В первый момент. Будь у него еще хоть десять секунд, он бы задумался. Его бы насторожило, что видео заблокировано, вы не обратились к нему по имени или званию, и вообще, информировать о текущих оперативных изменениях — это не ваша работа. Это мог бы сделать любой дежурный из Управления. У вас своих дел по горло, вам надо разбираться с подозреваемыми.
— Но у него не было этих десяти секунд. Он поднялся, чтобы подойти к телефону. В доме есть только один телефон, причем именно в этой комнате наверху, потому что она укреплена. Она предназначена только для полиции, когда в доме есть охраняемый свидетель. При наличии хорошего шпионского оборудования они могут это засечь. Им только этого и надо. Им надо разделить двух копов: один — наверху, другой — внизу. Надо задержать одного из них у телефона, пока не вскрыта охранная система. Он даже не успел закончить разговор, как они уже вошли.
— Кто об этом доложил? Кто сообщил, что два офицера убиты?
— Найт и Престон были обязаны докладывать раз в час, но не позвонили. К ним сразу послали группу поддержки, вот она их и нашла. Опрос свидетелей пока ничего не дал.
— Эти дома снабжены звукоизоляцией. Никто не смог бы расслышать выстрелы.
— Да, потому что они сразу закрыли за собой дверь. Ничего не упустили. Входят, один из них пинком захлопывает дверь. Найт Выходит из кухни, выкрикивает предупреждение. Не успевает обнажить ствол, его кладут. Престон успевает выпустить заряд, потом падает. Остается прикончить их обоих, быстро обыскать помещение — уж на этот раз они не повторят своей ошибки! — и уйти.
— Значит, у них где-то была машина, начиненная электроникой. Им же надо было вести наблюдение.
— Значит, был, по меньшей мере, еще один. А. может быть, и двое. Один — за рулем, другой управлял электроникой. Проникшие внутрь сообщают, что мишени там нет. Машина подбирает их в условленном месте или уезжает прямо в штаб-квартиру. А исполнители уходят. Уходят с места, потому что кто-то может заметить и запомнить двух парней, садящихся в фургон возле дома, где паре копов перерезали горло. Там вокруг всегда слишком много людей. Пешеходов, торговцев, таксистов. Не то что дыра, где они схватили Ньюман.
— Кто-то мог заметить двух парней на входе или на выходе, — предположила Пибоди.
— Да, будем на это надеяться. Но в любом случае это не так рискованно. Всего лишь пара пешеходов. Совсем не то что двое парней, заскакивающих в задние двери черного фургона: подробности похищения Ньюман передают в каждом выпуске новостей. Лучше изменить почерк и отказаться от узнаваемой модели.
— Знать бы еще, зачем им вообще все это понадобилось…
— Приходится работать с тем, что есть.
— Что мы, собственно, знаем? Превосходное владение электроникой и приборами слежения, налеты в стиле спецназа. Неопределенное количество участников. Хорошо слаженная команда. Эта команда получила заказ на устранение Свишеров. И у них есть неплохие шансы… Что? — резко спросила Ева, раздраженная стуком в дверь.
На пороге появилась детектив Джонсон:
— Извините, лейтенант…
— В чем дело, детектив?
— Я начала собирать деньги в фонд потерявших кормильца.
— Нам придется обсудить это позже.
— Нет, мэм, я не по этому поводу. Я зашла в приемник за взносами, и один из патрульных сказал, что у них в «обезьяннике» есть проститутка, которая хвастает, будто кое-что знает о случившемся. Он на нее разозлился — я имею в виду патрульного, — потому что она у них частая гостья. Уличная шлюха. Вечно ищет, на чем бы выгадать. У нее всегда в запасе есть какая-нибудь история. Он решил, что она просто слышала, как копы говорили между собой про Найта и Престона, и хочет привлечь к себе внимание. Может, оно и так, но кто его знает. Я не хотела, чтобы эту версию сразу отбросили. Лейтенант, эту женщину взяли на Восемьдесят девятой улице. Всего в паре кварталов от места преступления.
— Приведите ее в комнату для допросов. Мы с ней потолкуем. Узнайте, какая комната свободна.
— Я уже это выяснила. Комната А свободна.
— Приведите ее. Хотите присутствовать? Детектив Джонсон помедлила. Судя по лицу, она явно боролась с искушением:
— Если нас там будет трое, это может ее смутить. Я лучше пройду в комнату наблюдения.
— Пусть из приемника пришлют ее досье. Спасибо, Джонсон, отличная работа.
При одном взгляде на Офелию Уошборн становилось ясно, что жизнь обошлась с ней неласково. Точнее, ее сильно потрепало. Она была крупной, широкобедрой негритянкой с грудью невероятных размеров и высоты. Но это был, безусловно, не дар божий. Лиф ее платья, расшитый блестками и украшенный перьями, напоминал рыцарские латы, надетые на две горные вершины.
На голове у нее красовался целый стог волос, выкрашенных в белый цвет. Ева всегда удивлялась, почему уличные проститутки считают пышные волосы таким же сильным козырем, как и пышную грудь. И зачем нужно и то и другое, когда большинству клиентов хочется всего лишь быстрого и упрощенного секса?
Губы у нее были большие, полные, густо накрашенные. Во рту поблескивала золотая фикса, лицо с кричащим макияжем как будто объявляло во всеуслышание: «Шлюха! Самые низкие цены!»
Но все эти краски и блестки не могли замаскировать того факта, что Офелия была залежавшимся и даже подпорченным товаром. Ей было уже под пятьдесят: она лет на десять пережила тот возраст, когда лицензированные проститутки уходят с улицы и становятся официантками в секс-клубах. Или снимаются в массовке в порнофильмах.
— Офелия, — спокойно, даже дружелюбно заговорила Ева, — Я вижу, вы работаете по просроченной лицензии, и у вас было еще три различных нарушения за последние полтора года.
— Да нет, понимаете, в том-то все и дело. Этот коп, он меня взял за незаконное хранение, а ведь я ж ему говорила, что это мне небось папик подсунул. Папикам доверять нельзя, это я вам точно говорю. Но они ж меня не слушают! А лицензию я продлю. Иначе на что же мне жить, спрашивается? Кому я там мешаю? Врачебный осмотр прохожу регулярно. Можете посмотреть в деле, там все сказано. Я чиста.
— Ну, положим, там сказано, что анализы дали положительную реакцию на «экзотику» и «энергетик».
— Да это ошибка! А может, какой-нибудь папик мне подсыпал. Некоторые папики натирают себе хрен «энергетиком». Возьмешь в рот — и привет.
Ева внимательно слушала, словно эта информация показалась ей захватывающей.
— Знаете, в связи с этим последним арестом лицензию у вас могут отобрать навсегда.
— Но вы же можете это исправить! Вы исправите это для меня, потому что у меня есть кое-что для вас.
— А что у вас есть для меня, Офелия?
— Нет уж, сперва вы это исправьте.
— Пибоди, разве похоже, что мне недавно удалили головной мозг хирургическим путем?
— Нет. Вы, безусловно, не похожи на полоумную, готовую подчищать уголовное досье такой длины, не получив сначала информации по существу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Но у него не было этих десяти секунд. Он поднялся, чтобы подойти к телефону. В доме есть только один телефон, причем именно в этой комнате наверху, потому что она укреплена. Она предназначена только для полиции, когда в доме есть охраняемый свидетель. При наличии хорошего шпионского оборудования они могут это засечь. Им только этого и надо. Им надо разделить двух копов: один — наверху, другой — внизу. Надо задержать одного из них у телефона, пока не вскрыта охранная система. Он даже не успел закончить разговор, как они уже вошли.
— Кто об этом доложил? Кто сообщил, что два офицера убиты?
— Найт и Престон были обязаны докладывать раз в час, но не позвонили. К ним сразу послали группу поддержки, вот она их и нашла. Опрос свидетелей пока ничего не дал.
— Эти дома снабжены звукоизоляцией. Никто не смог бы расслышать выстрелы.
— Да, потому что они сразу закрыли за собой дверь. Ничего не упустили. Входят, один из них пинком захлопывает дверь. Найт Выходит из кухни, выкрикивает предупреждение. Не успевает обнажить ствол, его кладут. Престон успевает выпустить заряд, потом падает. Остается прикончить их обоих, быстро обыскать помещение — уж на этот раз они не повторят своей ошибки! — и уйти.
— Значит, у них где-то была машина, начиненная электроникой. Им же надо было вести наблюдение.
— Значит, был, по меньшей мере, еще один. А. может быть, и двое. Один — за рулем, другой управлял электроникой. Проникшие внутрь сообщают, что мишени там нет. Машина подбирает их в условленном месте или уезжает прямо в штаб-квартиру. А исполнители уходят. Уходят с места, потому что кто-то может заметить и запомнить двух парней, садящихся в фургон возле дома, где паре копов перерезали горло. Там вокруг всегда слишком много людей. Пешеходов, торговцев, таксистов. Не то что дыра, где они схватили Ньюман.
— Кто-то мог заметить двух парней на входе или на выходе, — предположила Пибоди.
— Да, будем на это надеяться. Но в любом случае это не так рискованно. Всего лишь пара пешеходов. Совсем не то что двое парней, заскакивающих в задние двери черного фургона: подробности похищения Ньюман передают в каждом выпуске новостей. Лучше изменить почерк и отказаться от узнаваемой модели.
— Знать бы еще, зачем им вообще все это понадобилось…
— Приходится работать с тем, что есть.
— Что мы, собственно, знаем? Превосходное владение электроникой и приборами слежения, налеты в стиле спецназа. Неопределенное количество участников. Хорошо слаженная команда. Эта команда получила заказ на устранение Свишеров. И у них есть неплохие шансы… Что? — резко спросила Ева, раздраженная стуком в дверь.
На пороге появилась детектив Джонсон:
— Извините, лейтенант…
— В чем дело, детектив?
— Я начала собирать деньги в фонд потерявших кормильца.
— Нам придется обсудить это позже.
— Нет, мэм, я не по этому поводу. Я зашла в приемник за взносами, и один из патрульных сказал, что у них в «обезьяннике» есть проститутка, которая хвастает, будто кое-что знает о случившемся. Он на нее разозлился — я имею в виду патрульного, — потому что она у них частая гостья. Уличная шлюха. Вечно ищет, на чем бы выгадать. У нее всегда в запасе есть какая-нибудь история. Он решил, что она просто слышала, как копы говорили между собой про Найта и Престона, и хочет привлечь к себе внимание. Может, оно и так, но кто его знает. Я не хотела, чтобы эту версию сразу отбросили. Лейтенант, эту женщину взяли на Восемьдесят девятой улице. Всего в паре кварталов от места преступления.
— Приведите ее в комнату для допросов. Мы с ней потолкуем. Узнайте, какая комната свободна.
— Я уже это выяснила. Комната А свободна.
— Приведите ее. Хотите присутствовать? Детектив Джонсон помедлила. Судя по лицу, она явно боролась с искушением:
— Если нас там будет трое, это может ее смутить. Я лучше пройду в комнату наблюдения.
— Пусть из приемника пришлют ее досье. Спасибо, Джонсон, отличная работа.
При одном взгляде на Офелию Уошборн становилось ясно, что жизнь обошлась с ней неласково. Точнее, ее сильно потрепало. Она была крупной, широкобедрой негритянкой с грудью невероятных размеров и высоты. Но это был, безусловно, не дар божий. Лиф ее платья, расшитый блестками и украшенный перьями, напоминал рыцарские латы, надетые на две горные вершины.
На голове у нее красовался целый стог волос, выкрашенных в белый цвет. Ева всегда удивлялась, почему уличные проститутки считают пышные волосы таким же сильным козырем, как и пышную грудь. И зачем нужно и то и другое, когда большинству клиентов хочется всего лишь быстрого и упрощенного секса?
Губы у нее были большие, полные, густо накрашенные. Во рту поблескивала золотая фикса, лицо с кричащим макияжем как будто объявляло во всеуслышание: «Шлюха! Самые низкие цены!»
Но все эти краски и блестки не могли замаскировать того факта, что Офелия была залежавшимся и даже подпорченным товаром. Ей было уже под пятьдесят: она лет на десять пережила тот возраст, когда лицензированные проститутки уходят с улицы и становятся официантками в секс-клубах. Или снимаются в массовке в порнофильмах.
— Офелия, — спокойно, даже дружелюбно заговорила Ева, — Я вижу, вы работаете по просроченной лицензии, и у вас было еще три различных нарушения за последние полтора года.
— Да нет, понимаете, в том-то все и дело. Этот коп, он меня взял за незаконное хранение, а ведь я ж ему говорила, что это мне небось папик подсунул. Папикам доверять нельзя, это я вам точно говорю. Но они ж меня не слушают! А лицензию я продлю. Иначе на что же мне жить, спрашивается? Кому я там мешаю? Врачебный осмотр прохожу регулярно. Можете посмотреть в деле, там все сказано. Я чиста.
— Ну, положим, там сказано, что анализы дали положительную реакцию на «экзотику» и «энергетик».
— Да это ошибка! А может, какой-нибудь папик мне подсыпал. Некоторые папики натирают себе хрен «энергетиком». Возьмешь в рот — и привет.
Ева внимательно слушала, словно эта информация показалась ей захватывающей.
— Знаете, в связи с этим последним арестом лицензию у вас могут отобрать навсегда.
— Но вы же можете это исправить! Вы исправите это для меня, потому что у меня есть кое-что для вас.
— А что у вас есть для меня, Офелия?
— Нет уж, сперва вы это исправьте.
— Пибоди, разве похоже, что мне недавно удалили головной мозг хирургическим путем?
— Нет. Вы, безусловно, не похожи на полоумную, готовую подчищать уголовное досье такой длины, не получив сначала информации по существу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106