Звезд было девять... "Тройка в квадрате!" - подумал Глеб.
Кроме Казуры, все были заняты в этот момент, и обмен мнениями,
естественно, откладывался. На устрашающе высокой ноте звенели эритроны,
вразноголосицу трещали цикадами зуммеры стартовых служб. Два коротких
гудка - сигнал зарождения мощного импульса преобразования энергии, начало
большого цикла. Возросла искусственная тяжесть, и прежде всего эту
возросшую тяжесть уловили руки операторов - стало труднее работать на
пультах.
Туманов, Квета и Гога ассистировали сегодня на редкость согласованно,
Глеб обобщал усилия операторов, создавая сложную, но жизнеспособную,
точную схему эр-позитации на основе заданного режима. Наконец последний
аккорд - ТР-запуск по созданной схеме проконтролируют автоматы. Глеб
откинулся в кресле, опустил свинцово-тяжелые руки на подлокотники.
Он почти физически ощущал, как под давлением стихии космических сил,
разбуженных в камере транспозитации, неотвратимо прогибается
пространство... Там, в этой камере, довольно быстро возникает нечто,
называемое для удобства "гиперпространственным туннелем".
Трудновообразимое нечто, скрытое для непосредственного восприятия
абстрактной формой громоздких математических уравнений... Но все идет как
надо, все идет хорошо. Если, конечно, не слишком тревожить себя феноменом
белых звезд и смутным, нехорошим предчувствием. Скорее бы последняя
команда: "Пуск!"
- Я прав, - нарушил молчание Гога. - Звезд было девять.
- Три, потом девять, - добавил Глеб. - Поздравляю. Мы открыли способ
гиперпространственной видеосвязи.
- Тройка в квадрате... - пробормотал Туманов. - Это сигнал. И если
это сигнал не с "Дипстара", я отказываюсь понимать...
- Нет, - сказал Глеб. - Это сигнал не с "Дипстара". Это скорее...
Глеб встретился глазами с Калантаровым, умолк. Нехорошее предчувствие
мгновенно уступило место ясному ощущению чего-то непоправимого. У шефа
было незнакомое и страшноватое лицо, глаза ввалились, подбородок окаменел.
Огни индикаторов пульта освещали это лицо быстро переменными волнами
оранжевого и пронзительно-голубого сияния.
- Это не видеосвязь, - жестко сказал Калантаров. - Вернее, не только
видеосвязь. Это единственно мыслимый способ сверхдальней фокусировки
эр-поля. И понял я это слишком поздно...
Он опустился в кресло.
- Если бы мог, я отменил бы транспозитацию.
Глеб подался вперед и замер, задержанный привязными ремнями.
- Почему нельзя отменить транспозитацию? - спросил Казура.
- Потому что высвободившаяся внутри защитного контура энергия
превратит астероид в металлическую пыль, - пристально глядя на
Калантарова, пояснил Гога. Он тоже почуял неладное.
Однако из шестерых присутствующих лишь Калантаров и Глеб были
встревожены по-настоящему. Волны голубого огня захлестывали оранжевое
сияние, звуковые сигнализаторы синхротаймеров отсчитывали последние
секунды большого цикла. Калантаров и Глеб с непонятным для остальных
напряжением ожидали момент включения стартовой тяги. Смотрели друг другу в
глаза и, оцепенев от страха за людей, стоящих в камере на когертонах,
ждали развязки. И ничего не могли изменить. "Неужели ничего нельзя
придумать, шеф?!" Калантаров опустил глаза. Нет, конечно. Три ТР-установки
- "Зенит", "Дипстар" и чужая - работают в одном режиме. И всему виной
карандаш, упущенный Кветой в блок эритронов. Вернее, его изображение,
которым быстро воспользовались чужаки для точной фокусировки эр-поля.
Слишком точной, судя по четкости изображения ответного, сигнала - белых
звезд!..
Глеб лихорадочно перебирал в уме возможные последствия ТР-запуска.
Очень мешала уверенность в том, что шеф вот так же лихорадочно пытается
найти какой-то выход. И не находит... И может быть, не найдет. Из шестерых
сейчас только двое могли попытаться найти какой-нибудь выход. Впрочем, из
пятерых Казура не в счет. "Коллектив сужается и расширяется, шеф,
коллектив пульсирует. Сейчас наш коллектив в состоянии коллапса. Я и вы,
вы и я - всего двое, и на нас вся надежда. Думайте, шеф, думайте!.."
- Принимаем вызов, - сказал Калантаров. - Иного выхода нет. Пуск!
Иного выхода нет... Перед глазами возникло видение: монополярно
вывернутый Клаус. Глеб взял аккорд, высвобождая энергию для стартовой
тяги. Завыла сирена.
Голубые огни индикаторов пульта дрогнули и стали постепенно угасать,
уступая место оранжевым. До боли в пальцах Глеб вцепился в подлокотники
кресла. Всю жизнь мечтать о звездной транспозитации, и теперь, когда
судьба мимоходом небрежно швыряет в руки эту фантастическую возможность,
цепенеть от ужаса, бессильно ожидая катастрофы! Миры на ладонях...
Чудовищный толчок. Светильник под куполом съежился и угас, и словно
раздвинулись в куполе вертикальные узкие заслонки, брызнув в затемненную
диспетчерскую мертвенно-голубоватым светом. Глеб машинально поправил
сползшие привязные ремни. Бледно светящийся мениск пульсировал. На первый
взгляд пульсация была нормальной. Щелкали синхротаймеры, эритронов не было
слышно - их надоедливый звон нормально сместился в диапазон ультразвуковых
частот. Оранжевое пламя индикаторов тускнело. Через девять-десять секунд
все будет ясно...
- Пять. Шесть. Семь!.. - четко скандировал Гога. - Восемь. Девять.
Десять! Одиннадцать...
Над командным пультом в голубоватых сумерках выросла фигура
Калантарова.
- Внимание, Воронин! Первая очередь энергорезерва... Пуск!
"Есть первая очередь!" - доложили тонфоны.
Ярко вспыхнуло оранжевое озерцо, осветив Калантарова снизу. "Борьба!
- сообразил Глеб. - Схватка в гиперпространстве! Не дать захлебнуться
стартовой тяге!" Глеб яростно подергал кисти дрожащих рук, наложил пальцы
на клавиатуру.
- Пульсация возрастает, - бесстрастным голосом предупредил Туманов. -
Выше нормы на две и четыре десятых.
Не дожидаясь команды, Глеб торопливо взял аккорд. Зашевелились фигуры
операторов, окруженные странно искрящимися голубоватыми ореолами. Фигура
Казуры оставалась недвижной и, словно в награду за это, была украшена
двойным ореолом.
- Внимание! - резко сказал Калантаров. - Вторая очередь... Пуск!
Сильный толчок. Станция затрепетала от первого до последнего яруса,
пронизанная мощными волнами гравифлаттера. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на
качелях. Глеб стиснул зубы. Взлет - невесомость, падение - кружится
голова... Хуже всех приходилось шефу - он не успел пристегнуться ремнями и
теперь, уцепившись за кресло, выделывал довольно сложные акробатические
номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Кроме Казуры, все были заняты в этот момент, и обмен мнениями,
естественно, откладывался. На устрашающе высокой ноте звенели эритроны,
вразноголосицу трещали цикадами зуммеры стартовых служб. Два коротких
гудка - сигнал зарождения мощного импульса преобразования энергии, начало
большого цикла. Возросла искусственная тяжесть, и прежде всего эту
возросшую тяжесть уловили руки операторов - стало труднее работать на
пультах.
Туманов, Квета и Гога ассистировали сегодня на редкость согласованно,
Глеб обобщал усилия операторов, создавая сложную, но жизнеспособную,
точную схему эр-позитации на основе заданного режима. Наконец последний
аккорд - ТР-запуск по созданной схеме проконтролируют автоматы. Глеб
откинулся в кресле, опустил свинцово-тяжелые руки на подлокотники.
Он почти физически ощущал, как под давлением стихии космических сил,
разбуженных в камере транспозитации, неотвратимо прогибается
пространство... Там, в этой камере, довольно быстро возникает нечто,
называемое для удобства "гиперпространственным туннелем".
Трудновообразимое нечто, скрытое для непосредственного восприятия
абстрактной формой громоздких математических уравнений... Но все идет как
надо, все идет хорошо. Если, конечно, не слишком тревожить себя феноменом
белых звезд и смутным, нехорошим предчувствием. Скорее бы последняя
команда: "Пуск!"
- Я прав, - нарушил молчание Гога. - Звезд было девять.
- Три, потом девять, - добавил Глеб. - Поздравляю. Мы открыли способ
гиперпространственной видеосвязи.
- Тройка в квадрате... - пробормотал Туманов. - Это сигнал. И если
это сигнал не с "Дипстара", я отказываюсь понимать...
- Нет, - сказал Глеб. - Это сигнал не с "Дипстара". Это скорее...
Глеб встретился глазами с Калантаровым, умолк. Нехорошее предчувствие
мгновенно уступило место ясному ощущению чего-то непоправимого. У шефа
было незнакомое и страшноватое лицо, глаза ввалились, подбородок окаменел.
Огни индикаторов пульта освещали это лицо быстро переменными волнами
оранжевого и пронзительно-голубого сияния.
- Это не видеосвязь, - жестко сказал Калантаров. - Вернее, не только
видеосвязь. Это единственно мыслимый способ сверхдальней фокусировки
эр-поля. И понял я это слишком поздно...
Он опустился в кресло.
- Если бы мог, я отменил бы транспозитацию.
Глеб подался вперед и замер, задержанный привязными ремнями.
- Почему нельзя отменить транспозитацию? - спросил Казура.
- Потому что высвободившаяся внутри защитного контура энергия
превратит астероид в металлическую пыль, - пристально глядя на
Калантарова, пояснил Гога. Он тоже почуял неладное.
Однако из шестерых присутствующих лишь Калантаров и Глеб были
встревожены по-настоящему. Волны голубого огня захлестывали оранжевое
сияние, звуковые сигнализаторы синхротаймеров отсчитывали последние
секунды большого цикла. Калантаров и Глеб с непонятным для остальных
напряжением ожидали момент включения стартовой тяги. Смотрели друг другу в
глаза и, оцепенев от страха за людей, стоящих в камере на когертонах,
ждали развязки. И ничего не могли изменить. "Неужели ничего нельзя
придумать, шеф?!" Калантаров опустил глаза. Нет, конечно. Три ТР-установки
- "Зенит", "Дипстар" и чужая - работают в одном режиме. И всему виной
карандаш, упущенный Кветой в блок эритронов. Вернее, его изображение,
которым быстро воспользовались чужаки для точной фокусировки эр-поля.
Слишком точной, судя по четкости изображения ответного, сигнала - белых
звезд!..
Глеб лихорадочно перебирал в уме возможные последствия ТР-запуска.
Очень мешала уверенность в том, что шеф вот так же лихорадочно пытается
найти какой-то выход. И не находит... И может быть, не найдет. Из шестерых
сейчас только двое могли попытаться найти какой-нибудь выход. Впрочем, из
пятерых Казура не в счет. "Коллектив сужается и расширяется, шеф,
коллектив пульсирует. Сейчас наш коллектив в состоянии коллапса. Я и вы,
вы и я - всего двое, и на нас вся надежда. Думайте, шеф, думайте!.."
- Принимаем вызов, - сказал Калантаров. - Иного выхода нет. Пуск!
Иного выхода нет... Перед глазами возникло видение: монополярно
вывернутый Клаус. Глеб взял аккорд, высвобождая энергию для стартовой
тяги. Завыла сирена.
Голубые огни индикаторов пульта дрогнули и стали постепенно угасать,
уступая место оранжевым. До боли в пальцах Глеб вцепился в подлокотники
кресла. Всю жизнь мечтать о звездной транспозитации, и теперь, когда
судьба мимоходом небрежно швыряет в руки эту фантастическую возможность,
цепенеть от ужаса, бессильно ожидая катастрофы! Миры на ладонях...
Чудовищный толчок. Светильник под куполом съежился и угас, и словно
раздвинулись в куполе вертикальные узкие заслонки, брызнув в затемненную
диспетчерскую мертвенно-голубоватым светом. Глеб машинально поправил
сползшие привязные ремни. Бледно светящийся мениск пульсировал. На первый
взгляд пульсация была нормальной. Щелкали синхротаймеры, эритронов не было
слышно - их надоедливый звон нормально сместился в диапазон ультразвуковых
частот. Оранжевое пламя индикаторов тускнело. Через девять-десять секунд
все будет ясно...
- Пять. Шесть. Семь!.. - четко скандировал Гога. - Восемь. Девять.
Десять! Одиннадцать...
Над командным пультом в голубоватых сумерках выросла фигура
Калантарова.
- Внимание, Воронин! Первая очередь энергорезерва... Пуск!
"Есть первая очередь!" - доложили тонфоны.
Ярко вспыхнуло оранжевое озерцо, осветив Калантарова снизу. "Борьба!
- сообразил Глеб. - Схватка в гиперпространстве! Не дать захлебнуться
стартовой тяге!" Глеб яростно подергал кисти дрожащих рук, наложил пальцы
на клавиатуру.
- Пульсация возрастает, - бесстрастным голосом предупредил Туманов. -
Выше нормы на две и четыре десятых.
Не дожидаясь команды, Глеб торопливо взял аккорд. Зашевелились фигуры
операторов, окруженные странно искрящимися голубоватыми ореолами. Фигура
Казуры оставалась недвижной и, словно в награду за это, была украшена
двойным ореолом.
- Внимание! - резко сказал Калантаров. - Вторая очередь... Пуск!
Сильный толчок. Станция затрепетала от первого до последнего яруса,
пронизанная мощными волнами гравифлаттера. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на
качелях. Глеб стиснул зубы. Взлет - невесомость, падение - кружится
голова... Хуже всех приходилось шефу - он не успел пристегнуться ремнями и
теперь, уцепившись за кресло, выделывал довольно сложные акробатические
номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21