Из-за сильного обледенения самолет стал терять высоту и снижался вплоть до контакта с поверхностью высокогорья».
Шторми включила антиобледенитель винта: быть может, электричество разогреет тяжелые лопасти и хоть немного защитит двигатель от надвигающегося холода.
«Каждый сказал бы сейчас, что долг пилота — прервать цепочку до того, как она приведет к аварии, — подумала Шторми. — Но профессионал добавил бы, что на мне лежит и другой долг — доставить груз на юг до рассвета».
Нахмурившись, она как можно осторожнее потянула на себя штурвал, и «ХАи-4» стал подниматься. «Этот участок — хуже всего, — сказала себе Шторми. — Придется потрудиться, пока не выберемся из гор».
Подъем занял на минуту дольше, чем она рассчитывала, и, когда самолет набрал положенную высоту, крылья уже покрылись толстой ледяной коркой. Скорость сильно упала. Шторми включила свет за бортом и увидела именно то, что ожидала: белоснежными ангельскими крыльями ослепительно сверкал во тьме ледяной слои на поверхности металла.
Четвертый двигатель чихнул, умолк, но тут же снова ожил.
Хлопот у Хорьчихи Шторми прибавилось изрядно. «Даже испугаться толком некогда», — подумала она.
Она повысила температуру всех карбюраторов, а четвертый мотор разогрела на полную мощность. Тот снова умолк на мгновение, затем включился и заработал уже без перебоев.
— Шторми! — взывал Бакстер. — Постарайся меня услышать. Через две минуты… гм-м… ты уж извини, но через две минуты здесь заварится та еще каша. Мы все очень надеемся, что тебе удастся долететь до аэропорта в Реддинге…
«Пора включать протекторы», — подумала Шторми и нажала нужную кнопку.
Тотчас же лед сорвался с крыльев огромными, как витринное стекло, пластами и полетел куда-то в ночь, серебряными клинками взрезая тьму над необитаемым лесом.
Если бы Бакстер еще не пересек Радужный мост, лезвия льда достали бы его в мгновение ока. Он бы и хвостом дернуть не успел. Поэтому старые привычки велели ему увернуться, и Бакстер так и не понял: то ли удар обошел его стороной, то ли сверкающие кинжалы прошли насквозь через вертолет и его собственное новое тело, не причинив вреда.
«Все нормально, — подумал он. — Все идет по плану. Еще минута лету — и мы на месте».
— Ну, Шторми, — вслух сказала себе хорьчиха-летчица, — возьми себя в лапы. Все нормально. Самый обычный полет. Ничего особенного.
Любопытное зрелище предстало бы ей, взгляни она на себя со стороны глазами позорче: ее самолет упрямо пробивался вперед, а навстречу ему два воздушных эльфа улепетывали от творения собственных лап — неудержимо катящегося к северу грозового вала размером с Сицилию.
Приблизившись к грузовому самолету, Ловкач и Шустрик развернулись и полетели обратно уже помедленней, опережая Шторми лап на сто. Они столкнутся с ураганом лишь мгновением раньше, чем «ХЛи-4».
Бакстер снова приблизился к кабине так, что лопасти его пропеллера теперь крутились всего в нескольких лапах от стекла.
«Она примет участие в судьбе моей Уиллоу», — подумал он, пристально глядя сквозь стекло на Шторми. Та всматривалась в показания приборов, а он всматривался в ее темные глаза и старался проникнуть в ее мысли. Потихонечку связь между ними налаживалась.
— Скажи ей, чтоб держалась, — пропыхтел Ловкач. — Иначе было нельзя. Но знаешь ли… То, что на нас идет, живо заставит ее передумать!
— Такова уж ее судьба, — добавил Шустрик, что для него всегда было самым лучшим оправданием. — Ей ведь суждено встретиться со Строубом!
Со всей возможной осторожностью Бакстер подлетел к кабине еще ближе и потянулся к сознанию Шторми утешительной мыслью: «Не бойся, все обойдется. Но ты обязательно должна приземлиться. Приземлиться в Реддинге!»
— Все! Начинается! — донесся до него голос Ловкача.
— Шторми — прокричал Бакстер. — Ты должна приземлиться!
Началось. «ХЛи-4» врезался в линию грозового фронта лоб в лоб. Восходящие потоки рвали воздух в клочья, нисходящие рушились стремительней Ниагарского водопада, трезубцы и копья медных молний сверкали со всех сторон и ударяли в крылья, проплавляя дыры в обшивке. Пилот, сидящий в кабине, почти никогда не слышит грома, но сейчас у Шторми заложило уши от непрестанного грохота. Буря сотрясала ее самолет так яростно, что приборная панель от трепетания стрелок слилась перед глазами летчицы в сплошное пятно.
Если бы в этот миг она выглянула наружу в духе любви и безмятежности, то увидела бы, как крохотный золотой вертолетик то взмывает вверх под свирепым порывом ветра, то вновь возникает у самого стекла кабины, то ныряет вниз и теряется из виду, не удержавшись под напором нисходящего потока.
Но заподозрить, что за окном летят воздушные эльфы, Шторми никак не могла. Она крепко сжимала штурвал обеими лапами, добиваясь только того, чтобы гироскопический горизонт повернулся под нужным углом, и от души надеясь, что приборы еще не разладились.
Ветровое стекло давным-давно обледенело, но Шторми и не пыталась его очистить. Скоро лед треснет от встречного ветра, и все уладится само собой… если только со льдом не треснет и стекло.
Стараясь не упустить рукоять, Шторми нажала кнопку микрофона на штурвале и проговорила:
— Сиэтл-Центральная, «Авиахорек три-пять» на связи. — Голос ее дребезжал так, будто она сидела в миксере. — Мы тут нахватались льда и попали в небольшую заварушку. Хотелось бы спуститься пониже — как только вам будет удобно.
Бакстер снова показался за стеклом и, отчаянно жестикулируя, выкрикнул:
— Снижайся!
Затем его опять снесло.
Далеко-далеко внизу хорек-диспетчер откликнулся на ее зов, не отрывая глаз от экрана радара:
— «Авиахорек три-пять», Сиэтл-Центральная на связи. Минимальная высота — один-ноль, десять тысяч лап. Если это вам поможет…
— Да, спасибо.
— Скажите ему, чтоб он ее предупредил! — возопил Бакстер. — Ловкач, скажи диспетчеру, чтоб он ее предупредил!
— «Авиахорек три-пять», — донеслось из диспетчерской, — высота один-ноль свободна. Повторяю, высота десять тысяч лап свободна.
Но и на десяти тысячах температура была ниже нуля. Лед быстро нарастал — как всегда бывает в грозу. Каждый раз, когда Шторми включала протекторы, «ХЛи-4» оказывался в центре гигантского небесного шоу: сверкающие пластины льда срывались с крыльев и разлетались во все стороны ослепительным фейерверком.
Насчет минимума в десять тысяч лап диспетчер, видимо, пошутил. О том, чтобы удержать высоту при такой болтанке, нечего было и мечтать. Приборная панель тряслась, как отбойный молоток.
— «Авиахорек три-пять»? — донеслось из центра. — Наш радар, к сожалению, на такую погоду не рассчитан, но, похоже, на всем пути вашего следования творится что-то ужасное.
Капитан Шторми не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Шторми включила антиобледенитель винта: быть может, электричество разогреет тяжелые лопасти и хоть немного защитит двигатель от надвигающегося холода.
«Каждый сказал бы сейчас, что долг пилота — прервать цепочку до того, как она приведет к аварии, — подумала Шторми. — Но профессионал добавил бы, что на мне лежит и другой долг — доставить груз на юг до рассвета».
Нахмурившись, она как можно осторожнее потянула на себя штурвал, и «ХАи-4» стал подниматься. «Этот участок — хуже всего, — сказала себе Шторми. — Придется потрудиться, пока не выберемся из гор».
Подъем занял на минуту дольше, чем она рассчитывала, и, когда самолет набрал положенную высоту, крылья уже покрылись толстой ледяной коркой. Скорость сильно упала. Шторми включила свет за бортом и увидела именно то, что ожидала: белоснежными ангельскими крыльями ослепительно сверкал во тьме ледяной слои на поверхности металла.
Четвертый двигатель чихнул, умолк, но тут же снова ожил.
Хлопот у Хорьчихи Шторми прибавилось изрядно. «Даже испугаться толком некогда», — подумала она.
Она повысила температуру всех карбюраторов, а четвертый мотор разогрела на полную мощность. Тот снова умолк на мгновение, затем включился и заработал уже без перебоев.
— Шторми! — взывал Бакстер. — Постарайся меня услышать. Через две минуты… гм-м… ты уж извини, но через две минуты здесь заварится та еще каша. Мы все очень надеемся, что тебе удастся долететь до аэропорта в Реддинге…
«Пора включать протекторы», — подумала Шторми и нажала нужную кнопку.
Тотчас же лед сорвался с крыльев огромными, как витринное стекло, пластами и полетел куда-то в ночь, серебряными клинками взрезая тьму над необитаемым лесом.
Если бы Бакстер еще не пересек Радужный мост, лезвия льда достали бы его в мгновение ока. Он бы и хвостом дернуть не успел. Поэтому старые привычки велели ему увернуться, и Бакстер так и не понял: то ли удар обошел его стороной, то ли сверкающие кинжалы прошли насквозь через вертолет и его собственное новое тело, не причинив вреда.
«Все нормально, — подумал он. — Все идет по плану. Еще минута лету — и мы на месте».
— Ну, Шторми, — вслух сказала себе хорьчиха-летчица, — возьми себя в лапы. Все нормально. Самый обычный полет. Ничего особенного.
Любопытное зрелище предстало бы ей, взгляни она на себя со стороны глазами позорче: ее самолет упрямо пробивался вперед, а навстречу ему два воздушных эльфа улепетывали от творения собственных лап — неудержимо катящегося к северу грозового вала размером с Сицилию.
Приблизившись к грузовому самолету, Ловкач и Шустрик развернулись и полетели обратно уже помедленней, опережая Шторми лап на сто. Они столкнутся с ураганом лишь мгновением раньше, чем «ХЛи-4».
Бакстер снова приблизился к кабине так, что лопасти его пропеллера теперь крутились всего в нескольких лапах от стекла.
«Она примет участие в судьбе моей Уиллоу», — подумал он, пристально глядя сквозь стекло на Шторми. Та всматривалась в показания приборов, а он всматривался в ее темные глаза и старался проникнуть в ее мысли. Потихонечку связь между ними налаживалась.
— Скажи ей, чтоб держалась, — пропыхтел Ловкач. — Иначе было нельзя. Но знаешь ли… То, что на нас идет, живо заставит ее передумать!
— Такова уж ее судьба, — добавил Шустрик, что для него всегда было самым лучшим оправданием. — Ей ведь суждено встретиться со Строубом!
Со всей возможной осторожностью Бакстер подлетел к кабине еще ближе и потянулся к сознанию Шторми утешительной мыслью: «Не бойся, все обойдется. Но ты обязательно должна приземлиться. Приземлиться в Реддинге!»
— Все! Начинается! — донесся до него голос Ловкача.
— Шторми — прокричал Бакстер. — Ты должна приземлиться!
Началось. «ХЛи-4» врезался в линию грозового фронта лоб в лоб. Восходящие потоки рвали воздух в клочья, нисходящие рушились стремительней Ниагарского водопада, трезубцы и копья медных молний сверкали со всех сторон и ударяли в крылья, проплавляя дыры в обшивке. Пилот, сидящий в кабине, почти никогда не слышит грома, но сейчас у Шторми заложило уши от непрестанного грохота. Буря сотрясала ее самолет так яростно, что приборная панель от трепетания стрелок слилась перед глазами летчицы в сплошное пятно.
Если бы в этот миг она выглянула наружу в духе любви и безмятежности, то увидела бы, как крохотный золотой вертолетик то взмывает вверх под свирепым порывом ветра, то вновь возникает у самого стекла кабины, то ныряет вниз и теряется из виду, не удержавшись под напором нисходящего потока.
Но заподозрить, что за окном летят воздушные эльфы, Шторми никак не могла. Она крепко сжимала штурвал обеими лапами, добиваясь только того, чтобы гироскопический горизонт повернулся под нужным углом, и от души надеясь, что приборы еще не разладились.
Ветровое стекло давным-давно обледенело, но Шторми и не пыталась его очистить. Скоро лед треснет от встречного ветра, и все уладится само собой… если только со льдом не треснет и стекло.
Стараясь не упустить рукоять, Шторми нажала кнопку микрофона на штурвале и проговорила:
— Сиэтл-Центральная, «Авиахорек три-пять» на связи. — Голос ее дребезжал так, будто она сидела в миксере. — Мы тут нахватались льда и попали в небольшую заварушку. Хотелось бы спуститься пониже — как только вам будет удобно.
Бакстер снова показался за стеклом и, отчаянно жестикулируя, выкрикнул:
— Снижайся!
Затем его опять снесло.
Далеко-далеко внизу хорек-диспетчер откликнулся на ее зов, не отрывая глаз от экрана радара:
— «Авиахорек три-пять», Сиэтл-Центральная на связи. Минимальная высота — один-ноль, десять тысяч лап. Если это вам поможет…
— Да, спасибо.
— Скажите ему, чтоб он ее предупредил! — возопил Бакстер. — Ловкач, скажи диспетчеру, чтоб он ее предупредил!
— «Авиахорек три-пять», — донеслось из диспетчерской, — высота один-ноль свободна. Повторяю, высота десять тысяч лап свободна.
Но и на десяти тысячах температура была ниже нуля. Лед быстро нарастал — как всегда бывает в грозу. Каждый раз, когда Шторми включала протекторы, «ХЛи-4» оказывался в центре гигантского небесного шоу: сверкающие пластины льда срывались с крыльев и разлетались во все стороны ослепительным фейерверком.
Насчет минимума в десять тысяч лап диспетчер, видимо, пошутил. О том, чтобы удержать высоту при такой болтанке, нечего было и мечтать. Приборная панель тряслась, как отбойный молоток.
— «Авиахорек три-пять»? — донеслось из центра. — Наш радар, к сожалению, на такую погоду не рассчитан, но, похоже, на всем пути вашего следования творится что-то ужасное.
Капитан Шторми не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22