Часто моргая, чтобы удержать перед глазами изображение трясущейся шкалы, хорьчиха-летчица ухитрилась прочесть показания на топливном датчике четвертого двигателя. Давление масла, само собой, упало. Выше минимума… на волосок.
Дурной знак.
Но Шторми отказывалась поверить, что мотор подведет именно сейчас, когда неприятностей и без того слишком много.
«Шаста уже совсем рядом», — подумала Шторми, хотя на самом деле это было не совсем так.
Она снова потянула рычаг антиобледенителя, но пластины льда так и не сорвались с крыльев. Система дала сбой.
«Гадюка! — выругалась про себя Шторми, снова судорожно вцепляясь в штурвал. — Только этого не хватало!»
Перезапустить систему антиобледенения оказалось непросто: «ХЛи-4» вертелся и вставал на дыбы, и рычаг все время выскальзывал из-под лапы. Наконец ей все-таки удалось дернуть рукоять, и на сей раз самолет послушно стряхнул лед. Но через несколько секунд система опять отключилась.
«Добавь еще одно звено, — велела себе Шторми. — Антиобледенитель вышел из строя».
— Шаста уже совсем рядом, — повторила она вслух, а про себя добавила:
«Лед нарастает, скорость падает. Четвертый двигатель вот-вот откажет. Автопилот сломался. Главная радиоантенна сломалась. Резервное радио долго не продержится. Антиобледенителю конец. Не так уже много звеньев осталось до крушения».
Минуту спустя она переключила четвертый двигатель на три четверти мощности.
— Окленд-Центральная? — проговорила она в микрофон. — «Авиахорек три-пять» на связи. Мы над Шастой, спускаемся с десяти до девяти тысяч.
Ответа не последовало. Шторми подождала несколько секунд, но из динамика не донеслось ни звука.
— Окленд? «Авиахорек три-пять», проверка связи. Глухое молчание.
Итак, сломалась и резервная антенна. Шторми пожала плечами. Какая разница? Разрешение снизиться получено.
Сбросить высоту оказалось несложно: обледеневшая машина сама рвалась к земле.
«Надо было сразу подниматься выше, — запоздало подумала Шторми. — Как только я увидела лед, нужно было подниматься как можно выше. Я могла бы пролететь над зоной обледенения». Она помотала головой. Нет, не то. Восходящие потоки поднимают влагу слишком высоко. Льда было бы еще больше, и все равно пришлось бы снижаться.
Бакстер за окном кабины беспомощно смотрел, как победа ускользает прямо из лап. Хорьчиха Шторми прорвалась сквозь самое страшное, что под силу было сотворить воздушным эльфам. Еще чуть-чуть — и она выйдет в спокойную зону.
— Шторми! — прокричал ангел-хорек, а затем в отчаянии воскликнул: — Дженина! Ради Уиллоу! Сажай самолет!
И Шторми услышала его. Этот чистый незнакомый голос, казалось, прозвучал прямо у нее в мозгу.
«Даже мой ум сегодня выкидывает трюки». — Летчица затрясла головой, отшвырнув непрошеный совет.
Стоило ей снизиться до девяти тысяч, все разом успокоилось. Товарняк на квадратных колесах одолел все ухабы и покатился по ровному, как зеркало, склону. На замерзшем ветровом стекле затрепетали голубые огоньки — тихие, ласковые. Нежные пальчики статического электричества заплясали по обшивке.
Это призрачное свечение проникало в кабину даже сквозь ледяной покров толщиной в пол-лапы, и белоснежная мордочка летчицы окрасилась голубизной.
Любая другая хорьчиха на ее месте расплакалась бы от счастья. Но Шторми только радостно вздохнула. «Какое чудо! — подумала она. — Я вижу приборную панель!»
Осветительные лампы на доске полопались, кабина была усеяна осколками стекла. Цел остался только плафон на потолке.
За бортом потеплело до плюс двух. «Подниматься выше уже не придется до самого Салинаса», — подумала Шторми и беспечно дернула рычаг антиобледенителя. Выключатель глухо щелкнул — и больше ничего не произошло. Система вышла из строя окончательно.
Шторми вздохнула и, наклонившись, нашарила на полу пилотскую сумку. В кармашке на молнии, рядом с запаянным в хрустальный шарик пропеллером от первой в ее жизни модели самолета, лежала портативная рация. Шторми приладила антенну и прижала к уху под летным шлемом крошечный динамик.
— Окленд-Центральная? «Авиахорек три-пять» на связи. Как слышите?
— «Авиахорек три-пять», мы вас ведем. Продолжайте следовать по маршруту.
Летчица расслабилась — разом спал остаток напряжения, о котором она до сих пор даже не подозревала.
— Окленд? «Авиахорек три-пять». Вышли на девять тысяч, просим разрешения снизиться до восьми.
Приветливый голос откликнулся с такой готовностью, как будто и не было никаких проблем… впрочем, в мирной радиорубке центральной зоны Окленда их и не было.
— «Авиахорек три-пять», разрешение на снижение до восьми тысяч даем. Действуйте по своему усмотрению.
Летчица подтвердила прием и направила машину вниз, к долгожданному теплу. На восьми тысячах лап с крыльев сорвалось первое полотнище льда, а спустя мгновение треснула и исчезла ледяная корка на ветровом стекле. В окно кабины снова застучал дождь.
Шторми включила освещение антиобледенителя. Снега больше не было — только капли дождя проносились в луче света. Вертолетиков Шторми не заметила.
— Все пропало, — сказал Бакстер. — Мы ее не остановили. Она полетит дальше.
— Не всем удается помочь, Бакстер, — отозвался Шустрик. — Я таких уже видал. Они такие упрямые, что с ними ничего не поделаешь. Ни нам это не под силу, ни их ангелам-хранителям. Они не спрашивают совета и даже не задумываются о своем предназначении. Шторми решила, что ее судьба — доставить груз до цели. Доставить груз, а не встретиться со Строубом. Доставить груз, а не изменить мир.
— Наше дело — предложить, — добавил Ловкач. — Она — смертная, ей и решать.
— Но моя Уиллоу…
— С твоей внучкой все образуется, — мягко сказал Шустрик таким тоном, как будто ему было известно об этом больше, чем Бакстеру.
Увеличивать нагрузку на четвертый двигатель Шторми не стала: он может еще пригодиться при посадке.
Из динамика донесся чей-то новый голос:
— Окленд-Центральная? «Пуш-два-ноль» на связи, рейс на Медфорд. Миновали Реддинг, просим разрешения подняться с семи тысяч на высоту один-два, двенадцать тысяч лап. Сообщите самолету, следующему на юг, о сложных погодных условиях в районе Сакраменто.
Шторми заморгала, не веря своим ушам. «Рейс на Медфорд? Этот пилот собирается лететь через участок, где мой „ХЛи-4“ чуть не разнесло на клочки?»
Эльфы тоже все слышали.
— Это он! — воскликнул Бакстер. — Это Строуб!
Шторми ждала, что пилоту «Пуш-20» передадут ее сообщение о грозе и сильной турбулентности над
Сискью. Но диспетчер молчал. Странно. Может быть, на дежурство заступила новая смена?
Она поспешно нажала кнопку микрофона.
— Окленд-Центральная? «Авиахорек три-пять» на связи. Сообщение для пилота «Пуш-два-ноль»… если он сможет принять мой сигнал…
— «Пуш-два-ноль», можете принять сигнал от «Авиахорька три-пять»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22