— …раз известная вам особа не может отправиться с нами, а все уже подготовлено…
Он осмотрелся по сторонам, не слышат ли соседи. Джон отбивал рукой ритм джаза.
— …я решил взять вместо нее вот эту барышню… Пожалуй, нам пора идти на судно… Она к нам присоединится через полчасика… Официант!
Он собирался заплатить, но Джон перехватил его руку и сказал официанту по-русски:
— За мой счет!
Дождь перестал. Женщины поджидали на пороге, как каждый вечер, они даже не улыбнулись ни одному из троих. Джон опирался о плечо Адиль бея. Они месили вязкую грязь разгрузочного причала, где пахло нефтью.
Пограничники еще не поднимались на борт. Адиль бей услышал, как кто-то сказал об этом. Его куда-то вели.
Потом он оказался в капитанской каюте, наедине с Джоном.
— Здесь-то вы чувствуете себя спокойнее, а? Он послушно кивнул, выпил пиво, которое ему налили.
Потом удивился, что нет капитана, но тотчас же подумал о чем-то другом.
Чуть позже на трапе раздались шаги. Открылась дверь. Вошли Неджла, вся мокрая, платье облепило ее тело, и капитан, закрыв за ней дверь, галантно спросил:
— Хотите переодеться в ванной комнате? Все это было похоже на немой фильм. Адиль бей полностью выключился из всего и только иногда, чувствуя встревоженный взгляд Джона, пытался улыбнуться ему, как бы успокаивая. Это был конец без конца. Или, вернее, похоже было на плохой конец, но пока что ничего определенного не случилось, раз полицейских еще не было на борту.
Капитан зашел с Неджлой в соседнюю кабину. Она вышла оттуда в одном только халатике, и ее спрятали в шкаф с одеждой.
Появился еще один офицер.
— Они там, внизу.
Почему же все-таки он никак не мог припомнить выражения Сониного лица? Он видел ее черный силуэт, тонкую, светлую шею, шляпку и белое пятно лица. Но больше ничего! Почему?
В офицерской кают-компании за столом сидели трое в зеленых фуражках. Им тоже подали пива. На столе лежала кучка паспортов, и тридцать два человека команды выстроились вдоль стен. Перекличка была как в казарме. Колин листал паспорта, смотрел сперва на фотографии, потом на того, кто подходил к столу.
— Петере!
— Здесь!
Колин делал свое дело медленно и добросовестно. Адиль бей, стоявший последним в ряду, не сводил глаз с черной полоски, в два пальца шириной, вставленной в петлицу, как орденская лента.
— Ван Ромпен!
— Здесь!
Каждому возвращался паспорт.
— Нильсен!
— Здесь!
— Адиль Заки бей!
Мгновенного ответа не последовало. Колин поднял голову и взглянул на опухшее лицо турка, уставившегося на траурную ленточку, не двигаясь, не дыша…
— Капитан Ковелаэрт!
— Здесь!
Вот и все. Вернули паспорт. Его рука чуть было не коснулась руки Колина — и ничего!
Теперь начинался досмотр, команда оставалась в кают-компании.
Моряки расселись кто где. Один из них допил бутылку пива.
— Ну что, старина?
Джон тяжелым взглядом сверлил Адиль бея.
— Ну что — ничего!
Он выдавил жалкую улыбку.
— Видели черную ленточку?
— Да! И глаза его видел. На его месте я бы вас убил.
Как Джон сумел догадаться? Окно в доме напротив, Колин в темноте курит сигареты… Адиль бей прикрепил к стеклам серую бумагу. А этот русский чуть ли не десять раз высовывался из окна, осматривал улицу…
— Мне пора уходить. Желаю удачи!
— Вы еще надолго останетесь в Батуме? Джон посмотрел на него так, как только ему было свойственно, острым и в то же время вялым взглядом.
— Должно быть, навсегда.
— Почему?
Дверь каюты была открыта. За ней виднелась залитая дождем набережная, огни бара вдалеке, а еще дальше угадывались во тьме переплетения грязных улочек.
Джон коротко ответил:
— Привык… Прощайте!..
Колин и его подчиненные спустились по трапу. Колин нес под мышкой портфель. Капитан, проходя мимо него, бросил беглый взгляд на Адиль бея.
Потом началась беготня взад-вперед, подготовка к отплытию, неразборчивые выкрики команд, грохот кабестана и воды, взбаламученной якорной цепью.
Адиль бей стоял на палубе, опершись о поручни. Казалось, мир ожил, зашевелился. Здесь и там вспыхивали огоньки.
Какие-то матросы пробежали мимо него. Время от времени трещал звонок телеграфа, передающего команды в машинное отделение.
То ли шел дождь, то ли это был туман?
Кожа его была влажной, палуба — мокрой. Двигатель стучал все громче.
Рядом мелькнул зеленый огонек, потом красный. Пароход дал три громких гудка и стал набирать скорость. Батум? Его уже не было видно. Пароход обогнул мыс, и позади остались темное небо, впереди были уже горы Малой Азии.
— Капитан приглашает вас к себе. — Стюард ушел. Адиль бей поднялся по лестнице, услышал громкие голоса.
— Войдите!
В каюте горел яркий свет. Неджла в розовой пижаме хохотала, вставляя в граммофон новую иголку. Капитан был в расстегнутом кителе. Стюард принес шампанское.
— Я думаю, вы не откажетесь выпить с нами бокал… Под иглой зазвучало танго, которое каждый вечер играли в баре. Неджла подпевала, делала какие-то па, глядя блестящими глазами на обоих мужчин. Потом села на подлокотник кресла капитана. Потом…
Принесли еще шампанского. Неджла то и дело смеялась. Танцевала, целовала капитана, потом Адиль бея. Тащила танцевать. Время от времени подмигивала ему и в то же время ластилась к капитану. В вырезе пижамы видна была грудь, но Неджла как будто этого не замечала.
Судно равномерно подрагивало. Качка почти не ощущалась, но Адиль бею было не по себе.
Он думал о Соне. Перед глазами вставало только черное платьице, резиновые сапоги, шляпка…
Был уже поздний час, когда капитан поднялся и заявил, что пора спать.
Он пожал влажную руку Адиль бея. Неджла осталась в каюте, и едва дверь закрылась, там опять раздался смех.
Потом задраили иллюминатор. Адиль бей почувствовал тошноту, пробрался к борту, и там его одолели приступы рвоты. Палубные надстройки белели, как молоко, несмотря на моросящий дождь. Все вокруг было черным.
Справившись с приступами, Адиль бей стал думать о том, как он объяснит министру свой неожиданный отъезд. Трусом его не назовешь, он в свое время сражался при Дарданеллах, а потом за Мустафу Кемаля. И не побоялся поставить Пенделли на место. Любой врач обнаружит у него в организме следы мышьяка!
У капитана все еще смеялись, Адиль бей вошел в свою каюту, включил свет и машинально взглянул на иллюминатор, как будто хотел убедиться, что напротив больше нет никакого окна.
Да и Джон, хорошо знавший эту страну, посоветовал скорее уехать.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30