Вода намочила ему брюки и, наверное, текла у него по ноге.
— Не беспокойтесь, мадам… Как сказал ваш муж, пятна не будет… Значит, это неважно…
В словах этих была ирония.
Все, что говорил Мегрэ, и к тому же этот маленький инцидент, окончательно испортило прокурору заранее заготовленное хорошее настроение. Он встал. Но вспомнил, что ему многое еще надо сказать.
Теперь, однако, он уже плохо играл свою роль, лишь весьма относительно изображая сердечность.
— Ну, а вы, комиссар, каковы ваши планы?
— Все те же!
— А именно?
— Конечно же, арестовать убийцу! Затем, черт возьми, если еще останется время, съездить наконец в Рибодьер, где я должен был быть уже дней десять назад.
Господин Дюурсо побледнел от ярости и возмущения. Как?! Он снизошел до этого визита сюда, столько всего здесь говорил, чуть ли не заискивал перед Мегрэ! И после того, как ему на ногу вылили воду — прокурор был уверен, что Мегрэ сделал это нарочно, — ему спокойно заявляют: «Я арестую убийцу!»
И это говорят ему, высшему здесь должностному лицу, и в то время как он только что заявил, что убийцы больше нет! Уж не похоже ли все это на угрозу? Может быть, стоит уйти, хлопнув дверью?
Однако господин Дюурсо все же выдавил из себя улыбку.
— Вы упрямец, комиссар!
— Вы знаете, когда весь день лежишь и делать нечего… У вас случайно нет почитать какой-нибудь книжки?
Еще один пробный шар. Тут Мегрэ явно заметил что-то тревожное во взгляде прокурора…
— Я пришлю вам…
— Какую-нибудь веселенькую книжку, хорошо?
— Мне пора идти…
— Моя жена подаст вам шляпу и трость! Вы обедаете у себя?
И Мегрэ протянул ему руку. Тот не посмел ее не пожать. Когда дверь закрылась, Мегрэ какое-то время лежал неподвижно, уставившись в потолок. Жена спросила его:
— Ты думаешь, что?..
— Розали еще в гостинице?
— Я ее, кажется, видела на лестнице.
— Сходи, пожалуйста, за ней.
— Люди опять будут говорить, что…
— Это неважно!
Ожидая, пока Розали придет, Мегрэ все время повторял про себя: «Дюурсо боится! Он боялся с самого начала. Боялся, что убийцу найдут и что будут копаться в его личной жизни! Риво тоже боится. Мадам Риво боится…».
Осталось выяснить, какое отношение эти люди имеют к Самюэлю, торговцу горемыками из Центральной Европы, специалисту по подделке документов!
Прокурор не был евреем. Риво — возможно, но не точно.
Дверь открылась. Вошла Розали, за ней мадам Мегрэ. Девушка вытирала фартуком свои большие красные руки.
— Мосье вызывал меня?
— Да, моя милая. Входите… Садитесь сюда…
— Нам не разрешают сидеть в номерах!
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Это была уже не прежняя развязная болтушка. Ее, должно быть, отругали, приструнили, может быть, и угрожали.
— Я только хотел спросить вас, работали ли вы в доме у прокурора?
— Я работала там два года!
— Так я и думал! Кухаркой или горничной?
— Ему не нужна горничная, ведь он мужчина!
— Ну да, конечно! В таком случае, вы убирались в доме, натирали полы, протирали пыль…
— Ну да, я все делала по дому, а как же!
— Вот-вот! И таким образом открыли маленькие секреты этого дома! Как давно это было?
— Я ушла оттуда год назад!
— Другими словами, вы были такой же хорошенькой, как и сейчас. Да, да, не спорьте!
Мегрэ не шутил. Он умел говорить такие вещи с убежденным видом. Розали, впрочем, не была дурнушкой. Ее округлые формы привлекали, наверное, немало любопытных рук.
— А прокурор не приходил смотреть на то, как вы работаете?
— Этого еще не хватало! Он бы у меня вмиг улетел к моим ведрам и тряпкам!
Одно обстоятельство несколько размягчало Розали: она видела, как хлопочет, занимаясь уборкой, мадам Мегрэ. И она смотрела в основном на нее и иногда, не сдержавшись, вставляла:
— Я принесу вам маленькую щетку… Внизу есть… Метлой это очень трудно…
— У прокурора часто бывали женщины?
— Не знаю!
— Ну-ну, Розали, отвечай же, пожалуйста! Вы ведь не только красивая, но ведь еще и умная девушка! Помните, ведь это я один вас защищал, когда они говорили, что вы…
— Все это ни к чему!
— Что именно?
— Если я вам скажу! Во-первых, Альбер — мой жених — не сможет сделать карьеру, он ведь хочет работать в муниципалитете… К тому же меня засадят в сумасшедший дом!.. И все это только потому, что мне каждую ночь снятся кошмары, и я их рассказываю…
Она оживилась. Ее осталось лишь чуть-чуть подтолкнуть.
— Вы говорили о скандале…
— Если бы только это!
— Итак, вы сказали, что у господина Дюурсо женщины не бывали! Но он часто ездит в Бордо…
— Ну, это меня не касается…
— Тогда что это за скандал?
— Вам о нем любой может рассказать… Ведь об этом все знают… Это было еще два года назад… На почту пришла бандероль, маленькая заказная бандероль из Парижа… Когда почтальон хотел ее взять, он заметил, что наклейка с адреса потерялась… Неизвестно, для кого бандероль. Адреса отправителя на ней не было… Прежде чем ее открыть, подождали неделю, надеялись, что кто-нибудь за ней придет… И знаете, что там нашли?.. Фотографии… Но не такие, как обычно… Сплошь голые женщины… Парочки…
Тогда два или три дня все ломали голову, кто в Бержераке получает такие вещи… Начальник почты даже обращался в полицию… Так вот, в один прекрасный день пришла точно такая же бандероль, в такой же бумаге… Наклейка была такого же размера, как и та, что отклеилась… а бандероль пришла на имя прокурора — господина Дюурсо! Вот так!
Мегрэ нисколько не был удивлен. Разве не пришел он сам к выводу о каком-то пороке прокурора-одиночки?
Старик запирался к своем мрачном кабинете на втором этаже для того, чтобы любоваться фотографиями да, наверное, и книгами фривольного содержания.
— Послушайте, Розали! Обещаю, что ваше имя я не буду нигде упоминать! Сознайтесь, что когда вы все это узнали, то стали рыться в книжных шкафах…
— Кто вам это сказал!.. Во-первых, те, что внизу, которые за решетками, всегда заперты… Только однажды я наткнулась на оставленный ключ…
— И что вы увидели?
— Сами знаете, что! После этого мне даже все время снились кошмары по ночам, и я больше месяца не подпускала к себе Альбера…
«Хм-хм! Теперь проясняются ее отношения с блондином-женихом!»
— Очень толстые книги, верно? На прекрасной бумаге, с рисунками…
— Да… И другие тоже… Такое и представить трудно. Только ли в этом секрет господина Дюурсо? Если да, то это достойно жалости! Бедняга, холостяк, один в Бержераке, где он не может даже улыбнуться женщине, не вызвав скандала… Он утешился тем, что стал книголюбом на свой манер, коллекционировал фривольные гравюры, эротические фотографии, книги, которые в каталогах любезно называют «произведениями для знатоков»… И он боялся…
Однако это его увлечение никак не было связано ни с убийством двух женщин, ни тем более с Самюэлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Не беспокойтесь, мадам… Как сказал ваш муж, пятна не будет… Значит, это неважно…
В словах этих была ирония.
Все, что говорил Мегрэ, и к тому же этот маленький инцидент, окончательно испортило прокурору заранее заготовленное хорошее настроение. Он встал. Но вспомнил, что ему многое еще надо сказать.
Теперь, однако, он уже плохо играл свою роль, лишь весьма относительно изображая сердечность.
— Ну, а вы, комиссар, каковы ваши планы?
— Все те же!
— А именно?
— Конечно же, арестовать убийцу! Затем, черт возьми, если еще останется время, съездить наконец в Рибодьер, где я должен был быть уже дней десять назад.
Господин Дюурсо побледнел от ярости и возмущения. Как?! Он снизошел до этого визита сюда, столько всего здесь говорил, чуть ли не заискивал перед Мегрэ! И после того, как ему на ногу вылили воду — прокурор был уверен, что Мегрэ сделал это нарочно, — ему спокойно заявляют: «Я арестую убийцу!»
И это говорят ему, высшему здесь должностному лицу, и в то время как он только что заявил, что убийцы больше нет! Уж не похоже ли все это на угрозу? Может быть, стоит уйти, хлопнув дверью?
Однако господин Дюурсо все же выдавил из себя улыбку.
— Вы упрямец, комиссар!
— Вы знаете, когда весь день лежишь и делать нечего… У вас случайно нет почитать какой-нибудь книжки?
Еще один пробный шар. Тут Мегрэ явно заметил что-то тревожное во взгляде прокурора…
— Я пришлю вам…
— Какую-нибудь веселенькую книжку, хорошо?
— Мне пора идти…
— Моя жена подаст вам шляпу и трость! Вы обедаете у себя?
И Мегрэ протянул ему руку. Тот не посмел ее не пожать. Когда дверь закрылась, Мегрэ какое-то время лежал неподвижно, уставившись в потолок. Жена спросила его:
— Ты думаешь, что?..
— Розали еще в гостинице?
— Я ее, кажется, видела на лестнице.
— Сходи, пожалуйста, за ней.
— Люди опять будут говорить, что…
— Это неважно!
Ожидая, пока Розали придет, Мегрэ все время повторял про себя: «Дюурсо боится! Он боялся с самого начала. Боялся, что убийцу найдут и что будут копаться в его личной жизни! Риво тоже боится. Мадам Риво боится…».
Осталось выяснить, какое отношение эти люди имеют к Самюэлю, торговцу горемыками из Центральной Европы, специалисту по подделке документов!
Прокурор не был евреем. Риво — возможно, но не точно.
Дверь открылась. Вошла Розали, за ней мадам Мегрэ. Девушка вытирала фартуком свои большие красные руки.
— Мосье вызывал меня?
— Да, моя милая. Входите… Садитесь сюда…
— Нам не разрешают сидеть в номерах!
Ее тон не предвещал ничего хорошего. Это была уже не прежняя развязная болтушка. Ее, должно быть, отругали, приструнили, может быть, и угрожали.
— Я только хотел спросить вас, работали ли вы в доме у прокурора?
— Я работала там два года!
— Так я и думал! Кухаркой или горничной?
— Ему не нужна горничная, ведь он мужчина!
— Ну да, конечно! В таком случае, вы убирались в доме, натирали полы, протирали пыль…
— Ну да, я все делала по дому, а как же!
— Вот-вот! И таким образом открыли маленькие секреты этого дома! Как давно это было?
— Я ушла оттуда год назад!
— Другими словами, вы были такой же хорошенькой, как и сейчас. Да, да, не спорьте!
Мегрэ не шутил. Он умел говорить такие вещи с убежденным видом. Розали, впрочем, не была дурнушкой. Ее округлые формы привлекали, наверное, немало любопытных рук.
— А прокурор не приходил смотреть на то, как вы работаете?
— Этого еще не хватало! Он бы у меня вмиг улетел к моим ведрам и тряпкам!
Одно обстоятельство несколько размягчало Розали: она видела, как хлопочет, занимаясь уборкой, мадам Мегрэ. И она смотрела в основном на нее и иногда, не сдержавшись, вставляла:
— Я принесу вам маленькую щетку… Внизу есть… Метлой это очень трудно…
— У прокурора часто бывали женщины?
— Не знаю!
— Ну-ну, Розали, отвечай же, пожалуйста! Вы ведь не только красивая, но ведь еще и умная девушка! Помните, ведь это я один вас защищал, когда они говорили, что вы…
— Все это ни к чему!
— Что именно?
— Если я вам скажу! Во-первых, Альбер — мой жених — не сможет сделать карьеру, он ведь хочет работать в муниципалитете… К тому же меня засадят в сумасшедший дом!.. И все это только потому, что мне каждую ночь снятся кошмары, и я их рассказываю…
Она оживилась. Ее осталось лишь чуть-чуть подтолкнуть.
— Вы говорили о скандале…
— Если бы только это!
— Итак, вы сказали, что у господина Дюурсо женщины не бывали! Но он часто ездит в Бордо…
— Ну, это меня не касается…
— Тогда что это за скандал?
— Вам о нем любой может рассказать… Ведь об этом все знают… Это было еще два года назад… На почту пришла бандероль, маленькая заказная бандероль из Парижа… Когда почтальон хотел ее взять, он заметил, что наклейка с адреса потерялась… Неизвестно, для кого бандероль. Адреса отправителя на ней не было… Прежде чем ее открыть, подождали неделю, надеялись, что кто-нибудь за ней придет… И знаете, что там нашли?.. Фотографии… Но не такие, как обычно… Сплошь голые женщины… Парочки…
Тогда два или три дня все ломали голову, кто в Бержераке получает такие вещи… Начальник почты даже обращался в полицию… Так вот, в один прекрасный день пришла точно такая же бандероль, в такой же бумаге… Наклейка была такого же размера, как и та, что отклеилась… а бандероль пришла на имя прокурора — господина Дюурсо! Вот так!
Мегрэ нисколько не был удивлен. Разве не пришел он сам к выводу о каком-то пороке прокурора-одиночки?
Старик запирался к своем мрачном кабинете на втором этаже для того, чтобы любоваться фотографиями да, наверное, и книгами фривольного содержания.
— Послушайте, Розали! Обещаю, что ваше имя я не буду нигде упоминать! Сознайтесь, что когда вы все это узнали, то стали рыться в книжных шкафах…
— Кто вам это сказал!.. Во-первых, те, что внизу, которые за решетками, всегда заперты… Только однажды я наткнулась на оставленный ключ…
— И что вы увидели?
— Сами знаете, что! После этого мне даже все время снились кошмары по ночам, и я больше месяца не подпускала к себе Альбера…
«Хм-хм! Теперь проясняются ее отношения с блондином-женихом!»
— Очень толстые книги, верно? На прекрасной бумаге, с рисунками…
— Да… И другие тоже… Такое и представить трудно. Только ли в этом секрет господина Дюурсо? Если да, то это достойно жалости! Бедняга, холостяк, один в Бержераке, где он не может даже улыбнуться женщине, не вызвав скандала… Он утешился тем, что стал книголюбом на свой манер, коллекционировал фривольные гравюры, эротические фотографии, книги, которые в каталогах любезно называют «произведениями для знатоков»… И он боялся…
Однако это его увлечение никак не было связано ни с убийством двух женщин, ни тем более с Самюэлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26