– Затем вы говорите: «V» означает «Victory» – победа, и не с маленькой буквы, а с большой». Это пароль. Поняли? Тогда второй великий умник кладет указательный палец левой руки поперек этих двух поднятых пальцев, так что «V» превращается в опрокинутое «А», и изрекает: «Прекрасно. Я это запомню». Что вы скажете, а? Боже мой, в каком идиотском мире мы живем! И подумать только, что миллионы жизней зависят от таких вот штучек! Но ничего не поделаешь. Ну-ка, Нейлэнд, прорепетируйте. Это вам может скоро пригодиться.
Я прорепетировал, и он похвалил меня. Затем продолжал:
– Я хотел поймать на эту удочку вашу Экстон, потому что я уже некоторое время подозреваю ее и она, кажется, изрядно глупа. Пытался ангажировать ее на сегодняшний вечер, а когда узнал, что она обедает с вами, попросил одного подполковника авиации, который в курсе всех моих дел, устроить вечеринку и пригласить ее. Там я пустил в ход новый знак, она сразу поверила и настояла, чтобы я приехал к ней и посмотрел на предполагаемое пополнение. Я, разумеется, не был в вас уверен, так же как и вы во мне. Скажите, Нейлэнд, как это вы так быстро ее раскусили?
– Ну, она, как вы уже заметили, глупа и вдобавок настолько ослеплена самомнением и своим нордическим величием, что не соблюдает никакой осторожности. Во-первых, она явно не из тех женщин, которые открывают подобного рода магазины. Она сказала мне, что сняла помещение за бесценок, а я через пять минут выяснил, что она врет. Во-вторых, она даже не дает себе труда подделываться под такую женщину – вспомните хотя бы ее гостиную… В-третьих, с ее происхождением и связями она, безусловно, могла бы занять видное место в руководстве одной из женских вспомогательных служб. Вот это бы ей как раз подошло. Но этого не случилось, потому что ее не было в Англии. Она жила припеваючи в нацистской Германии, ездила в Нюрнберг, и Геббельс говорил, что она похожа на вагнеровскую героиню; потом ее привели к присяге, обучили двум-трем приемам, а в первые дни войны приказали ехать в Америку и всячески вредить нам. Из Америки ей было предписано вернуться в Англию и открыть магазин, где она может быть весьма полезна…
– Но почему именно магазин? – спросил Периго. – Ведь это действительно совсем не ее дело. Деньги у нее, надо полагать, есть, почему же ей не предписали снять дом где-нибудь недалеко от города и завлекать молодых офицеров? По примеру нашего общего друга миссис Джесмонд, – засмеялся он. – Вы, конечно, знаете, что та для нас интереса не представляет.
– Да, она только обделывает делишки на черном рынке. Она просто красивая, избалованная, развратная тварь, – вскипел я вдруг. – Нас она не интересует, но я бы хотел, чтобы ее до конца войны заставили работать судомойкой в рабочей столовой.
– Полно вам, Нейлэнд, – запротестовал Периго. – Она прелестная, декоративная женщина…
– Обществу слишком дорого обходятся эти прелестные, декоративные женщины, – сказал я. – И я видел слишком много других женщин, которых мир этой Джесмонд спихнул в уличную канаву. А между тем каждая из них стоит сотни таких миссис Джесмонд. Пускай же отныне все миссис Джесмонд либо работают, либо подыхают с голоду.
– Вы слишком озлоблены, Нейлэнд, – сказал он мягко и посмотрел на меня внимательно и дружелюбно. – Я это почуял с первой встречи. Что-то было в вашей жизни такое… – Он закончил выразительным жестом.
– Ладно, не обо мне сейчас речь, – оборвал я его резче, чем хотелось. – Мы говорили о Диане Экстон. Ее магазинчик, я уверен, не простое прикрытие. Нацисты не так уж глупы, хотя и не такие великие умы, какими их считает эта идиотка. Я предполагаю – и упоминание о цветах в книжке Одни подтверждает мою догадку, – что «Магазин подарков» заменяет нацистам почтовую контору. Эти букетики искусственных цветов в окне служат для передачи сообщений человеку, который будто мимоходом останавливается поглазеть на витрину.
– Так же, как восхитительные руки и ноги мамзель Фифин, – вставил Периго с улыбкой. – Вы догадались и об этом, разумеется?
– Да. И заметил, что вы тоже это поняли. Кстати, я сегодня видел Фифин.
Я рассказал о встрече с Фифин и незнакомцем со шрамом на левой щеке. Периго о нем ничего не знал, и вообще я пришел к заключению, что вся картина ему менее ясна, чем мне. Я не сказал еще ни слова о моих главных двух подозрениях и решил пока не говорить. Я полностью доверял Периго, но намекнул, что разумнее каждому из нас идти своим собственным путем.
– А что вы скажете о Джо? – спросил Периго.
Я рассказал о зажигалке, которую Джо будто бы нашел десять дней тому назад, но которая, несомненно, была снята с трупа Олни. Рассказал и об окурке в лавке Силби. Подчеркнул, что Диана знакома с Джо гораздо ближе, чем хочет показать. Спросил, не знает ли Периго, чем занимался Джо после того, как разбомбили ресторан Борани и до приезда в Грэтли.
– Говорят, он приехал отчасти потому, что у него сдали нервы, – продолжал я. – Но ведь, когда он здесь объявился, настоящие бомбардировки уже прекратились. К тому же нервы у этого парня в полном порядке.
– Как приятно обрести, наконец, такого умного коллегу, – сказал Периго. – Я, конечно, сразу, еще в первый вечер в «Ягненке и шесте», заметил, что вы человек наблюдательный, но теперь я просто поражен и, кажется, даже немного завидую вашим успехам за несколько дней. Подумайте, ведь я сидку тут который месяц!
– Мы работали в неодинаковых условиях, – утешил я его. – Вам нужно было создать роль, а я приехал уже с готовой. Кроме того, люди, которых мы выслеживаем, стали сейчас беспечны и слишком уверены в себе. Правда, Диана, может быть, и самая глупая из всех, но посмотрите, какая наглая самонадеянность! А как они убрали беднягу Олни, это перетаскивание с места на место… инспектор сразу понял, что это убийство.
– Но Джо этого сделать не мог, хотя у него была зажигалка Олни, – медленно сказал Периго. – Потому что в тот час, когда Олни сшибли, Джо сбивал коктейли в баре.
– Да, это не Джо. Но Джо, должно быть, встретился с убийцей позднее – ночью или на другое утро – и получил от него зажигалку.
– Я тоже думаю, что Джо здесь как-то замешан, – сказал Периго. – Он у меня уже с некоторого времени на примете. Я запрашивал Лондон относительно того, что делал Джо после Борани. Оказывается, у него был мексиканский паспорт и в конце сорокового года он уехал в Америку. Не знаю, какие он нажал пружины, чтобы получить разрешение вернуться, во всяком случае, это было нелегко. Впрочем, может быть, его посольство, ничего не подозревая, помогло ему.
– Знаете, Периго, по-моему, здешняя организация формировалась в Америке. Там была Диана, туда ездил Джо, а может быть, еще выяснится, что и другие тоже. Где живет Джо?
– Снимает комнату в доме номер двадцать семь на Палмерстон-Плэйс, – мгновенно ответил Периго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57