Последнее видение несказанно удивило
меня - Николай Иванович появлялся на посиделках артистов в
экстраординарных случаях. "Да и посиделки ли это? - засомневался я. - Нет,
здесь что-то другое. Похоже на собрание". Одолжив у соседей чай и сахар, я
тихо вошел в квартиру.
Из комнаты доносилось звонкое верещание лилипута. По-видимому, это
была уже середина речи.
- ...Не согласен. Решение мы вынесли правильное. Мудрое решение. Есть
в нем некая аура. И, несмотря на весь сюрреалистический нонсенс
сложившейся ситуации, я предлагаю как наиболее оптимальную кандидатуру
именно Похвиснева и никого другого.
С кульками в руках я вошел в комнату. Собрание замерло, странно,
оценивающе меряя меня взглядами.
- Вот и чаек пришел! - потер руки Тырков. - Чайничек я уже поставил.
Иди заваривай.
- Могу узнать, что здесь происходит? - поинтересовался я. - Заседание
месткома, что ли? Или заговор?
- Серьезность вопроса исключает краткость ответа, - объяснил Женя.
- А-а, - кивнул я. - Умно.
- Всякое шутовство, - погрозил пальчиком лилипут, - совершенно
неуместно в сложившейся беспрецедентной ситуации. Уж вам, Сергей
Васильевич, как никому другому, следовало бы знать, что покойник сейчас
лежит в морге, но в любую минуту положение это может измениться.
Собрание зашевелилось, как многоголовая гидра, издало взволнованные
звуки, из которых выделялся страстный дискант Вадика Тыркова:
- Только бы не кремировали, господи! Тогда все пропало! И Рим, и
новая квартира, и путевка в санаторию высшей категории!
Я очутился в самом центре кворума. В руки мне дали бумагу следующего
содержания:
В "ОВУХ" (Организация по учету, хранению
и ведению "Дел". Аппарат Судьбы.)
тов. Безбородову
от покойного О.П.Щурова
ЗОЯВЛЕНИЕ.
Ввиду того, что я, ныне уже покойный Щуров О.П., проявил в своей
жизни многие заслуги: в административной, личной и интиликтуальной
ипостасях, покорнейше прошу рассмотреть наличие возможности передачи моей
душе нового подходящего тела для продления моего существования в
материальном мире, который первичен с точки зрения официальной идеологии.
Моей нижайшей просьбе прошу не отказать.
О.П.Щуров.
- "Заявление" пишется через "а", - заметил я. - А "интеллектуальный"
через "е" и с двумя "л".
Очевидно было, что Щуров перед смертью спятил. Но причем тут
Безбородов и мой "ОВУХ"? И зачем он звонил мне ночью?
Из бессвязных реплик собрания удалось составить приблизительную
картину происшедшего. После моего вчерашнего провала Щуров задержался в
цирке до поздней ночи - дел было невпроворот. Уборщица мыла пол в
коридоре, когда из дальней гримуборной вдруг вышел Осип Петрович в пальто,
шляпе, с портфелем. Уборщица поклонилась ему, он милостиво ответствовал:
"Доброй вам ночи, старушка". После этого Щуров проследовал в свой кабинет
и закрыл дверь. Уборщица старательно драила коридор и вдруг заметила в
гримуборной свет. Зайдя туда, она увидела труп все того же Осипа
Петровича! Душа, видимо, отделилась от тела, надела его пальто, шляпу,
взяла портфель и в таком виде покинула здание, растворившись в эфире. Тело
же, по заключению медиков, скончалось от инфаркта. Весь этот рассказ можно
было бы принять за бред подвыпившей старушки-уборщицы, но наутро на столе
в кабинете директора вместе с приказом о включении моего номера в
гастрольную программу лежало заявление на имя Безбородова.
- Научные законы отрицают существование души отдельно от тела, -
сказал я, зная, что очень разозлю этим коллектив.
Так и случилось. Заговорили все разом, гневно, пылко, вывалили целый
ушат сведений: о филиппинских хилерах, о зомби, о летающих тарелках, о
вещих снах, о цыганских гаданиях, с беспроигрышных картах, которыми можно
сорвать любой банк. Старый Гинтаревич поведал невнятную историю о некой
графине Буристон, которая в 1909 году умерла, а буквально на днях
воплотилась в образ чемпионки по теннису, победительницы Уимблдонского
турнира. Заключил весь этот сумбур крик Жени Савельева:
- А я лично всегда верил в бессмертие души! И я не боюсь сказать это
даже при нашем дорогом Николае Ивановиче! Слышите, Николай Иванович! Это
говорю вам я, Е.Савельев, - душа бессмертна!!!
Все посмотрели на Николая Ивановича. Комендант сановито напыжился и
резюмировал:
- Тук. Тук. Тук.
И, подумав, добавил:
- Тук.
Эта речь означала: "Идея, конечно, смелая, даже в чем-то фрондерская.
Но известная доля свободомыслия в кулуарных беседах допустима".
Я пошел заваривать чай, не имея больше сил смотреть на все
происходящее. Но и на кухне меня не оставили в покое. Явился Гарун,
закурил длинную черную сигарету и задумчиво-небрежно спросил:
- Слушай, труп в морге сколько лежать можна? Я тут справку наводил,
понимаешь. Слушай, безобразий какой - никто точный ответ не дает! Такой,
слушай, безответственность везде!
- Сроки пребывания трупа в морге зависят от исправности холодильника.
- Вай! Наши холодильники - дрянь! - закачался Гарун, после чего
быстро ушел, и я услышал, как он передал полученную информацию всей
компании.
Раздались горестные стоны, затем все стихло, и в этой тишине мне
почудилось что-то заговорщицкое, подлое.
Собрание встретило меня стоя. Один Николай Иванович сидел. Ему было
можно. Тырков принял из моих рук чайник, обнял за плечи и усадил на
почетное место во главе стола. Вперед выступил Женя Савельев.
- Флейтист! Дорогой наш Флейтист! Не побоюсь сказать, гениальный
Флейтист! Прости нас.
- Ну? - выжидательно спросил я. - Что надо?
- Мы все полны благородных воспоминаний о нашем Осипе Петровиче
Щурове! - запел лилипут. - У него было сердце исполина и такой же могучий
ум! Что были мы без него? Маленькая труппка с неблагополучной судьбой.
Жалкие, загнанные, никем не оцененные, влачили мы свое существование без
надежды на хотя бы ма-аленький просвет. И вот пришел он, Щуров, и наша
труппа, по выражению поэта, поднялась и расцвела! Сколько надежд, сколько
чистых побуждений, сколько возвышенных мечтаний пробудил в нас покойник! И
вот величественный силуэт Вечного города, я разумею Рим с его Ватиканом,
Колизеем и Фонтаном Треви, смутно маячит на нашем творческом горизонте. Мы
едем в Рим!!!
Классический ораторский прием - обращение непосредственно к хору, к
толпе - произвел потрясающий эффект.
- Ри-и-м-м! - застонала Люся-Магдалина, и все подхватили ее вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
меня - Николай Иванович появлялся на посиделках артистов в
экстраординарных случаях. "Да и посиделки ли это? - засомневался я. - Нет,
здесь что-то другое. Похоже на собрание". Одолжив у соседей чай и сахар, я
тихо вошел в квартиру.
Из комнаты доносилось звонкое верещание лилипута. По-видимому, это
была уже середина речи.
- ...Не согласен. Решение мы вынесли правильное. Мудрое решение. Есть
в нем некая аура. И, несмотря на весь сюрреалистический нонсенс
сложившейся ситуации, я предлагаю как наиболее оптимальную кандидатуру
именно Похвиснева и никого другого.
С кульками в руках я вошел в комнату. Собрание замерло, странно,
оценивающе меряя меня взглядами.
- Вот и чаек пришел! - потер руки Тырков. - Чайничек я уже поставил.
Иди заваривай.
- Могу узнать, что здесь происходит? - поинтересовался я. - Заседание
месткома, что ли? Или заговор?
- Серьезность вопроса исключает краткость ответа, - объяснил Женя.
- А-а, - кивнул я. - Умно.
- Всякое шутовство, - погрозил пальчиком лилипут, - совершенно
неуместно в сложившейся беспрецедентной ситуации. Уж вам, Сергей
Васильевич, как никому другому, следовало бы знать, что покойник сейчас
лежит в морге, но в любую минуту положение это может измениться.
Собрание зашевелилось, как многоголовая гидра, издало взволнованные
звуки, из которых выделялся страстный дискант Вадика Тыркова:
- Только бы не кремировали, господи! Тогда все пропало! И Рим, и
новая квартира, и путевка в санаторию высшей категории!
Я очутился в самом центре кворума. В руки мне дали бумагу следующего
содержания:
В "ОВУХ" (Организация по учету, хранению
и ведению "Дел". Аппарат Судьбы.)
тов. Безбородову
от покойного О.П.Щурова
ЗОЯВЛЕНИЕ.
Ввиду того, что я, ныне уже покойный Щуров О.П., проявил в своей
жизни многие заслуги: в административной, личной и интиликтуальной
ипостасях, покорнейше прошу рассмотреть наличие возможности передачи моей
душе нового подходящего тела для продления моего существования в
материальном мире, который первичен с точки зрения официальной идеологии.
Моей нижайшей просьбе прошу не отказать.
О.П.Щуров.
- "Заявление" пишется через "а", - заметил я. - А "интеллектуальный"
через "е" и с двумя "л".
Очевидно было, что Щуров перед смертью спятил. Но причем тут
Безбородов и мой "ОВУХ"? И зачем он звонил мне ночью?
Из бессвязных реплик собрания удалось составить приблизительную
картину происшедшего. После моего вчерашнего провала Щуров задержался в
цирке до поздней ночи - дел было невпроворот. Уборщица мыла пол в
коридоре, когда из дальней гримуборной вдруг вышел Осип Петрович в пальто,
шляпе, с портфелем. Уборщица поклонилась ему, он милостиво ответствовал:
"Доброй вам ночи, старушка". После этого Щуров проследовал в свой кабинет
и закрыл дверь. Уборщица старательно драила коридор и вдруг заметила в
гримуборной свет. Зайдя туда, она увидела труп все того же Осипа
Петровича! Душа, видимо, отделилась от тела, надела его пальто, шляпу,
взяла портфель и в таком виде покинула здание, растворившись в эфире. Тело
же, по заключению медиков, скончалось от инфаркта. Весь этот рассказ можно
было бы принять за бред подвыпившей старушки-уборщицы, но наутро на столе
в кабинете директора вместе с приказом о включении моего номера в
гастрольную программу лежало заявление на имя Безбородова.
- Научные законы отрицают существование души отдельно от тела, -
сказал я, зная, что очень разозлю этим коллектив.
Так и случилось. Заговорили все разом, гневно, пылко, вывалили целый
ушат сведений: о филиппинских хилерах, о зомби, о летающих тарелках, о
вещих снах, о цыганских гаданиях, с беспроигрышных картах, которыми можно
сорвать любой банк. Старый Гинтаревич поведал невнятную историю о некой
графине Буристон, которая в 1909 году умерла, а буквально на днях
воплотилась в образ чемпионки по теннису, победительницы Уимблдонского
турнира. Заключил весь этот сумбур крик Жени Савельева:
- А я лично всегда верил в бессмертие души! И я не боюсь сказать это
даже при нашем дорогом Николае Ивановиче! Слышите, Николай Иванович! Это
говорю вам я, Е.Савельев, - душа бессмертна!!!
Все посмотрели на Николая Ивановича. Комендант сановито напыжился и
резюмировал:
- Тук. Тук. Тук.
И, подумав, добавил:
- Тук.
Эта речь означала: "Идея, конечно, смелая, даже в чем-то фрондерская.
Но известная доля свободомыслия в кулуарных беседах допустима".
Я пошел заваривать чай, не имея больше сил смотреть на все
происходящее. Но и на кухне меня не оставили в покое. Явился Гарун,
закурил длинную черную сигарету и задумчиво-небрежно спросил:
- Слушай, труп в морге сколько лежать можна? Я тут справку наводил,
понимаешь. Слушай, безобразий какой - никто точный ответ не дает! Такой,
слушай, безответственность везде!
- Сроки пребывания трупа в морге зависят от исправности холодильника.
- Вай! Наши холодильники - дрянь! - закачался Гарун, после чего
быстро ушел, и я услышал, как он передал полученную информацию всей
компании.
Раздались горестные стоны, затем все стихло, и в этой тишине мне
почудилось что-то заговорщицкое, подлое.
Собрание встретило меня стоя. Один Николай Иванович сидел. Ему было
можно. Тырков принял из моих рук чайник, обнял за плечи и усадил на
почетное место во главе стола. Вперед выступил Женя Савельев.
- Флейтист! Дорогой наш Флейтист! Не побоюсь сказать, гениальный
Флейтист! Прости нас.
- Ну? - выжидательно спросил я. - Что надо?
- Мы все полны благородных воспоминаний о нашем Осипе Петровиче
Щурове! - запел лилипут. - У него было сердце исполина и такой же могучий
ум! Что были мы без него? Маленькая труппка с неблагополучной судьбой.
Жалкие, загнанные, никем не оцененные, влачили мы свое существование без
надежды на хотя бы ма-аленький просвет. И вот пришел он, Щуров, и наша
труппа, по выражению поэта, поднялась и расцвела! Сколько надежд, сколько
чистых побуждений, сколько возвышенных мечтаний пробудил в нас покойник! И
вот величественный силуэт Вечного города, я разумею Рим с его Ватиканом,
Колизеем и Фонтаном Треви, смутно маячит на нашем творческом горизонте. Мы
едем в Рим!!!
Классический ораторский прием - обращение непосредственно к хору, к
толпе - произвел потрясающий эффект.
- Ри-и-м-м! - застонала Люся-Магдалина, и все подхватили ее вопль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22