Вечером, в сумерках, спешился
и пошел к трактиру, а оказался у патриарха. Дух убитого не пустил в
Сан-Фелипе, он водил меня по прериям и привел к патриарху. Он меня извел
совсем, пока я не выкопал покойника и опять не зарыл его. Но саквояж я не
трогал.
Судья покачал головой.
- Утром решил ехать совсем в другую сторону. Хотелось табаку, а его
не было вовсе. Поскакал в Анауа через прерию. Ну, думаю, теперь-то меня не
собьешь. Гнал я во весь опор, но все примечал вокруг. А вечером вижу
солончаки. Только я обрадовался, подъезжаю, а это - патриарх. Снова
выкопал покойника, оглядел его со всех сторон, закопал. Нет мне покоя,
никакого спасения нет! И не будет, пока меня не повесят!
Сразу было видно, что эти слова принесли Бобу облегчение. И как это
ни странно звучит, мне - тоже. В порыве сопереживания я даже невольно
кивнул ему. Судья же и бровью не повел.
- Вот, стало быть, как. Ты считаешь за благо, если тебя вздернут?
- На том же самом дереве, под которым он, - нервной скороговоркой
ответил Боб.
Судья раскурил еще одну сигару и сказал:
- Ну, если такова твоя воля, посмотрим, что можно сделать для тебя. Я
оповещу соседей, и завтра присяжные будут здесь.
- Спасибо вам, сквайр.
- Завтра присяжные будут здесь, - повторил алькальд. - Может, к тому
времени ты и передумаешь.
Я смотрел на него, не скрывая разочарования. Но он этого не замечал.
- Вдруг ты найдешь иной способ свести счеты с жизнью, если она тебе в
тягость.
Судя по тому, как Боб мотнул головой, его это не прельщало, меня -
тоже.
Боб встал и подошел к судье, чтобы пожать на прощание руку. Но тот,
словно не заметив ее, обратился ко мне:
- Вы остаетесь здесь?
- Джентльмен должен идти со мной, - вмешался Боб.
- Почему?
- Спросите у него?
Я вкратце рассказал судье историю своего спасения, воздав должное
Бобу и его трогательной заботе обо мне. Судья одобрительно кивнул, но
уступать не пожелал.
- Вам лучше остаться здесь, тем более теперь. Боб побудет один. Ты
слишком возбужден, Боб. Пойми меня правильно. Джентльмену здесь будет
спокойнее, чем с тобой или в компании Джонни. Приходи завтра, и мы все
решим. Адье!
Боб ушел. Алькальд протрубил в раковину, заменявшую в этих местах
колокольчик, затем полез в ящик с сигарами и начал распробовать их одну за
другой. Кончилось это тем, что он в раздражении переломал все сигары, а
обломки вышвырнул в окно. Чернокожий, явившийся на звук раковины,
терпеливо ожидал, когда хозяин закончит это занятие.
- Послушай, - взревел судья. - Где ты берешь такую дрянь? Они не
горят и не тянутся! Скажи этой шоколадной ведьме, подруге Джонни, что я
больше у нее не покупаю. Поезжай за реку, к мистеру Дьюси, и привези ящик.
Да скажи, чтоб выбрал получше! Стой! Передай еще, что мне надо потолковать
с ним и с соседями! Понял? И не вздумай задерживаться! Чтоб через два часа
был дома! Поедешь на новом мустанге. Посмотрим, на что он годится.
Чернокожий пулей выскочил из комнаты.
- Вы мой гость, - сказал судья. - Завтра вы будете в полном порядке.
Хозяин показал мне свои владения. Мы много говорили о Техасе, о том,
что близится его отторжение от Мексики, еще не зная, насколько
пророческими оказались наши слова. С наступлением сумерек я пошел спать.
Поутру меня разбудил топот копыт. Это приехал Боб. Я видел в окно,
как он слезет с лошади. Мне показалось, что руки и ноги плохо повинуются
ему, он пошатывался. Нет, он не был пьян. Его пригибала к земле
смертельная усталость, какая бывает, когда душевные муки становятся
физической болью.
Я мигом поднялся и побежал открывать дверь. Он стоял, прислонившись к
мустангу, в позе мученика и глухо стонал.
- Вы не хотите зайти в дом?
Он смотрел на меня невидящим взглядом. Я в прямом смысле оторвал его
от коня и повел в дом. Боб позволял делать с собой все что угодно и лишь
неуверенно переставлял ноги. Ни единого слова я от него еще не услышал.
Снова топот копыт. Судя по звуку, приближалась не одна группа
всадников. Действительно, сначала показались двое, за ними - еще несколько
верховых. На всех были охотничьи куртки, безрукавки и ноговицы из оленьей
кожи, у всех - карабины и тесаки. Крепкие упрямые парни, каких немало в
юго-западных штатах. А лица выдавали в них истых кентуккийцев. С такими
ребятами Техас может рассчитывать на независимость!
Заходя в дом, они хмуро поздоровались со мной. Их зоркие взгляды
зацепили и Боба. Они были явно заинтригованы этой встречей, хотя умело
прятали любопытство под маской холодного равнодушия. На меня, впрочем,
тоже было брошено несколько пристальных взглядов, однако это никак не
означало приглашения к разговору. Речь шла о демонстративных передвижениях
войск вблизи границ Техаса. Но хладнокровие этих людей было столь
несокрушимо, что, казалось, им не было никакого дела до военной угрозы.
К дому подъезжали все новые и новые соседи. В конечном счете их
оказалось четырнадцать. Все как на подбор сильные, с привлекательными
волевыми лицами. За исключением двух, которые мне сразу не понравились. Да
и земляки, видимо, не питали к ним дружеских чувств: никто не протянул им
руки. Вскоре двери отворились, и в комнату вошел хозяин. Не скрывая
душевной радости, мужчины двинулись ему навстречу. Все, кроме тех двух. Им
не подал руки и судья. Поздоровавшись с соседями, он взял меня за локоть и
представил своим гостям.
Слуга расставлял кресла и коробки с сигарами. Указав на сервированный
столик, хозяин, наконец, уселся. Гости прикладывались к стаканам и
разбирали сигары. Закуска и обкуривание комнаты заняли порядочно времени.
Боб совершенно истомился.
- Мистер Морзе, - обратился ко мне судья, - сделайте милость,
угощайтесь!
Я взял сигару, закурил, и лишь когда надо мной поднялось облачко
дыма, хозяин с довольным видом откинулся на спинку кресла.
Во всей этой педантичной приверженности церемониалу было какое-то
патриархальное величие.
- Нам предстоит решить одно дело, - сказал алькальд, - но пусть лучше
о нем скажет тот, кого оно касается.
Мужчины перевели взгляды с алькальда на Боба и на меня.
- Боб Рок! Или как тебя там. Если есть что сказать, говори.
- Я уже сказал, - буркнул Боб.
- Вчера было воскресенье. По воскресеньям отдыхают от дел, а не
занимаются ими. Все, сказанное вчера, во внимание не принимается. Я не
хочу, чтобы ты непременно повторял свои вчерашние сказки. К тому же,
разговор был с глазу на глаз. Мистера Морзе, я не считаю: он нездешний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
и пошел к трактиру, а оказался у патриарха. Дух убитого не пустил в
Сан-Фелипе, он водил меня по прериям и привел к патриарху. Он меня извел
совсем, пока я не выкопал покойника и опять не зарыл его. Но саквояж я не
трогал.
Судья покачал головой.
- Утром решил ехать совсем в другую сторону. Хотелось табаку, а его
не было вовсе. Поскакал в Анауа через прерию. Ну, думаю, теперь-то меня не
собьешь. Гнал я во весь опор, но все примечал вокруг. А вечером вижу
солончаки. Только я обрадовался, подъезжаю, а это - патриарх. Снова
выкопал покойника, оглядел его со всех сторон, закопал. Нет мне покоя,
никакого спасения нет! И не будет, пока меня не повесят!
Сразу было видно, что эти слова принесли Бобу облегчение. И как это
ни странно звучит, мне - тоже. В порыве сопереживания я даже невольно
кивнул ему. Судья же и бровью не повел.
- Вот, стало быть, как. Ты считаешь за благо, если тебя вздернут?
- На том же самом дереве, под которым он, - нервной скороговоркой
ответил Боб.
Судья раскурил еще одну сигару и сказал:
- Ну, если такова твоя воля, посмотрим, что можно сделать для тебя. Я
оповещу соседей, и завтра присяжные будут здесь.
- Спасибо вам, сквайр.
- Завтра присяжные будут здесь, - повторил алькальд. - Может, к тому
времени ты и передумаешь.
Я смотрел на него, не скрывая разочарования. Но он этого не замечал.
- Вдруг ты найдешь иной способ свести счеты с жизнью, если она тебе в
тягость.
Судя по тому, как Боб мотнул головой, его это не прельщало, меня -
тоже.
Боб встал и подошел к судье, чтобы пожать на прощание руку. Но тот,
словно не заметив ее, обратился ко мне:
- Вы остаетесь здесь?
- Джентльмен должен идти со мной, - вмешался Боб.
- Почему?
- Спросите у него?
Я вкратце рассказал судье историю своего спасения, воздав должное
Бобу и его трогательной заботе обо мне. Судья одобрительно кивнул, но
уступать не пожелал.
- Вам лучше остаться здесь, тем более теперь. Боб побудет один. Ты
слишком возбужден, Боб. Пойми меня правильно. Джентльмену здесь будет
спокойнее, чем с тобой или в компании Джонни. Приходи завтра, и мы все
решим. Адье!
Боб ушел. Алькальд протрубил в раковину, заменявшую в этих местах
колокольчик, затем полез в ящик с сигарами и начал распробовать их одну за
другой. Кончилось это тем, что он в раздражении переломал все сигары, а
обломки вышвырнул в окно. Чернокожий, явившийся на звук раковины,
терпеливо ожидал, когда хозяин закончит это занятие.
- Послушай, - взревел судья. - Где ты берешь такую дрянь? Они не
горят и не тянутся! Скажи этой шоколадной ведьме, подруге Джонни, что я
больше у нее не покупаю. Поезжай за реку, к мистеру Дьюси, и привези ящик.
Да скажи, чтоб выбрал получше! Стой! Передай еще, что мне надо потолковать
с ним и с соседями! Понял? И не вздумай задерживаться! Чтоб через два часа
был дома! Поедешь на новом мустанге. Посмотрим, на что он годится.
Чернокожий пулей выскочил из комнаты.
- Вы мой гость, - сказал судья. - Завтра вы будете в полном порядке.
Хозяин показал мне свои владения. Мы много говорили о Техасе, о том,
что близится его отторжение от Мексики, еще не зная, насколько
пророческими оказались наши слова. С наступлением сумерек я пошел спать.
Поутру меня разбудил топот копыт. Это приехал Боб. Я видел в окно,
как он слезет с лошади. Мне показалось, что руки и ноги плохо повинуются
ему, он пошатывался. Нет, он не был пьян. Его пригибала к земле
смертельная усталость, какая бывает, когда душевные муки становятся
физической болью.
Я мигом поднялся и побежал открывать дверь. Он стоял, прислонившись к
мустангу, в позе мученика и глухо стонал.
- Вы не хотите зайти в дом?
Он смотрел на меня невидящим взглядом. Я в прямом смысле оторвал его
от коня и повел в дом. Боб позволял делать с собой все что угодно и лишь
неуверенно переставлял ноги. Ни единого слова я от него еще не услышал.
Снова топот копыт. Судя по звуку, приближалась не одна группа
всадников. Действительно, сначала показались двое, за ними - еще несколько
верховых. На всех были охотничьи куртки, безрукавки и ноговицы из оленьей
кожи, у всех - карабины и тесаки. Крепкие упрямые парни, каких немало в
юго-западных штатах. А лица выдавали в них истых кентуккийцев. С такими
ребятами Техас может рассчитывать на независимость!
Заходя в дом, они хмуро поздоровались со мной. Их зоркие взгляды
зацепили и Боба. Они были явно заинтригованы этой встречей, хотя умело
прятали любопытство под маской холодного равнодушия. На меня, впрочем,
тоже было брошено несколько пристальных взглядов, однако это никак не
означало приглашения к разговору. Речь шла о демонстративных передвижениях
войск вблизи границ Техаса. Но хладнокровие этих людей было столь
несокрушимо, что, казалось, им не было никакого дела до военной угрозы.
К дому подъезжали все новые и новые соседи. В конечном счете их
оказалось четырнадцать. Все как на подбор сильные, с привлекательными
волевыми лицами. За исключением двух, которые мне сразу не понравились. Да
и земляки, видимо, не питали к ним дружеских чувств: никто не протянул им
руки. Вскоре двери отворились, и в комнату вошел хозяин. Не скрывая
душевной радости, мужчины двинулись ему навстречу. Все, кроме тех двух. Им
не подал руки и судья. Поздоровавшись с соседями, он взял меня за локоть и
представил своим гостям.
Слуга расставлял кресла и коробки с сигарами. Указав на сервированный
столик, хозяин, наконец, уселся. Гости прикладывались к стаканам и
разбирали сигары. Закуска и обкуривание комнаты заняли порядочно времени.
Боб совершенно истомился.
- Мистер Морзе, - обратился ко мне судья, - сделайте милость,
угощайтесь!
Я взял сигару, закурил, и лишь когда надо мной поднялось облачко
дыма, хозяин с довольным видом откинулся на спинку кресла.
Во всей этой педантичной приверженности церемониалу было какое-то
патриархальное величие.
- Нам предстоит решить одно дело, - сказал алькальд, - но пусть лучше
о нем скажет тот, кого оно касается.
Мужчины перевели взгляды с алькальда на Боба и на меня.
- Боб Рок! Или как тебя там. Если есть что сказать, говори.
- Я уже сказал, - буркнул Боб.
- Вчера было воскресенье. По воскресеньям отдыхают от дел, а не
занимаются ими. Все, сказанное вчера, во внимание не принимается. Я не
хочу, чтобы ты непременно повторял свои вчерашние сказки. К тому же,
разговор был с глазу на глаз. Мистера Морзе, я не считаю: он нездешний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12