Завхоз пообещал заказать даже несколько таких табличек, лишь бы только
избавиться от занудливого пожарника. Но, видно, не так легко было от него
отделаться. Инспектор принялся рассказывать о разных случаях пожаров,
сказал, между прочим, и о том, что в молодежном кафе задержали нескольких
хулиганов.
Завхоз, любивший от нечего делать поболтать, оживился. Он похвалил
решительные действия оперативных работников и начал сетовать, что молодежь
теперь не та: ведет себя развязно, не хочет признавать авторитетов и не
слушает старших.
Козюренко понял, что завхоз, так сказать, созрел для серьезного
разговора, и пожаловался на компанию молодых людей, пьянствовавших в
середине мая рядом, в кафе "Эврика". Мол, пренебрегая всеми правилами
противопожарной безопасности, подожгли на столе спирт и чуть не устроили
пожар. Поговаривают, что компания была именно из этого НИИ. Не может ли
завхоз узнать, кто был в "Эврике" двенадцатого мая? Если посчастливится
выяснить, пусть позвонит ему, и они выпустят в институте листок, в котором
осудят этих молодчиков...
Козюренко поднялся на этаж выше, тут тоже прошелся вдоль плакатов и
лозунгов на щитах, заглянул в какую-то заставленную письменными столами
комнату, но, увидев вопросительные взгляды сотрудников, не вошел.
В конце коридора сладко пахло табачным дымом. Возле дверей в туалеты
большая табличка уведомляла, что тут можно курить. Козюренко вынул
сигарету и присоединился к компании мужчин, оживленно беседовавших в углу.
Никто не обратил на него внимания, видимо, разговор интересовал всех.
Только совсем еще молодой парень в канареечной тенниске смерил Романа
Панасовича отсутствующим взглядом, но сразу же и отвел глаза, бросив
какую-то реплику высокому черноволосому мужчине. Тот страстно говорил,
забыв о сигарете, почти обжигавшей ему пальцы:
- Этот комплекс не имеет никакого ни архитектурного, ни исторического
значения, - услышал Козюренко, - его надо снести, поставив вместо этих, я
бы сказал, ужасных сооружений светлые здания из стекла и бетона.
Представляете себе: над рекой высятся стекло и бетон и солнце отражается в
окнах!
- Ну-у! - осуждающе прогудел басом приземистый толстяк. Он нервно
швырнул не докуренную и до половины сигарету. - Тебе бы дать волю, ты бы и
на месте Московского Кремля поставил сооружения из стекла и бетона! А то,
что Кремль - гордость народа и символ его стойкости, на это тебе
наплевать!
- Э-э, нет... Ты не равняй Кремль с нашими башнями. Когда их
возводили? Не больше, как два столетия назад...
- Сейчас мы раскапываем древние срубы. Этими строениями своего
времени никто не гордился. Люди просто жили в них. А теперь они бесценные,
и ученые считают эту находку уникальной.
- Ну так что?
- А то, что через тысячу лет эта круглая башня станет таким же
уникальным сооружением. А для коробок из бетона и стекла найдется другое
место...
Толстяк посмотрел на часы, заспешил:
- Заговорился я с вами, а у меня работа горит...
Высокий осуждающе посмотрел ему вслед. Пренебрежительно сказал:
- Пупом земли себя считает. Сделали тебя завотделом, ну и сиди,
руководи потихоньку... - Он ушел за толстяком, что-то бурча под нос.
Козюренко остался с юношей в канареечной тенниске. Тот уже докуривал,
делая последние торопливые затяжки. Следователь хотел завязать с ним
разговор, но вдруг его взгляд зафиксировал что-то важное. На мгновение
вспомнил коттедж профессора Стаха: узкую деревянную лестницу и пятно от
папиросы, раздавленной прямо на ступеньке. То же самое было и в квартире
Недбайло. И тут, на подоконнике, следы от погашенных папирос, черные следы
на белой масляной краске... А в углу урна, в которую все бросают окури.
Парень тоже бросил туда окурок и пошел.
- Постойте, - остановил его Козюренко, - минуточку...
Тот обернулся, выжидательно глядя. Козюренко указал на следы от
окурков.
- Как-то некрасиво получается, - сказал сурово. - Культурные люди, да
и урна поставлена, а непорядок! Так и пожар можно устроить...
- У нас такой привычки нет, - начал оправдываться парень.
- Как нет! - изумленно воскликнул Козюренко. - Следы есть, а привычки
нет.
- А-а... - поморщился парень. - За всеми не уследишь. Разные люди
тут...
- И все же, не знаете, кто имеет привычку гасить папиросы именно так?
- настаивал Козюренко.
- А кто ж его знает?.. - Юноша ушел.
Козюренко зашел в местком института. Отрекомендовался председателю,
рассказал, какое у него дело, и попросил немедленно созвать дружинников.
Те собрались в комнате месткома минут через пятнадцать, с любопытством
поглядывая на незнакомца в сером костюме.
- Мы разыскиваем опасного преступника, - сказал Козюренко. - Знаем,
что зовут его Семеном, он курит папиросы "Любительские" и имеет скверную
привычку тушить окурки обо все, что под руку подвернется. Мужчина лет под
тридцать, может, моложе, черноволосый, высокий. Не исключено, что
занимается самбо. Вот, вероятно, и все, что мы знаем. А у вас в конце
коридора, где курят, на подоконнике следы от потушенных папирос...
В комнате воцарилась тишина. Козюренко испытующе вглядывался в лица
присутствующих.
- Семен? - наконец переспросил один дружинник. - Кажется, есть такой
Сеня...
- Кого имеешь в виду, - вмешался его сосед, - этого пижона?
- Правда, кого? - спросил Козюренко. - Семена, который курит
"Любительские"?
- "Любительские", - сказал дружинник. - Точно. "Любительские".
Другой парень оживился:
- Так это же наш тренер! - воскликнул он.
- Какой тренер? - забеспокоился председатель месткома.
- Климунда, кто же еще.
- Наш тренер по настольному теннису, - пояснил председатель. - Из
"Авангарда".
- Климунда? - переспросил Козюренко. - Семен Климунда? Брюнет,
высокий?
- Да, - подтвердил первый дружинник, - все сходится.
- Когда он был тут в последний раз?
- Недавно.
- Но сейчас в отпуске, - пояснил председатель.
- Прошу держать наш разговор в секрете, - попросил Козюренко. - Сами
понимаете почему. И благодарю вас за ценное сообщение.
Дружинники разошлись, а Козюренко еще раз осмотрел следы на
подоконнике. Они хорошо сохранились. Надо немедленно вызвать экспертов.
Итак, Климунда, Семен Климунда... Может, он, а может, и не он... По
крайней мере они установят это уже сегодня...
Следователь зашел в приемную и позвонил в отдел кадров управления
местной промышленности, где был Шульга. Майор взял трубку почти сразу,
будто ждал звонка.
- Иду, - ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, - уже
спускаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27