— Эта история относится к компетенции Скотленд-Ярда, — с сожалением вздыхает Старик. — Утром я позвоню старшему инспектору Моррисону.
Я смотрю на него, он на меня, все в самой глубокой тишине. Наконец я начинаю смеяться, как тип, который составил себе состояние, создав фабрику для производства рюкзаков для горбатых.
— Что с вами? — удивляется Безволосый, стараясь сохранить серьезность.
— Я думаю, патрон, что наши мысли параллельны, как два рельса…
— То есть?
Лысый уже улыбается.
— То есть нам обоим хотелось бы ради престижа французской полиции довести расследование этого дела до конца и принести парням из Ярда решение в виде подарка, обвязанного трехцветной ленточкой.
Босс встает, проходит по кабинету и кладет свою изящную руку (не могу назвать ее клешней) на мое мощное плечо.
— Мы друг друга поняли! — говорит он. — Итак?
— Итак, я совершу поездку в Шотландию, — отвечаю. — Вы этого хотите?
— Да, мой дорогой друг. Но я вам рекомендую действовать с крайней осторожностью. Вы будете там находиться неофициально, совершенно неофициально.
Старик всегда боится скандала. Он любит, чтобы мы совершали наши подвиги тихо и с достоинством.
— Эта необычная контрабанда начинается с завода, где производят это виски, поскольку бутылки, содержащие героин, имеют ненарушенную оригинальную пробку.
— Возможно…
— Съездите туда Разоблачите преступников, раскройте все ходы и сообщите мне. Наши коллеги с того берега Ла-Манша слишком часто насмехаются над нами.
— Я сделаю все возможное и невозможное.
— Я знаю…
Он придвигает к себе бутылку виски и внимательно всматривается в маленькую белую этикетку, приклеенную с обратной стороны.
— “Мак-Геррел” производит дама, — говорит он. — Некая Хелен-Дафна Мак-Геррел, проживающая в Майбексайд-Ишикен возле Глазго.
Я записываю имя дамы в записную книжку. Босс уже листает расписание авиарейсов.
— Есть самолет компании “Эр Франс” на Глазго в семь двадцать две. Я велю забронировать вам место.
— Два места, — поправляю я, Он хмурится, что составляет его единственное физическое упражнение за день.
— Вы собираетесь взять с собой помощника?
— Поскольку я не могу рассчитывать на помощь британской полиции в моем неофициальном задании, а помощь мне может понадобиться, мне нужен напарник.
— Вы правы. Кого вы возьмете? Мои раздумья длятся недолго.
— Берюрье.
Старик кивает, потом спрашивает с легкой двусмысленной улыбкой:
— Скажите, мой милый, почему вы все время берете себе в помощники инспектора Берюрье? Слава богу, в нашей Службе хватает людей.
Месье Голова-как-задница впервые задает мне этот вопрос, и я смущен.
— Ну, — бормочу, — это трудно объяснить. Видите ли, босс, Берю не особо умен. Он грубиян, выпивоха, драчун, но вместе с тем имеет качества, которые делают из него самого ценного помощника. Во-первых, он предан мне как собака; во-вторых, он добрый, смелый, упрямый. А иногда его хитроватый здравый смысл не хуже гениальности. Кроме того, он мне нравится. Я его поддразниваю, и это успокаивает мои нервы…
Старик поднимает руку:
— О господи, да остановите вы ваш панегирик! Берите с собой Берюрье. Я велю забронировать два места.
— Мне бы хотелось иметь машину по прибытии в Глазго, — говорю.
— Я это улажу. Билеты и валюту вам доставят в аэропорт.
— Хорошо.
Пожав друг другу руки, мы расстаемся.
Заря начинает разбрасывать искры солнца, когда я покидаю контору. Смотрю на часы. Мне осталось три часа, чтобы съездить собрать чемодан и заехать за Берю.
Доезжаю до Сен-Клу. Дверь дома открыта, что внезапно напоминает мне, что я приютил у себя киску. Черт возьми! Хорош я хозяин. Привожу девицу домой, бросаю в тот момент, когда уже собрался сыграть с ней в почтальона и прачку, и в четыре утра собираюсь вытащить ее из постели и выбросить на мокрую парижскую мостовую…
Так не делают.
Поднимаюсь в спальню. Ирэн, ровно дыша, спит блаженным сном, натянув одеяло до подбородка.
У меня не хватает мужества ее разбудить. Я вынимаю из шкафа два костюма и смокинг, опустошаю ящик комода, чтобы взять самое лучшее белье. Прежде чем убежать, пишу записку для провинциалочки:
Дорогая Ирэн,
Уехал в деловую поездку. Очень сожалею. Оставляю Вам ключ в почтовом ящике в саду.
Êратко, сильно, красноречиво, и сказано все, что хотел сказать. Это первый раз, когда Сан-Антонио, приведя к себе бабу, сматывается, не организовав ей космическое путешествие на борту его корабля с твердотопливным двигателем. Не надо об этом думать, иначе…
Я уезжаю. Курс — дом Берю.
Когда я останавливаюсь возле дома Толстяка, консьержка в бумазейном халате и с волосами, обвязанными платком, волочит по тротуару мусорный контейнер.
Заметив меня, она чешет пониже спины. Это зрелая дама, но ее явно никто не хочет срывать.
Я на всякий случай заглядываю внутрь контейнера — вдруг там Толстяк. Но его нет, и я направляюсь в подъезд, весело бросив церберше: “Что, дышите свежим воздухом?"
— Вы к Берюрье? — окликает она меня.
— Да.
— Я вас знаю, — уверяет она. — Вы его начальник?
— Точно.
— Их здесь нет!
Я останавливаюсь в подъезда.
— А где они?
— Летом они живут за городом у свояченицы.
— Где?
— В Нантерре. Желаете адрес?
— Еще бы!
Она закрывает глаза и декламирует:
— Авеню Женераль Коломбей, дом двести двадцать восемь.
— Тысяча благодарностей.
У меня остался час на то, чтобы смотаться в Нантерр, схватить Толстяка и доехать с ним до Орли. Это вполне осуществимо.
Пятнадцать минут спустя я оказываюсь перед домом, находящимся недалеко от старого завода “Симка”. Вот, оказывается, что в семье Берюрье называется “жить за городом”. Впрочем, воздух здесь действительно отличается от парижского, потому что с другой стороны дома находится химический завод.
Сад в девяносто квадратных сантиметров, полностью заросший резедой, отделяет авеню от двери (или, если находишься в доме, дверь от авеню). Стучу в дверь.
Поначалу никакого движения, затем слышатся ворчание, плевки, чихи, зевки, почесывания спины и пониже. Какой-то мужчина примешивает имя господне к некоему органу дамы, который уже закрыт, видимо по причине возраста. Наконец дверь отворяется. Передо мной оказываются глаза, похожие на пуговицы от ширинки. Смотрю ниже пуговиц и вижу пупок в прекрасном состоянии, а над ним густой волосяной покров, который вяло почесывает рука. Голос спрашивает:
— Какого хрена вам тут нужно в такое время?
Природное любопытство подталкивает меня посмотреть на рот, произнесший эту приветливую фразу, и я замечаю маленькую морду ящерицы.
— Я хочу поговорить с Александром-Бенуа, — говорю. — Я его начальник, комиссар Сан-Антонио.
— О! — отвечает Гигантская Ящерица. — Я слышал о вас от этого придурка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34