— Зачем они явились?
— Не знаю.
— А кто с директором?
— Тоже не знаю. Но, по-моему, он давно с тобой знаком.
Это удар! Ж. П. Г, хочет более подробных объяснений, но дочь уже вышла. Кто может его знать и прийти навестить вместе с директором?
— Извините за беспорядок… — слышится голос г-жи Гийом на лестнице.
В ответ директорский бас, любезный, снисходительный:
— В этот час во всех домах то же самое.
— Проходите, сударь.
— После вас, — звучит другой голос, которого Ж. П. Г., насколько ему помнится, никогда не слышал.
Ж. П. Г, пристально смотрит с кровати на дверь, тревожно ожидая, когда она наконец распахнется. Первым, с котелком в руке, появился директор. Он стоит спиной к г-же Гийом и поэтому позволяет себе нахмурить брови, не замечая, что Ж. П. Г, на него смотрит. Директор слегка удивлен, что оказывается как раз против кровати, и улыбается во весь рот с добродушием, не соответствующим выражению его физиономии.
— Как видите, мы пришли вас проведать.
Плотная фигура директора частично скрывает второго посетителя, который становится виден, лишь когда г-жа Гийом проходит вперед.
— Ты узнаешь господина Гонне? — вкрадчиво спрашивает жена и слащаво улыбается.
Улыбаются все. Впечатление такое, словно мир изменился и каждый старается сделать другому приятное, воссоздать на земле некий Эдем приветливости и доброты.
Г-н Гонне с протянутой рукой приближается к больному. Это очень высокий человек. Если глядеть снизу, с постели, рост его кажется гигантским, и Ж. П. Г, смотрит на гостя в растерянности.
Но, естественно, тоже улыбается.
— Вы ведь родом из Сервана, не так ли?
Ж. П. Г, не осмеливается ответить. Он ничего не понимает. Чтобы хоть как-то выйти из положения, поворачивается к директору и бормочет, словно извиняясь:
— Вот, пришлось срезать усы: брился и нечаянно отхватил кусок.
Страх сжимает ему горло. Самое страшное — видеть, как они втроем стоят вокруг кровати. Комната невелика, и Ж. П. Г, кажется, что его обложили, как зверя в берлоге. Даже в улыбках таится угроза.
— Вчера я рассказывал моему другу Гонне, что вы из окрестностей Доля, я он заявил, что если вы Жан Поль Гийом из Сервана, то, значит, учились вместе с ним в школе. А сегодня утром я полюбопытствовал и проверил это по вашему личному делу. Оказывается, вы действительно родились в Серване.
— Да еще в булочной, черт побери! Рядом с церковью, — поддакивает тощий верзила. — Дом и сейчас сохранился.
Ж. П. Г, поступает, как они: изображает уклончивую улыбку.
— После стольких лет трудновато, конечно, узнать друг друга, — добавляет Гонне, смотря Ж. П. Г, прямо в глаза. — Я, к примеру, поклясться готов, что вы были светлым шатеном. Кстати, в каком году мы виделись в последний раз?
— Гм… Дайте припомнить…
— Во всяком случае, я присутствовал на похоронах вашего отца.
Ж. П. Г, взмок под простыней и чувствует, как из каждой его поры сочится пот. Он хотел бы встать, быть на ногах, как они: лежа, он сознает себя приниженным, беззащитным, его не покидает ощущение угрозы, организованного вокруг него заговора.
Когда визитеры не смотрят на его жену, она хмурит брови и с подозрением наблюдает за мужем.
Что они наговорили ей внизу? И кто этот Гонне, совершенно ему не знакомый и все-таки что-то напоминающий? Неужели им уже заинтересовалась полиция? Неужели, оставшись внешне безразличной, Мадо опознала его и донесла?
— Вы, несомненно, помните Жюльетту.
— Жюльетту? — повторяет Ж. П. Г., словно напрягая память.
— Ну да. Вашу сводную сестру.
— А!.. Конечно.
— Так вот, я женился на ней, она здесь, в Ла-Рошели, и тоже будет рада вас видеть. Она и теперь рассказывает о Жан Поле, который вечно подшучивал над ней, выкидывая самые невообразимые номера.
Взгляд директора не гармонирует с его улыбкой. Это тяжелый, беспощадный взгляд человека, решившего любой ценой выяснить всю подноготную.
— Ты сегодня не слишком разговорчив, — вставляет г-жа Гийом.
Вместо того чтобы помочь, она предает его. И, судя по ее виду, делает это умышленно.
— Я немного устал… — шепчет Ж. П. Г., проводя рукой по лбу.
Это правда. Ж. П. Г, нет надобности притворяться. Руки и ноги у него словно налиты свинцом, тело обмякло, как после непосильного потрясения. Он хочет пить, но не смеет пошевелиться и налить себе стакан воды.
— Не будем вас больше утомлять, — говорит директор.
Он обменивается несколькими быстрыми взглядами с Гонне. Тот делает отрицательный жест. Ж. П. Г, отчетливо видит это в зеркале.
На прощание, словно сговорившись, все забывают улыбнуться. Лица становятся непроницаемыми, словно комедия наконец доиграна.
Директор берет котелок, положенный им на стул, и даже не дает себе труда пожать больному руку.
— Поправляйтесь, — вот и все, что бросает он, выходя.
Ж. П. Г, чуть было не окликает его, чтобы потребовать объяснений, но взгляд его вовремя падает на Гонне, который в последний раз оборачивается к нему с видом полного удовлетворения.
Г-жа Гийом следует за гостями. Комната пустеет.
Шаги и голоса затихают на лестнице. В коридоре, у входа в гостиную, все на минуту останавливаются. Г-жа Гийом, очевидно, приглашает визитеров зайти, но они извиняются и отклоняют приглашение. Входная дверь распахивается, голоса доносятся уже с тротуара.
Ж. П. Г, соскакивает с кровати, выбегает на площадку и свешивается над перилами, пытаясь что-нибудь расслышать. Он ждет возвращения жены или, по крайней мере, Элен.
Входная дверь захлопывается. Почему г-жа Гийом не поднимается тут же наверх? Что ей делать в гостиной? Зачем она зовет дочь?
Ж. П. Г, в полном неведении, и от этого можно сойти с ума. Он не смеет даже окликнуть женщин.
Нет, он не ошибся. Когда они окружили его кровать, он правильно угадал, что все трое, в том числе и жена, пришли загнать его в капкан.
Внизу снова тихо заговорили. Ж. П. Г, напрягает слух и различает плаксивый голос жены, внезапно прерываемый рыданием, потом мягкий голос Элен.
Почему обе они плачут? Их слезы наводят на мысль о доме, где лежит тяжелобольной, а врач перед уходом отводит в сторону кого-либо из близких и шепчет:
«Приготовьтесь к худшему».
Почему они плачут? Что сказал им директор? Какие разоблачения сделал этот незнакомый Гонне?
Ж. П. Г, продолжает ждать, стоя босиком на лестничной площадке. Он больше не в силах пребывать в неведении. Так не поступают, даже когда человек обвинен в чем-то серьезном.
— Элен! — зовет он вполголоса.
Дочь не слышит. Дверь в гостиную плотно закрыта.
Спуститься Ж. П. Г, не решается. Страх сильнее его. Ему кажется, что он в безопасности лишь у себя в комнате.
Даже на площадке ему страшно. Он возвращается в спальню, притворяет дверь, смотрится в зеркало и видит осунувшееся от тревоги лицо.
Ему хочется что-нибудь разбить, совершить что-нибудь неистовое и ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28