Я мог стать водой и залить твои
светильники, залить все здесь. Ну да ладно. Посмотрим, поднимешь
ли ты руку на собственного брата?
За спиной Гильгамеша раздался скрип. Обернувшись, Большой
увидел, что степной человек медленно поднимается с ложа. Его
широко раскрытые глаза были обращены к брату. Теперь они совсем
походили на глаза храмовых истуканов. В них отсутствовали
зрачки - лишь пустота цвета финиковой косточки.
- Братец, лежи! Тебе нужно лежать! - бесцветным
голосом сказал Гильгамеш, прекрасно ощущая бесполезность своих
слов.
Энкиду положил руки Большому на плечи, а потом потянулся к горлу
названного брата, да так быстро, что тот едва успел увернуться.
Не зная, что делать, Гильгамеш отступал перед Созданным Энки, то
и дело оглядываясь на Кура: не попытается ли старуха
воспользоваться затруднительной ситуацией своего соперника. Но
старуха стояла недвижимо. Ей достаточно было власти над
умирающим, который преследовал брата все энергичнее. Наконец
Большому пришлось схватиться с ним.
Казалось, что ни грамма силы не ушло из тела умирающего. Он был
так же могуч, как и в тот день, когда Гильгамеш впервые
столкнулся с ним. Но на этот раз владыке Урука нельзя было
уступать. Ни в коем случае.
Он застонал в медвежьих объятиях Энкиду. Ребра их трещали,
когда они, чуть заметно раскачиваясь, пытались сломить друг
друга. Финиковая пустота оказалась совсем рядом с глазами
Большого. Она затягивала как воронки, появляющиеся на Евфрате во
время половодья. Пустота разъедала разум, черным гнетом ложилась
на сердце, поражала бессилием волю. Гильгамеш не мог бороться с
ней - и он зажмурился, чтобы не видеть главного соблазна
преисподней, он собрал воедино все оставшиеся у него силы и
медленно, ступня за ступней, стал теснить брата к ложу.
Сопротивление Энкиду было ужасным. Ни Намтар, ни Кур - ни один
из сегодняшних соперников не вызвал у Гильгамеша такого
напряжения. Владыке Урука казалось, что у него лопаются жилы,
что глаза от усилия готовы выпрыгнуть из орбит, однако он сумел
подтащить брата к ложу и прижать к нему.
- Не подходи к нам! - хрипло крикнул он Куру.- Я сожгу
тебя! Клянусь, я сожгу всю преисподнюю, если ты попытаешься
помешать мне!
В этот момент сопротивление Гильгамешу прекратилось. Энкиду
тяжко вздохнул, и члены его расслабились. В глазах появились
едва заметные точечки зрачков.
Утирая пот, чувствуя, что еще одно усилие, еще одна схватка
убьет его, Большой повернулся к Царю преисподней.
- Сейчас я подойду к тебе и выброшу отсюда. Одним
пинком,- устало сказал он.
- Сейчас сил у тебя не хватит даже на то, чтобы убить
собаку,- сказал Кур.- Так что лучше сиди около своего брата
и слушай меня.
- Я не желаю тебя выслушивать,- нахмурился
Гильгамеш.- Я победил. Скоро взойдет Уту, он будет свидетелем,
что ни Намтару, ни тебе не удалось дотронуться до Энкиду.
- И все-таки послушай меня,- старуха оскалила в усмешке
беззубые десны.- Слушай и старайся не перебивать - Уту
действительно скоро взойдет.
Кряхтя, она села на корточки.
- В одном из ваших городов жил очень богатый человек.
Такой богатый, что ему не нужна была бы твоя сила. На одно
мановение его вечно позолоченных рук слетались самые знаменитые
герои и самые красивые блудницы...
- В каком городе? Что это был за человек? - поднял голову
Большой.- Почему мне не рассказывали о нем?
- Я же сказал - не перебивай! - воскликнула
старуха.- Даже если на самом деле он не жил - какая в том
разница? . . Питался этот человек чем хотел, делал, что
хотел, но, чем старше становился, тем больше боялся одной вещи,
которую то и дело видел вокруг себя... Да, ты прав, он боялся
смерти. Он боялся меня, ждавшего его в глубинах под корнями вод
и гор. Чтобы избежать низбежного, велел он построить себе
дворец. В стороне от дорог, от вестников, которые могли бы
сообщить ему о каком-нибудь зле. Он окружил себя юными слугами и
прислужницами, посадил во внутреннем дворе прекрасные цветы.
Днем двор был открыт, ночью его затягивали тентом, на котором
большой золотой щит изображал солнце, и ярко освещали
светильниками. Вокруг танцевали прекрасные девушки, полные сил
счастливые юноши разливали благовония, слуги пробовали каждое
блюдо, прежде чем хозяин отправлял его в рот. Богач жил в
радости и вечности, не слыша вокруг ни слова обо мне.
Он боролся с судьбой - как и ты, только по-другому. Однако все
рухнуло в одно мгновение. Радость не может быть без причины,
счастье только тогда и возможно, когда я появляюсь перед
глазами, но отступаю, не забираю человека с собой, даю отсрочку.
Когда вокруг один свет - время, отпущенное на жизнь,
кажется пыткой. Не видишь жизни, если рядом нет меня, если рядом
нет тени. Попробуй посмотреть на своего Уту прямо - и ты не
увидишь его, ты просто потеряешь зрение. Куда же жизни без
смерти!.. Вот и богач не выдержал. Он переполнился
выдуманной им радостью, он объелся ею. Он даже не заметил, как
его сердце исполнилось злости на смех, на любовь и свет. Однажды
вечером он вскочил с ложа, прогнал девушек, отбросил сладости и
с криком помчался прочь из дворца. Даже самые сильные слуги не
сумели остановить его. Богач вышиб двери и увидел то лицо, о
котором на самом деле мечтал почти все время пребывания в своем
дворце - лицо Намтара.
Гильгамеш пожал плечами:
- Это был странный богач, старуха. Такие притчи можно
рассказывать детям, но любой взрослый скажет тебе: свету нужна
тень, но жизнь смерти ни к чему. В конце концов, тень и
смерть - не одно и то же...
Он замолчал, обернувшись к окнам. На каменных проемах лежали
серые блики - уже не отблески светильников, но первые знаки
начинающегося восхода.
- Нет, Кур, ты меня не убедил,- торжествующе улыбнулся
он.- Энкиду останется со мной, он будет жив. По-моему, это
самый важный аргумент.
- Время твоего брата исчерпано,- сказал Царь
преисподней, поднимаясь на ноги. В движениях старухи Гильгамешу
почудилось нечто Инаннино.- Ты сегодня совершил много
подвигов, но он мертв, ибо смерть не в руках человека.
- Что за глупости ты говоришь! - вскочил Большой.- Вот
он, Энкиду, лежит позади меня. Никто из преисподних демонов не
сумел подобраться к нему!
- Я еще раз говорю: время твоего брата
исчерпано,- дребезжащим голосом пробормотала старуха.- Для
того, чтобы уберечься от смерти, мало победы в единоборстве со
мной. Посмотри на Энкиду, юноша, он мертв. Коли желаешь, можешь
оставаться у его тела до тех пор, пока из ноздрей покойника не
полезут белые черви. А я ухожу. До встречи, герой!
Лицо старухи исказилось. Ее распирали телеса бесчисленных
существ, составляющих плоть подземного Царя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
светильники, залить все здесь. Ну да ладно. Посмотрим, поднимешь
ли ты руку на собственного брата?
За спиной Гильгамеша раздался скрип. Обернувшись, Большой
увидел, что степной человек медленно поднимается с ложа. Его
широко раскрытые глаза были обращены к брату. Теперь они совсем
походили на глаза храмовых истуканов. В них отсутствовали
зрачки - лишь пустота цвета финиковой косточки.
- Братец, лежи! Тебе нужно лежать! - бесцветным
голосом сказал Гильгамеш, прекрасно ощущая бесполезность своих
слов.
Энкиду положил руки Большому на плечи, а потом потянулся к горлу
названного брата, да так быстро, что тот едва успел увернуться.
Не зная, что делать, Гильгамеш отступал перед Созданным Энки, то
и дело оглядываясь на Кура: не попытается ли старуха
воспользоваться затруднительной ситуацией своего соперника. Но
старуха стояла недвижимо. Ей достаточно было власти над
умирающим, который преследовал брата все энергичнее. Наконец
Большому пришлось схватиться с ним.
Казалось, что ни грамма силы не ушло из тела умирающего. Он был
так же могуч, как и в тот день, когда Гильгамеш впервые
столкнулся с ним. Но на этот раз владыке Урука нельзя было
уступать. Ни в коем случае.
Он застонал в медвежьих объятиях Энкиду. Ребра их трещали,
когда они, чуть заметно раскачиваясь, пытались сломить друг
друга. Финиковая пустота оказалась совсем рядом с глазами
Большого. Она затягивала как воронки, появляющиеся на Евфрате во
время половодья. Пустота разъедала разум, черным гнетом ложилась
на сердце, поражала бессилием волю. Гильгамеш не мог бороться с
ней - и он зажмурился, чтобы не видеть главного соблазна
преисподней, он собрал воедино все оставшиеся у него силы и
медленно, ступня за ступней, стал теснить брата к ложу.
Сопротивление Энкиду было ужасным. Ни Намтар, ни Кур - ни один
из сегодняшних соперников не вызвал у Гильгамеша такого
напряжения. Владыке Урука казалось, что у него лопаются жилы,
что глаза от усилия готовы выпрыгнуть из орбит, однако он сумел
подтащить брата к ложу и прижать к нему.
- Не подходи к нам! - хрипло крикнул он Куру.- Я сожгу
тебя! Клянусь, я сожгу всю преисподнюю, если ты попытаешься
помешать мне!
В этот момент сопротивление Гильгамешу прекратилось. Энкиду
тяжко вздохнул, и члены его расслабились. В глазах появились
едва заметные точечки зрачков.
Утирая пот, чувствуя, что еще одно усилие, еще одна схватка
убьет его, Большой повернулся к Царю преисподней.
- Сейчас я подойду к тебе и выброшу отсюда. Одним
пинком,- устало сказал он.
- Сейчас сил у тебя не хватит даже на то, чтобы убить
собаку,- сказал Кур.- Так что лучше сиди около своего брата
и слушай меня.
- Я не желаю тебя выслушивать,- нахмурился
Гильгамеш.- Я победил. Скоро взойдет Уту, он будет свидетелем,
что ни Намтару, ни тебе не удалось дотронуться до Энкиду.
- И все-таки послушай меня,- старуха оскалила в усмешке
беззубые десны.- Слушай и старайся не перебивать - Уту
действительно скоро взойдет.
Кряхтя, она села на корточки.
- В одном из ваших городов жил очень богатый человек.
Такой богатый, что ему не нужна была бы твоя сила. На одно
мановение его вечно позолоченных рук слетались самые знаменитые
герои и самые красивые блудницы...
- В каком городе? Что это был за человек? - поднял голову
Большой.- Почему мне не рассказывали о нем?
- Я же сказал - не перебивай! - воскликнула
старуха.- Даже если на самом деле он не жил - какая в том
разница? . . Питался этот человек чем хотел, делал, что
хотел, но, чем старше становился, тем больше боялся одной вещи,
которую то и дело видел вокруг себя... Да, ты прав, он боялся
смерти. Он боялся меня, ждавшего его в глубинах под корнями вод
и гор. Чтобы избежать низбежного, велел он построить себе
дворец. В стороне от дорог, от вестников, которые могли бы
сообщить ему о каком-нибудь зле. Он окружил себя юными слугами и
прислужницами, посадил во внутреннем дворе прекрасные цветы.
Днем двор был открыт, ночью его затягивали тентом, на котором
большой золотой щит изображал солнце, и ярко освещали
светильниками. Вокруг танцевали прекрасные девушки, полные сил
счастливые юноши разливали благовония, слуги пробовали каждое
блюдо, прежде чем хозяин отправлял его в рот. Богач жил в
радости и вечности, не слыша вокруг ни слова обо мне.
Он боролся с судьбой - как и ты, только по-другому. Однако все
рухнуло в одно мгновение. Радость не может быть без причины,
счастье только тогда и возможно, когда я появляюсь перед
глазами, но отступаю, не забираю человека с собой, даю отсрочку.
Когда вокруг один свет - время, отпущенное на жизнь,
кажется пыткой. Не видишь жизни, если рядом нет меня, если рядом
нет тени. Попробуй посмотреть на своего Уту прямо - и ты не
увидишь его, ты просто потеряешь зрение. Куда же жизни без
смерти!.. Вот и богач не выдержал. Он переполнился
выдуманной им радостью, он объелся ею. Он даже не заметил, как
его сердце исполнилось злости на смех, на любовь и свет. Однажды
вечером он вскочил с ложа, прогнал девушек, отбросил сладости и
с криком помчался прочь из дворца. Даже самые сильные слуги не
сумели остановить его. Богач вышиб двери и увидел то лицо, о
котором на самом деле мечтал почти все время пребывания в своем
дворце - лицо Намтара.
Гильгамеш пожал плечами:
- Это был странный богач, старуха. Такие притчи можно
рассказывать детям, но любой взрослый скажет тебе: свету нужна
тень, но жизнь смерти ни к чему. В конце концов, тень и
смерть - не одно и то же...
Он замолчал, обернувшись к окнам. На каменных проемах лежали
серые блики - уже не отблески светильников, но первые знаки
начинающегося восхода.
- Нет, Кур, ты меня не убедил,- торжествующе улыбнулся
он.- Энкиду останется со мной, он будет жив. По-моему, это
самый важный аргумент.
- Время твоего брата исчерпано,- сказал Царь
преисподней, поднимаясь на ноги. В движениях старухи Гильгамешу
почудилось нечто Инаннино.- Ты сегодня совершил много
подвигов, но он мертв, ибо смерть не в руках человека.
- Что за глупости ты говоришь! - вскочил Большой.- Вот
он, Энкиду, лежит позади меня. Никто из преисподних демонов не
сумел подобраться к нему!
- Я еще раз говорю: время твоего брата
исчерпано,- дребезжащим голосом пробормотала старуха.- Для
того, чтобы уберечься от смерти, мало победы в единоборстве со
мной. Посмотри на Энкиду, юноша, он мертв. Коли желаешь, можешь
оставаться у его тела до тех пор, пока из ноздрей покойника не
полезут белые черви. А я ухожу. До встречи, герой!
Лицо старухи исказилось. Ее распирали телеса бесчисленных
существ, составляющих плоть подземного Царя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51