— Ты, видимо забываешь, что у тебя жена, дети и никакого состояния. Я и так потратила достаточно сил, чтобы заставить тебя застраховать свою жизнь. Сделал ли, по крайней мере, последний взнос?
Ж. П. Г, ерошит себе волосы. До него ничего не доходив Он слышит слова, видит, как шевелятся губы и руки у жены, но плохо сознает причину такой возбужденности.
Ж. П. Г, нужно одно — чтобы его оставили в покое.
Тогда он потихоньку дойдет до порта, поглядит на ресторанчик, прогуляется по Дворцовой улице, напротив парикмахерской с сиреневой витриной. Неизбежно завернет и в кафе «Мир», где игрок в белот с улыбкой покажет ему свои хорошие карты.
Представляет ли себе жена, что значит быть пассажиром четвертого класса? Одна подробность вспомнилась ему в связи с кроликом. Однажды, когда он плыл домой из Венесуэлы, с камбуза долетел вкусный запах, и Ж. П. Г, показалось, что пахнет жареным кроликом.
Он так и не узнал, правильно ли его предположение, потому что запах шел из кухни для пассажиров первого класса.
— Тебе не кажется, что ты сходишь с ума?
Жена произносит эти слова с самым серьезным видом, заглядывая ему в лицо так же, как директор.
— Нет, не кажется.
— А я вот уже два дня задаю себе такой вопрос. Это было бы единственным извинением для тебя.
— Ты даже вызвала врача, — вставляет он.
— Ну и что? Это доказывает, что я забочусь о твоем здоровье.
Зачем-то ему понадобилось добавить:
— Ты, прежде всего, заботишься о том, чтоб я работал и дальше. Тем хуже! — И Ж. П. Г, выходит из столовой. Минует коридор, снимает с вешалки шляпу.
— Жан Поль! — зовет жена.
Никакого ответа. Только шаги по плиткам коридора.
— Жан Поль! Мне обязательно нужно поговорить с тобой.
Ж. П. Г, достигает двери и открывает ее. В глубине. коридора он видит жену: трагическое лицо, глаза, расширенные от изумления и тревоги.
— Жан Поль!
Ей все еще не верится, что муж уйдет, но он спускается с крыльца на залитый солнцем тротуар и захлопывает за собой дверь.
Ж. П. Г, опустошен и слаб, как после долгих слез, хотя плакал не он, а жена. Он медленно идет к набережной Майль и здоровается с мэром, проходящим мимо. Тот, вероятно, просто его не видит. Он редко замечает на улице людей, потому что близорук, но Ж. П. Г, хмурит брови: он думает, что мэр умышленно не ответил на его приветствие.
Жена права. Что он будет делать? Она не права лишь в том, что задает вопросы в агрессивном тоне. Разве он виноват, что закурить по рассеянности в классе считается преступлением?
Если б не это происшествие, он давал бы уроки так же добросовестно, как и прежде. Он ни на кого не сердится. Он лишь просит, чтобы его оставили в покое.
Что касается двух тысяч франков, тут он действовал совершенно сознательно. Не вернув их, он жил бы в постоянном страхе перед встречей с Мадо. Теперь мысль о встрече больше не пугает его. Напротив, чуть ли не доставляет ему удовольствие. Самое неприятное — старый чудак шофер, сохранивший, несмотря на возраст, повадки влюбленного юноши.
Ж. П. Г, очень хотел бы остановиться — остановиться в самом широком смысле этого слова: остановиться самому, но вместе с тем остановить все в себе и вокруг себя. Хотя бы для того, чтобы перевести дух.
События развертываются слишком стремительно. На скамейках набережной Майль сидят люди, и Ж. П. Г. смотрит на них с завистью. Что, впрочем, мешает ему тоже сесть на одну из скамеек? Это все, и это ничего.
Он ведь уже знает, что может остаться неподвижным не дольше четверти часа.
Когда он проходит мимо главного входа на рыбный рынок, аукцион в самом разгаре. Ж. П. Г, вспоминает» что, когда они перебрались в Ла-Рошель и Элен только-только родилась, он сам ходил сюда по четвергам покупать рыбу.
Он идет все дальше. Ныряет в ворота Часовой башни, минует, пожимая плечами, магазин Виаля. Ему жарко, вся кожа в теплой испарине, от выпитого пива слегка бурлит в желудке.
«Я пойду к опытному адвокату и расскажу ему всю эту историю».
Какие лица будут у почтенных граждан Ла-Рошелй, если им внезапно объявить:
Ж. П. Г., учитель немецкого языка в лицее, оказался бывшим каторжником по имени Жорж Вайан. Его только что арестовали прямо на Дворцовой улице…»
Тюрьма как раз напротив парикмахерского салона.
Ж, П. Г, смотрит на нее.
Страха он не испытывает. Им владеет более сложное чувство. Он рассматривает прохожих и говорит про себя:
«Зря вы все задаетесь! Ничего-то вы не знаете, ровным счетом ничего».
А он, Ж. П. Г., знает все. Он знает вещи, о которых многие всю жизнь не имеют даже представления. Вещи, о которых просто немыслимо рассказать.
К примеру, историю Гориллы. Горилла был не обезьяной, а его напарником: их сковали одной цепью. Прозвали же его так потому, что все тело у него заросло волосами, как у обезьяны.
И в течение двух лет Ж. П. Г…
Нет! Он не решается даже думать об этом на светлой улице, проходя под аркадами. А жена еще забавляет себя тем, что закатывает глупейшую сцену и прикидывается мученицей! Да, да, она и впрямь считает себя мученицей, а его чудовищем. В эту самую минуту она плачет и жалуется Элен, которая на может видеть чужих слез, не заплакав сама.
Мадо у служебного входа не видно: вероятно, занята с клиенткой. И у Ж. П. Г, на мгновение возникает желание зайти еще раз постричься.
Он не делает этого. Знает, что не сделает. Ж. П. Г. думает об этих глупостях просто так, чтобы занять голову, и с математической точностью предвидит, что завершит свои размышления в углу кафе «Мир».
Он не думал, что еще так рано. На часах лишь без пяти два. Люди, сидя на террасе, ждут автобус из Ниора.
Ж. П. Г, входит в кафе, идет прямо на свое место — оно не занято, садится н осматривается. Сперва замечает приближающегося официанта, потом хозяина, который спорит с неизвестным мужчиной, и, наконец как раз напротив, в противоположном углу, Мадо с ее приятелем.
На Мадо черная шляпа, отделанная чем-то красным — не то пером, не то другим украшением. Она не смотрит на Ж. П. Г., а поглядывает на часы, как человек, который должен поспеть куда-то к определенному сроку.
Все очень просто: в два ей предстоит снова сесть за маникюрный столик.
Старик, ее спутник, поглядывает на улицу, где у тротуара стоит его грузовичок с сырами.
— Не знаю… — бормочет Ж. П. Г., когда официант осведомляется, что он будет пить.
Ж. П. Г, сбит с толку. Уйти он не смеет — боится, что Мадо заметит его.. Она отхлебывает кофе из чашечки.
Взгляд ее устремлен в угол, где сидит Ж. П. Г., но взгляд этот равнодушен и невыразителен.
— Рюмочку коньяку?
— Да, пожалуй.
Это другой официант. Тот, что всегда обслуживает Ж. П.Г., занят сегодня на террасе.
Неожиданно знакомый официант входит в зал. Направляется к парочке, наклоняется и тихим голосом что-то говорит.
Почти сразу же после его ухода взгляд Мадо устремляется прямо на Ж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28