Приняв это решение, мужчины поднялись, выпили еще по стакану за
здоровье хозяина и его гостя, пожали нам руки и покинули дом.
Мне, понятное дело, было не до еды. Хозяин тоже смотрел невесело. Он
все еще не до конца примирился с тем, что его предложение сохранить Бобу
жизнь, как он выражался, в интересах общества, не было поддержано
присяжными. Разумеется, Боб виноват, он провинился перед гражданским
обществом, перед самим Господом Богом. Но вместо того чтобы заслужить
прощение Бога и соотечественников, предпочитает трусливо убраться с этого
света. Среди четырнадцати присяжных было двое, бежавших из штатов от
наказания за убийство. Но они несли груз своей вины как мужчины и как
мужчины желали искупить ее в борьбе с паршивыми мексиканцами.
Утром, когда мы сидели за завтраком, к дому подъехал одетый во все
черное всадник. Он слез с коня и заговорил с хозяином голосом Боба. Это и
был Боб, хотя мы не сразу узнали его. Вместо грязной повязки фетровая
шляпа, вместо кожаной безрукавки - приличный суконный костюм. От бороды не
осталось и следа. Перед нами стоял джентльмен. Он казался спокойным и
собранным, хотя глаза выражали глубокую печаль. Он протянул судье руку, и
тот ответил горячим рукопожатием.
- Ах, Боб, - сказал он. - Если б ты всегда слушал, что тебе говорят.
Я велел привезти костюм из Нью-Орлеана, чтоб хоть по воскресеньям ты имел
вид порядочного человека. Я бы сделал все, чтобы вернуть тебе человеческий
образ. Все, что в моих силах.
- Вы уже сделали, - сказал потрясенный Боб. - Господь воздаст вам за
это.
Тут, преисполнившись к судье немалого уважения, я пожал ему руку.
Он, однако, не был расположен к излишней чувствительности и молча
указал мне на еду.
Мы уже почти позавтракали, когда появилась первая группа всадников. С
довольно безразличным видом они поприветствовали каждого из нас, уселись
за стол и, дождавшись смены приборов, с аппетитом принялись за еду и
выпивку.
Покуда они закусывали, прибывали другие. И точно таким же образом
присоединялись к нашей компании. Во время этого получасового застолья вряд
ли прозвучало более сотни слов.
Наконец все насытились. Судья велел слугам убрать со стола и выйти из
комнаты. Он занял свое хозяйское место за длинным столом, присяжные сели
по бокам, а Боб встал лицом к судье. Я остался позади, как и те двое, что
бежали из Штатов. Суд важно приосанился.
- Мистер Уизе, - начал судья, - имеете ли вы что-либо сказать как
прокуратор?
- Да, алькальд. В соответствии со своими полномочиями и служебным
долгом я побывал на указанном Бобом роковом месте и обнаружил там убитого
с двумя пулевыми ранениями. Выстрелы произведены из винтовки Боба. Кроме
того, при нем найден поясной кошель с золотом, а также бумаги и
рекомендательные письма к плантаторам.
- Вы установили, кто этот человек?
- Установил. Из его бумаг следует, что он приехал из Иллинойса и
направлялся в Сан-Фелипе-де-Остин, чтобы купить землю и поселиться в тех
краях.
В руках у прокуратора появился тяжелый саквояж. Вместе с бумагами и
кошельком он занял свое место на столе среди вещественных доказательств.
Судья открыл саквояж и пересчитал деньги. Их оказалось чуть больше пятисот
долларов золотом и серебром. Не столь значительная сумма хранилась в
кошельке, побывавшем в руках Боба.
Прокуратор огласил содержание бумаг и писем. После этого один из
присяжных сообщил, что Джонни и его мулатка скрылись, что сам он во главе
небольшого отряда начал преследование. Следы разделились, пришлось
разделиться и отряду. Несмотря на то что проскакали не меньше пятидесяти
миль, бежавших найти не удалось.
Судья был явно раздосадован этим известием.
- Боб Рок, - воскликнул он, - подойди поближе!
Боб сделал пару шагов.
- Признаешь ли ты себя виновным в том, что застрелил человека,
которому принадлежат эти бумаги и деньги?
- Признаю.
- Господа присяжные! Прошу вас удалиться для вынесения приговора.
Двенадцать мужчин поднялись и покинули комнату. Остались алькальд, я,
Боб и упоминавшиеся мною два плантатора.
Минут через десять присяжные вернулись. Они были с непокрытыми
головами, судья тоже сдернул с головы свою шапочку.
- Виновен! - огласил решение один из присяжных.
- Боб! - возвысив голос, произнес судья. - Боб Рок! Твои сограждане
признали тебя виновным. Сообщаю, что ты приговариваешься к повешению до
полного удушения. Да спасет Господь твою душу! Может быть, кто-то хочет
возразить против исполнения приговора?
- Судья и сограждане, - сказал я, не узнавая собственного голоса, -
он спас мне жизнь...
Когда я произносил эти слова, взгляд Боба застыл, грудь напряглась,
но он тут же расслабился и покачал головой. Больше никто ничего не сказал.
- Пора! - заключил судья.
Все мы молча вышли из дома и сели на лошадей. Приблизительно через
час мы были у патриарха. Лица наши приняли торжественно-серьезное
выражение: мы присутствовали при последних минутах жизни человеческого
существа. Вид гигантского дерева завораживал, точно порождение какого-то
потустороннего мира. Причудливые пряди лишайника футов сорок длиною
спадали чуть ли не до земли, так плотно укрывая ствол, что несколько
всадников вынужденны были слезть с коней, раздвинуть заросли этой
серебристой бородищи и проделать в ней проход. Лучи солнца, дробясь о ее
волокна, о тысячи листьев, разбрызгивали множество зеленых и красных,
желтых и синих бликов, напоминавших отсветы витражных окон собора. Сам
ствол был в полном смысле чудом природы. Я чувствовал себя настолько
подавленным его мощью, что первое время был точно под гипнозом.
Мои спутники поставили коней кругом под кроной патриарха так, что Боб
оказался в центре, глаза его неотрывно смотрели на холмик свежей земли,
видневшийся в тридцати шагах от ствола.
Часть всадников спешилась. Один из них сорвал лассо с седла Боба,
набросил конец на низкий могучий сук, другой же конец завязал петлей и
свесил.
После этих приготовлений судья снял шляпу и сложил руки. Прочие
последовали его примеру.
- Боб! - произнес судья. - Мы будем молиться за твою бедную душу.
Сейчас она отлетит от грешного тела.
Боб словно не слышал его.
- Боб! - повторил судья.
Тот не шевельнулся.
- Хочешь сказать что-нибудь? Мы слушаем!
Боб таращился на нас бессмысленными глазами, губы его вздрагивали,
лицо было уже не от мира сего.
- Боб! - еще раз воскликнул судья. - Мы будем молиться за твою душу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12