– Он поднял руку. – И будь добра больше не прикасаться ко мне.
– Я велела тебе держаться от меня подальше.
– Именно это я делал, черт побери! – Огонь, вспыхнувший в ее глазах, заставил Ноя прищуриться. – Лив, предупреждаю, не вздумай меня ударить. Я по горло сыт женскими колотушками. Либо мы сядем и все обсудим, как разумные, взрослые люди, либо будем стоять и рычать друг на друга.
– Мне нечего с тобой обсуждать. Я еще раз говорю тебе: убирайся отсюда и оставь нас в покое.
– Не выйдет. – Решив сменить тактику, он сел, вытянул ноги, взял из вазы яблоко и надкусил его. – Оливия, я никуда не уеду. От тебя не убудет, если ты поговоришь со мной.
– Я имею право на уединение.
– Конечно, имеешь. В том-то и дело. Ты скажешь мне только то, что захочешь сама. – Он откусил еще кусок и взмахнул яблоком. – Мы могли бы начать с чего-нибудь попроще. Например, что ты делала последние шесть лет.
«Наглый, самодовольный сукин сын», – резко повернувшись, подумала она. Дьявольщина, он выглядел так же, совершенно так же, как прежде. Те же выгоревшие на солнце, растрепанные ветром светлые волосы, те же полные, решительные губы, те же правильные черты лица…
– Если бы ты хоть чуть-чуть напоминал своего отца, то уважал бы память моей матери.
Это оскорбление попало в цель и разбередило старую рану. Ной крутил в руке яблоко и изучал его до тех пор, пока не почувствовал, что может говорить спокойно.
– Однажды ты уже сравнивала меня с моим отцом. – Он поднял взгляд, твердый, как гранит. – Пожалуйста, больше не делай этого.
Оливия сунула руки в карманы и оглянулась, бросив на него испепеляющий взгляд.
– Тебя не волнует, что я о тебе думаю.
– Ты не знаешь, что меня волнует.
– Знаю. Деньги. За эту книгу тебе отвалят изрядную сумму, не так ли? А потом ты будешь выступать на всех ток-шоу, пыжиться и рассказывать о себе и тех ценных открытиях, которые ты сделал, изучая материалы по делу о том, как мой отец зарезал мою мать.
– А ты не хочешь ничего знать об этом? – Он говорил спокойно и смотрел в эти поразительные глаза, где гнев сменялся болью, а боль гневом.
– Я знаю почему, но это ничего не меняет. Уезжай, Ной. Уезжай и напиши книгу о какой-нибудь другой трагедии.
– Лив, – окликнул он, когда девушка шагнула к двери. – Я не уеду. Во всяком случае сейчас.
Она не остановилась, не оглянулась, но хлопнула дверью так сильно, что со стен чуть не попадали картины. Ной продолжал вертеть яблоко.
– Приятная была встреча, – пробормотал он и решил, что заслужил лишнюю бутылку пива.
Она спустилась по черному ходу, избегая вестибюля и людей, которые могли бы попасться навстречу. Быстро прошла через кухню, только покачав головой, когда кто-то окликнул ее по имени. Нужно было выбраться отсюда и идти до тех пор, пока она не справится со страшной тяжестью в груди и шумом крови в ушах.
Оливия боролась с желанием броситься бежать и пыталась справиться с терзавшим ее страхом. Она быстро вошла в лес и углубилась в него. Однако дыхание не успокаивалось, ноги продолжали дрожать.
Оказавшись достаточно далеко, чтобы не наткнуться на какого-нибудь туриста, она села на землю и прижалась лбом к коленям.
Господи, какая же она дура! Она знала, что Ной приедет. Джейми говорила о его приезде и о том, что он собирается делать. Говорила, что она решила помочь ему в работе над книгой.
После чего они поссорились. Насколько помнила Оливия, впервые в жизни.
Ной Брэди и его книга уже осложнили жизнь ее семье.
Но ей следовало подготовиться к встрече с ним. Справиться с собой. Она больше не была той наивной, чувствительной девочкой, которая без памяти влюбилась в него.
Оливия не ожидала взрыва чувств, охвативших ее в тот момент, когда он открыл дверь и улыбнулся ей. Абсолютно так же, как шесть лет назад. Не ожидала, что после стольких лет и попыток залечить рану ее сердце снова не выдержит.
С гневом легче справиться, чем с болью.
И все же она обошлась с ним дурно.
Она следила за его приездом. Когда Ной зарегистрировался и поднялся наверх, она пообещала себе, что подождет, пока он расположится в своем номере. Тогда можно будет поговорить с ним с глазу на глаз и спокойно, разумно объяснить, почему она возражает против книги.
В конце концов, он был сыном Фрэнка Брэди. А Фрэнк – одним из немногих людей, которые пользовались ее абсолютным доверием.
Она сама наполнила вазу фруктами и заранее решила, что и как сказать.
«Ной, добро пожаловать в „Риверс-Энд“. Рада снова видеть тебя. Можно войти на минутку?»
Спокойно, здраво, разумно. Но пока Оливия шла по коридору, в ее душу закрался страх, и она использовала гнев как оружие, чтобы справиться с ним.
А потом Ной открыл дверь и улыбнулся ей. «Улыбнулся радостно, как будто никогда не было ни измены, ни предательства», – подумала она, повернув голову и положив щеку на поднятые колени.
Он был таким красивым, таким обаятельным. Волосы, темные и влажные после душа, зеленые глаза цвета мха, горящие от удовольствия… Поразительнее всего, что ей захотелось улыбнуться в ответ.
Поэтому она и набросилась на него. Был ли у нее выбор? Конечно, был. Убедить не писать книгу. Припугнуть. Вместо этого она сделала все, чтобы Ной встал на дыбы.
Она хотела быть одна. Хотела защитить свой мир и остаться в нем.
Почему Сэм Тэннер связался с Ноем? Нет! Оливия крепко зажмурилась. Она не хочет думать об этом. Не хочет знать об этом человеке. Она заперла душу на ключ. Так же, как сделала бабушка, которая заперла свои воспоминания в сундук, стоявший на чердаке.
На это ушли годы. Годы тайных походов на чердак, годы кошмаров и болезненных, вызывавших чувство вины поисков каждого крошечного упоминания о родителях.
А найдя все, что удалось, она избавилась от прошлого и сосредоточилась на настоящем и будущем. Успокоилась, нашла удовлетворение в работе и начала управлять собственной жизнью.
Теперь все это оказалось под угрозой. Потому что Сэм Тэннер выходит из тюрьмы, а Ной Брэди пишет книгу. Отмахнуться от этих фактов было невозможно.
Она подняла глаза и увидела, что по тропинке несется Лабрадор. Приветствие приняло форму восторженного танца и множества влажных поцелуев, от которых Оливия растаяла и волей-неволей рассмеялась.
– Я всегда могу рассчитывать на тебя, правда? – Она уткнулась носом в шею Ширли, а потом поднялась. – Пойдем домой, моя девочка. Пойдем домой, а там подумаем. Утро вечера мудренее.
Еда была отменная. Ной мысленно высоко оценил качество кухни Макбрайдов. Особенно после того, как во время завтрака совершил два рейса к шведскому столу. Обслуживание было под стать еде – теплое, дружелюбное, быстрое и ненавязчивое.
Кровать была удобная, и при желании Ной мог бы валяться и смотреть видео, выбрав что-нибудь по вкусу из солидного списка картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Я велела тебе держаться от меня подальше.
– Именно это я делал, черт побери! – Огонь, вспыхнувший в ее глазах, заставил Ноя прищуриться. – Лив, предупреждаю, не вздумай меня ударить. Я по горло сыт женскими колотушками. Либо мы сядем и все обсудим, как разумные, взрослые люди, либо будем стоять и рычать друг на друга.
– Мне нечего с тобой обсуждать. Я еще раз говорю тебе: убирайся отсюда и оставь нас в покое.
– Не выйдет. – Решив сменить тактику, он сел, вытянул ноги, взял из вазы яблоко и надкусил его. – Оливия, я никуда не уеду. От тебя не убудет, если ты поговоришь со мной.
– Я имею право на уединение.
– Конечно, имеешь. В том-то и дело. Ты скажешь мне только то, что захочешь сама. – Он откусил еще кусок и взмахнул яблоком. – Мы могли бы начать с чего-нибудь попроще. Например, что ты делала последние шесть лет.
«Наглый, самодовольный сукин сын», – резко повернувшись, подумала она. Дьявольщина, он выглядел так же, совершенно так же, как прежде. Те же выгоревшие на солнце, растрепанные ветром светлые волосы, те же полные, решительные губы, те же правильные черты лица…
– Если бы ты хоть чуть-чуть напоминал своего отца, то уважал бы память моей матери.
Это оскорбление попало в цель и разбередило старую рану. Ной крутил в руке яблоко и изучал его до тех пор, пока не почувствовал, что может говорить спокойно.
– Однажды ты уже сравнивала меня с моим отцом. – Он поднял взгляд, твердый, как гранит. – Пожалуйста, больше не делай этого.
Оливия сунула руки в карманы и оглянулась, бросив на него испепеляющий взгляд.
– Тебя не волнует, что я о тебе думаю.
– Ты не знаешь, что меня волнует.
– Знаю. Деньги. За эту книгу тебе отвалят изрядную сумму, не так ли? А потом ты будешь выступать на всех ток-шоу, пыжиться и рассказывать о себе и тех ценных открытиях, которые ты сделал, изучая материалы по делу о том, как мой отец зарезал мою мать.
– А ты не хочешь ничего знать об этом? – Он говорил спокойно и смотрел в эти поразительные глаза, где гнев сменялся болью, а боль гневом.
– Я знаю почему, но это ничего не меняет. Уезжай, Ной. Уезжай и напиши книгу о какой-нибудь другой трагедии.
– Лив, – окликнул он, когда девушка шагнула к двери. – Я не уеду. Во всяком случае сейчас.
Она не остановилась, не оглянулась, но хлопнула дверью так сильно, что со стен чуть не попадали картины. Ной продолжал вертеть яблоко.
– Приятная была встреча, – пробормотал он и решил, что заслужил лишнюю бутылку пива.
Она спустилась по черному ходу, избегая вестибюля и людей, которые могли бы попасться навстречу. Быстро прошла через кухню, только покачав головой, когда кто-то окликнул ее по имени. Нужно было выбраться отсюда и идти до тех пор, пока она не справится со страшной тяжестью в груди и шумом крови в ушах.
Оливия боролась с желанием броситься бежать и пыталась справиться с терзавшим ее страхом. Она быстро вошла в лес и углубилась в него. Однако дыхание не успокаивалось, ноги продолжали дрожать.
Оказавшись достаточно далеко, чтобы не наткнуться на какого-нибудь туриста, она села на землю и прижалась лбом к коленям.
Господи, какая же она дура! Она знала, что Ной приедет. Джейми говорила о его приезде и о том, что он собирается делать. Говорила, что она решила помочь ему в работе над книгой.
После чего они поссорились. Насколько помнила Оливия, впервые в жизни.
Ной Брэди и его книга уже осложнили жизнь ее семье.
Но ей следовало подготовиться к встрече с ним. Справиться с собой. Она больше не была той наивной, чувствительной девочкой, которая без памяти влюбилась в него.
Оливия не ожидала взрыва чувств, охвативших ее в тот момент, когда он открыл дверь и улыбнулся ей. Абсолютно так же, как шесть лет назад. Не ожидала, что после стольких лет и попыток залечить рану ее сердце снова не выдержит.
С гневом легче справиться, чем с болью.
И все же она обошлась с ним дурно.
Она следила за его приездом. Когда Ной зарегистрировался и поднялся наверх, она пообещала себе, что подождет, пока он расположится в своем номере. Тогда можно будет поговорить с ним с глазу на глаз и спокойно, разумно объяснить, почему она возражает против книги.
В конце концов, он был сыном Фрэнка Брэди. А Фрэнк – одним из немногих людей, которые пользовались ее абсолютным доверием.
Она сама наполнила вазу фруктами и заранее решила, что и как сказать.
«Ной, добро пожаловать в „Риверс-Энд“. Рада снова видеть тебя. Можно войти на минутку?»
Спокойно, здраво, разумно. Но пока Оливия шла по коридору, в ее душу закрался страх, и она использовала гнев как оружие, чтобы справиться с ним.
А потом Ной открыл дверь и улыбнулся ей. «Улыбнулся радостно, как будто никогда не было ни измены, ни предательства», – подумала она, повернув голову и положив щеку на поднятые колени.
Он был таким красивым, таким обаятельным. Волосы, темные и влажные после душа, зеленые глаза цвета мха, горящие от удовольствия… Поразительнее всего, что ей захотелось улыбнуться в ответ.
Поэтому она и набросилась на него. Был ли у нее выбор? Конечно, был. Убедить не писать книгу. Припугнуть. Вместо этого она сделала все, чтобы Ной встал на дыбы.
Она хотела быть одна. Хотела защитить свой мир и остаться в нем.
Почему Сэм Тэннер связался с Ноем? Нет! Оливия крепко зажмурилась. Она не хочет думать об этом. Не хочет знать об этом человеке. Она заперла душу на ключ. Так же, как сделала бабушка, которая заперла свои воспоминания в сундук, стоявший на чердаке.
На это ушли годы. Годы тайных походов на чердак, годы кошмаров и болезненных, вызывавших чувство вины поисков каждого крошечного упоминания о родителях.
А найдя все, что удалось, она избавилась от прошлого и сосредоточилась на настоящем и будущем. Успокоилась, нашла удовлетворение в работе и начала управлять собственной жизнью.
Теперь все это оказалось под угрозой. Потому что Сэм Тэннер выходит из тюрьмы, а Ной Брэди пишет книгу. Отмахнуться от этих фактов было невозможно.
Она подняла глаза и увидела, что по тропинке несется Лабрадор. Приветствие приняло форму восторженного танца и множества влажных поцелуев, от которых Оливия растаяла и волей-неволей рассмеялась.
– Я всегда могу рассчитывать на тебя, правда? – Она уткнулась носом в шею Ширли, а потом поднялась. – Пойдем домой, моя девочка. Пойдем домой, а там подумаем. Утро вечера мудренее.
Еда была отменная. Ной мысленно высоко оценил качество кухни Макбрайдов. Особенно после того, как во время завтрака совершил два рейса к шведскому столу. Обслуживание было под стать еде – теплое, дружелюбное, быстрое и ненавязчивое.
Кровать была удобная, и при желании Ной мог бы валяться и смотреть видео, выбрав что-нибудь по вкусу из солидного списка картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109