Будьте со мною откровенны, дитя мое.
Колебалась она недолго.
— В Венеции мой брат брошен в подземелье Подзи. Его обвиняют в краже, и на то есть основания, и в государственной измене, хотя никакой он не шпион…
Беатрис рассказала все, ничего не утаивая. Сантанхель слушал внимательно, с непроницаемым лицом, не упуская ни единого слова.
— …Я знаю, какой мерзавкой выгляжу в ваших глазах, — закончила Беатрис.
— Я сама себе противна. Однако клянусь госпожой нашей девой Марией — я не хотела предать Кристобаля, когда Галлино вытянул из меня то, что хотел узнать. Ибо любовь, которую требовалось лишь изобразить, превратилась в настоящую.
— И не надо отказываться от нее, — улыбнулся Сантанхель. — Бедная вы моя. Какой жестокий выбор выпал на вашу долю — между братом и возлюбленным.
— Но так ли я выбрала? — взмолилась она.
— Вы поступили по справедливости, — твердо заявил Сантанхель. — Вы не можете нести ответственность за вину вашего брата. В тюрьме он оказался не из-за вас и не должен требовать, чтобы вы принесли себя в жертву ради его освобождения. Этим он лишь умножает свои грехи. Кристобаль же угодил в западню. Причем вас использовали как приманку. Ваша любовь к нему или его — к вам не имеет тут никакого значения. Ваш долг — любой ценой вызволить его из этой западни.
Облегчение отразилось на лице Беатрис. Доводы Сантанхеля показались ей убедительными.
— Вы так думаете? Какая тяжесть свалится с моих плеч!
— Это же легко проверить. Пойдите и исповедуйтесь. Ни один священник не отпустит вам грехи, пока вы не сделаете все от вас зависящее, чтобы уменьшить нанесенный вами ущерб. Так что не терзайтесь угрызениями совести. Идите с миром. А я приму необходимые меры. Немедленно повидаюсь с алькальдом Кордовы, и мы займемся этими венецианцами.
— Вам потребуются мои свидетельские показания.
Улыбаясь, Сантанхель покачал головой.
— Они-то мне как раз и не нужны. Ваши показания вынудят алькальда арестовать вас.
— Я знаю. Но меня это не волнует.
Улыбка Сантанхеля стала шире. Он видел, что Беатрис готова принести себя в жертву.
— Дитя мое, арест — это ваша погибель, а я не уверен, что Кристобаль поблагодарит меня, если узнает, какой ценой я спас его честь. Положитесь на меня. Я управлюсь без вас. Лучше не теряйте времени и расскажите обо всем Кристобалю. Ничего не утаивая.
По телу Беатрис пробежала дрожь.
— Я… я не решусь. По крайней мере, сейчас… — Она помолчала, затем продолжила:
— А не могли бы вы… Ваше высочество, рассказать ему? Пусть он сам решит, как поступить со мной.
Сантанхель задумался.
— Если хотите. Но поверьте мне, дитя мое, будет лучше, если обо всем он узнает от вас.
Беатрис заломила руки.
— Я не решусь. Не решусь до тех пор, пока ему не возвратят карту.
— Ладно, ладно, — закивал Сантанхель. — Именно этим мы сейчас и займемся. А остальное может и подождать. Не будем терять времени.
Дело оказалось не столь простым, как рассчитывал дон Луис. Дон Мигель де Эскобедо — верховный судья Кордовы — свято чтил дух и букву закона и не собирался что-либо предпринимать, не получив ответ на интересующие его вопросы.
— Нет смысла напирать на меня, дон Мигель, — запротестовал Сантанхель. — Считайте лучше, что эти сведения получены мною в исповедальне.
— С каких это пор вы стали священнослужителем, дон Луис?
— Не только священникам доводится выслушивать исповедь. Я обещал не выдавать человека, который передал мне эти сведения. Иначе он бы не заговорил. Неужели мне следовало оставить это преступление безнаказанным?
— Но где доказательства совершения преступления?
— Мое слово.
— Вернее, слово неизвестного человека.
— Я его хорошо знаю. Разве вам этого недостаточно?
— Ума не приложу, что и делать. Один из этих людей, как вы говорите, числится в венецианском посольстве. Даже при наличии неопровержимых доказательств его вины мне не хотелось бы связываться с ним — Алькальд погладил седую бороду. — Если искомых документов при них не окажется, мне грозят немалые неприятности. Не могли бы вы принести мне приказ от королевы?
— Нет. Но уверяю вас, когда все будет кончено, она одобрит ваши действия.
— Непростую вы мне задали задачку. Пошлю-ка я за коррехидором note 9.
Несколько минут спустя в кабинет вошел мужчина, в котором за милю был виден военный. Дон Ксавьер Пастор обладал более богатым воображением, чем алькальд, и оказался не столь щепетилен.
— Говорите, карта и письмо? — Он помолчал, потом добавил:
— А если мы найдем их у одного из венецианцев, как мы докажем, что они принадлежат не им?
— Сеньор Колон, несомненно, назовет особые отличия и карты и письма.
— Тогда позвольте мне начать с сеньора Колона.
— А потом? — пожелал знать алькальд, несколько сбитый с толку такой прытью подчиненного. — Один из этой пары, не забывайте об этом, приписан к посольству.
— Мы же не обязаны действовать официально, — дон Ксавьер позволил себе подмигнуть Сантанхелю, — и не будем называть себя. Постараемся избежать огласки.
— Если вы напортачите, я выгоню вас со службы, — предупредил алькальд.
— Значит, я того заслужил, — рассмеялся дон Ксавьер, который все больше нравился Сантанхелю.
Вдвоем они сразу отправились к Колону, причем он предупредил коррехидора, что тот вроде бы не знает, кто воры.
— Я принес вам надежду, Кристобаль, — приветствовал его Сантанхель. — Это коррехидор, который займется поисками вашей карты.
— Даже если нам неизвестно, кто ее украл?
— Поиски, я думаю, и выведут нас на воров, — уверенно заявил коррехидор.
— Положитесь на нас, сеньор. Мы знаем Кордову лучше, чем вы.
— Вы сотворите чудо, если вам удастся отыскать карту.
— Попробуем сделать это с вашей помощью. Как нам узнать, что карта — ваша, если мы ее найдем?
— Вместе с ней у меня украли письмо, адресованное на мое имя, с подписью Тосканелли и его печатью: орел с распростертыми крыльями под герцогской короной. Те же печать и подпись имеются на карте.
— Это все, что мне нужно. Надеюсь вскорости вновь увидеться с вами. Отдыхайте с миром, сеньор. — И он вышел из комнаты.
— Самоуверенный господин, — заметил Колон. — И очень уж легко дает обещания.
Пожалуй, он недооценил коррехидора, который прямиком направился в «Фонда дель Леон».
Кисада, хозяин гостиницы, встретил его с должным почтением.
— Храни вас Бог, ваша милость.
— И тебе желаю того же, Кисада. У тебя есть свободные комнаты?
— Слава Господу, нет. Когда их величества в Кордове, моя гостиница всегда забита до отказа.
Дон Ксавьер покрутил длинный ус.
— Жаль, жаль. А никто из постояльцев не собирается уезжать?
— Уезжают. Завтра. Освобождается моя лучшая комната на втором этаже.
— Это точно? И кто уезжает?
— Два господина, венецианцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Колебалась она недолго.
— В Венеции мой брат брошен в подземелье Подзи. Его обвиняют в краже, и на то есть основания, и в государственной измене, хотя никакой он не шпион…
Беатрис рассказала все, ничего не утаивая. Сантанхель слушал внимательно, с непроницаемым лицом, не упуская ни единого слова.
— …Я знаю, какой мерзавкой выгляжу в ваших глазах, — закончила Беатрис.
— Я сама себе противна. Однако клянусь госпожой нашей девой Марией — я не хотела предать Кристобаля, когда Галлино вытянул из меня то, что хотел узнать. Ибо любовь, которую требовалось лишь изобразить, превратилась в настоящую.
— И не надо отказываться от нее, — улыбнулся Сантанхель. — Бедная вы моя. Какой жестокий выбор выпал на вашу долю — между братом и возлюбленным.
— Но так ли я выбрала? — взмолилась она.
— Вы поступили по справедливости, — твердо заявил Сантанхель. — Вы не можете нести ответственность за вину вашего брата. В тюрьме он оказался не из-за вас и не должен требовать, чтобы вы принесли себя в жертву ради его освобождения. Этим он лишь умножает свои грехи. Кристобаль же угодил в западню. Причем вас использовали как приманку. Ваша любовь к нему или его — к вам не имеет тут никакого значения. Ваш долг — любой ценой вызволить его из этой западни.
Облегчение отразилось на лице Беатрис. Доводы Сантанхеля показались ей убедительными.
— Вы так думаете? Какая тяжесть свалится с моих плеч!
— Это же легко проверить. Пойдите и исповедуйтесь. Ни один священник не отпустит вам грехи, пока вы не сделаете все от вас зависящее, чтобы уменьшить нанесенный вами ущерб. Так что не терзайтесь угрызениями совести. Идите с миром. А я приму необходимые меры. Немедленно повидаюсь с алькальдом Кордовы, и мы займемся этими венецианцами.
— Вам потребуются мои свидетельские показания.
Улыбаясь, Сантанхель покачал головой.
— Они-то мне как раз и не нужны. Ваши показания вынудят алькальда арестовать вас.
— Я знаю. Но меня это не волнует.
Улыбка Сантанхеля стала шире. Он видел, что Беатрис готова принести себя в жертву.
— Дитя мое, арест — это ваша погибель, а я не уверен, что Кристобаль поблагодарит меня, если узнает, какой ценой я спас его честь. Положитесь на меня. Я управлюсь без вас. Лучше не теряйте времени и расскажите обо всем Кристобалю. Ничего не утаивая.
По телу Беатрис пробежала дрожь.
— Я… я не решусь. По крайней мере, сейчас… — Она помолчала, затем продолжила:
— А не могли бы вы… Ваше высочество, рассказать ему? Пусть он сам решит, как поступить со мной.
Сантанхель задумался.
— Если хотите. Но поверьте мне, дитя мое, будет лучше, если обо всем он узнает от вас.
Беатрис заломила руки.
— Я не решусь. Не решусь до тех пор, пока ему не возвратят карту.
— Ладно, ладно, — закивал Сантанхель. — Именно этим мы сейчас и займемся. А остальное может и подождать. Не будем терять времени.
Дело оказалось не столь простым, как рассчитывал дон Луис. Дон Мигель де Эскобедо — верховный судья Кордовы — свято чтил дух и букву закона и не собирался что-либо предпринимать, не получив ответ на интересующие его вопросы.
— Нет смысла напирать на меня, дон Мигель, — запротестовал Сантанхель. — Считайте лучше, что эти сведения получены мною в исповедальне.
— С каких это пор вы стали священнослужителем, дон Луис?
— Не только священникам доводится выслушивать исповедь. Я обещал не выдавать человека, который передал мне эти сведения. Иначе он бы не заговорил. Неужели мне следовало оставить это преступление безнаказанным?
— Но где доказательства совершения преступления?
— Мое слово.
— Вернее, слово неизвестного человека.
— Я его хорошо знаю. Разве вам этого недостаточно?
— Ума не приложу, что и делать. Один из этих людей, как вы говорите, числится в венецианском посольстве. Даже при наличии неопровержимых доказательств его вины мне не хотелось бы связываться с ним — Алькальд погладил седую бороду. — Если искомых документов при них не окажется, мне грозят немалые неприятности. Не могли бы вы принести мне приказ от королевы?
— Нет. Но уверяю вас, когда все будет кончено, она одобрит ваши действия.
— Непростую вы мне задали задачку. Пошлю-ка я за коррехидором note 9.
Несколько минут спустя в кабинет вошел мужчина, в котором за милю был виден военный. Дон Ксавьер Пастор обладал более богатым воображением, чем алькальд, и оказался не столь щепетилен.
— Говорите, карта и письмо? — Он помолчал, потом добавил:
— А если мы найдем их у одного из венецианцев, как мы докажем, что они принадлежат не им?
— Сеньор Колон, несомненно, назовет особые отличия и карты и письма.
— Тогда позвольте мне начать с сеньора Колона.
— А потом? — пожелал знать алькальд, несколько сбитый с толку такой прытью подчиненного. — Один из этой пары, не забывайте об этом, приписан к посольству.
— Мы же не обязаны действовать официально, — дон Ксавьер позволил себе подмигнуть Сантанхелю, — и не будем называть себя. Постараемся избежать огласки.
— Если вы напортачите, я выгоню вас со службы, — предупредил алькальд.
— Значит, я того заслужил, — рассмеялся дон Ксавьер, который все больше нравился Сантанхелю.
Вдвоем они сразу отправились к Колону, причем он предупредил коррехидора, что тот вроде бы не знает, кто воры.
— Я принес вам надежду, Кристобаль, — приветствовал его Сантанхель. — Это коррехидор, который займется поисками вашей карты.
— Даже если нам неизвестно, кто ее украл?
— Поиски, я думаю, и выведут нас на воров, — уверенно заявил коррехидор.
— Положитесь на нас, сеньор. Мы знаем Кордову лучше, чем вы.
— Вы сотворите чудо, если вам удастся отыскать карту.
— Попробуем сделать это с вашей помощью. Как нам узнать, что карта — ваша, если мы ее найдем?
— Вместе с ней у меня украли письмо, адресованное на мое имя, с подписью Тосканелли и его печатью: орел с распростертыми крыльями под герцогской короной. Те же печать и подпись имеются на карте.
— Это все, что мне нужно. Надеюсь вскорости вновь увидеться с вами. Отдыхайте с миром, сеньор. — И он вышел из комнаты.
— Самоуверенный господин, — заметил Колон. — И очень уж легко дает обещания.
Пожалуй, он недооценил коррехидора, который прямиком направился в «Фонда дель Леон».
Кисада, хозяин гостиницы, встретил его с должным почтением.
— Храни вас Бог, ваша милость.
— И тебе желаю того же, Кисада. У тебя есть свободные комнаты?
— Слава Господу, нет. Когда их величества в Кордове, моя гостиница всегда забита до отказа.
Дон Ксавьер покрутил длинный ус.
— Жаль, жаль. А никто из постояльцев не собирается уезжать?
— Уезжают. Завтра. Освобождается моя лучшая комната на втором этаже.
— Это точно? И кто уезжает?
— Два господина, венецианцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87