старейшая, Раула, дочь Милены.
Арона исчезла, и с нею половина деревенской истории. «Ну, хорошо, — подумал он, — эти рассказы все равно выдуманы. Женщины, которые правят городом. Всадники-оборотни, которым наносит поражение армия обыкновенных людей. Соколиная богиня мстит смертным. — Гораздо лучше и покойнее без таких фантазий. — Арона! — жалобно воскликнул Эгил. — Почему ты так поступила? Если бы я знал, что значат для тебя эти глупые сказки, я бы подарил их тебе. Вернись ко мне, мы помиримся».
Глава тринадцатая. Жабы
— Посидишь у моего огня? — Одинокий путник, предложивший гостеприимство, был одет просто, но чисто, насколько можно быть чистым в дороге. И говорил он вежливо. Арона слезла с мула, которого назвала Леннис, и подошла к костру. Она не чувствовала присутствия зла ни тогда, ни позже, когда они разговаривали. Она рассказала о том, что едет в Лормт, рассказала о своем споре с Эгилом за место хранительницы записей и о решении старейших. А он говорил о своей жене и доме, о детях, о дочерях, в которых смысл его существования. Она рассказывала предания, и они разделили еду и вино.
А потом она сняла шапку. Глаза ее собеседника расширились.
— Девчонка? Ну! Боги наконец-то улыбнулись мне! Сегодня моя постель будет теплой! — Она покачала головой и отступила. Он достал из мешка кусок красивых кружев. — Я буду щедрым, — уговаривал он ее.
— Спасибо, но нет, —. твердо отказала она, отступая еще дальше и положив руку на нож. Он прыгнул к ней и схватил одной рукой за горло, а другой выхватил кинжал — быстрее, чем успел заметить глаз.
— А кто ты, если не шлюха? — рявкнул он. — Девка разбойников, приманивающая путников, пока остальные ждут в засаде?
— Я путница! Я тебе уже говорила! — кричала она, пытаясь одной рукой достать нож, а ногтями другой впиваясь ему в руку. — Ты предложил разделить твой костер, а теперь ведешь себя, как зверь в течке! О, Леннис была права! Это наша мельничиха, — выдохнула Арона, — и раньше я никогда не считала ее правой. Но теперь…
— Если ты этого не хочешь, — удивился он, искренне озадаченный, — то почему показала мне, что ты девушка? Я думал, это значит… ну, что бы подумал на моем месте любой мужчина? Сколько тебе лет? И какова на самом деле твоя история?
— Четырнадцать, — сдавленно ответила Арона, — почти пятнадцать, а этот Эгил, о котором я рассказывала, он хотел… он пытался… и я убежала…
Мужчина отступил.
— Прошу прощения. Но если ты намерена и дальше продолжать свое безумное путешествие, не снимай своей мальчишеской маскировки, пока не доберешься до тетки или куда еще ты там направляешься. — Он убрал кинжал в ножны и сел. — Меня можешь больше не бояться. Я тебе верю и, великие боги, у меня есть дочери! — Он с сожалением покачал головой. — Выбирать между похотливым хозяином и опасной дорогой! Они тоже могут оказаться в таком положении, если мне не повезет. Как тебя зовут?
— Арона, дочь Бетиас. — Девушка села подальше от него, но приняла питье, которое он с извинением предложил. Но почему он смотрит на нее так сочувственно? — Госпожа волшебница, с которой я проехала часть пути, многое мне рассказала, но, — голос девушки дрогнул, — не все. В этой земле даже малые дети должны думать о самозащите.
— Войны… — проворчал он. — Эта твоя спутница волшебница… Ты благоразумно поступила, что поехала с ней. Храбрая девушка! Теперь ложись спать, — уже мягко проговорил он. — Если хочешь, держи нож в руке. Я тебе не причиню вреда. Но что касается других мужчин — всегда будь настороже.
Она спала, но беспокойно, и проснулась по-прежнему уставшей. И отныне ехала только с женщинами или одна.
Грубые бородатые мужчины у костра усмехались, слушая, как юный рассказчик драматически снижает тон своего ясного голоса.
— И лиса-волк изумленно воскликнула: «Сестра? Почему ты называешь меня сестрой, маленький глупый цыпленок?» И когда она это сказала, — рассказчик на мгновение остановился, — цыпленок вылетел у нее из пасти и убежал. И никогда больше лисе-волку не удавалось поймать маленького желтого цыпленка!
Мужчины смеялись, их дети хлопали в ладоши и веселились.
— Еще! Еще! — умоляла девушка из одной семьи в лагере.
Рассказчик, которого звали Арон, сын Бетиаса, встал, поклонился женщинам и детям, собрал свои вещи и уложил в седельную сумку мула, по кличке Леннис. Ездить с женщинами или одной. Что за нелепая земля?! На дорогах полно мужчин, и ни одной женщине не стоит ехать в одиночестве. Если только не заманивает неосторожных в засаду, как говорил тот ее первый попутчик. А те женщины, что едут с мужчинами, не могут ничего сказать, и с ними нельзя поговорить. Каждый раз, думая об этом, Арона чувствовала горечь во рту.
Наступило новолуние, потом луна снова начала прибывать с тех пор, как девушка покинула деревню Риверэдж. Сзади осталась широкая долина реки Эс, впереди горы, в которых расположен Лормт. Арона устало думала о своих впечатлениях от земли чужаков.
Некоторые из них добры, другие жестоки. Иногда ее прогоняли от дверей, как бродягу, иногда делились последними крохами. Все были искалечены войной, у многих дома в развалинах, поля опустошены, сами камни домов обрушились и обгорели под действием невероятно мощной энергии, высвободившейся в ночь Поворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43