— Нет. Вероятно, никакой связи. Как? Наверняка нет.
Пока ею не занимайтесь.
Произнося эту фразу, он вопросительно взглянул на Мегрэ, и тот энергично закивал.
— Буду у себя через полчаса. Да. Благодарю.
Он повесил трубку:
— Да, в Фонтэне-ле-Конт действительно обитает некая Луиза Сабати. Дочь итальянского каменщика, должно быть работающего в Нанте или его окрестностях. Какое-то время она была горничной в гостинице «Франция», затем официанткой в кафе «У почты». Но в течение последних нескольких месяцев ничем не занимается. Если недавно куда-нибудь не переехала, то проживает у поворота дороги на Ла-Рошель, в квартале казарм, в большом заброшенном доме вместе с еще шестью-семью семьями.
Мегрэ поднадоела сигара, он ткнул ее раскаленным концом в пепельницу, а сам принялся набивать трубку.
— Намерен навестить ее?
— Не исключено.
— Ты по-прежнему полагаешь, что доктор?.. — Он запнулся, нахмурил брови. — Слушай, а чем займемся сегодня вечером? Обычно в этот день недели я хожу к Верну сыграть партию-другую в бридж. Кажется, ты упомянул как-то, что Юбер Верну ждет нас вместе.
— И что?
— Думаю, а стоит ли, учитывая нынешнее состояние общественного мнения…
— Ты привык бывать у них каждую субботу?
— Да.
— Следовательно, стоит тебе не прийти к ним, как сразу же сделают вывод о том, что семейство находится под подозрением.
— Но если я разделю их компанию, то станут говорить…
— …Что ты им составляешь протекцию, и все. Так об этом уже суесловят. Так что чуть более или меньше…
— Ты намерен меня сопровождать?
— Само собой разумеется.
— Если хочешь… — Бедняга Шабо уже настолько обмяк, что полностью отдал инициативу Мегрэ. — Пора и во Дворец правосудия.
Дом они покинули вместе; небо было все такое же яркое, переходящее в голубизну, — таким оно отражается в луже воды. По-прежнему шквалистый ветер туго обтягивал платьями фигуры женщин и на перекрестках улиц иной раз срывал шляпу с головы какого-либо мужчины, и тот бежал вслед за ней, смешно дрыгаясь.
Они расстались, разойдясь в противоположные стороны.
— Когда увидимся?
— Я, может статься, загляну к тебе в кабинет. А если нет, то встретимся у тебя за ужином. В котором часу бридж у Верну?
— В восемь тридцать.
— Сразу же предупреждаю, что я играть в него не умею.
— Ничего, сойдет и так.
Мегрэ шагал по тротуару — трубка в зубах, руки в карманах пальто, голова наклонена вперед, чтобы не слетела шляпа; судя по шевелению занавесок на окнах, за ним все время наблюдали. Комиссар ни в чем не кривил душой во время последнего разговора с Шабо. Именно так он и понимал сложившуюся ситуацию. И тем не менее сегодня утром, когда вмешался в допрос Шалю, он повиновался какому-то внутреннему импульсу, а за ним стояло желание вытащить следователя из затруднительного положения, в которое тот попал.
Атмосфера в городе продолжала внушать тревогу. Напрасно люди делали вид, что занимаются, как обычно, своими повседневными делами — все равно во взглядах прохожих угадывался определенный страх, и они, казалось, непроизвольно ускоряли шаги, будто опасались, как бы откуда-нибудь вдруг не выскочил убийца. Мегрэ был стопроцентно убежден, что в другие дни хозяйки не группировались бы в кучки на порогах домов, тихо переговариваясь о чем-то, как они это делали сегодня.
Его провожали взглядами, и комиссару казалось, что он читает на их лицах молчаливый вопрос. Предпримет ли он что-нибудь эффективное? Или же незнакомец и впредь будет безнаказанно убивать людей?
Некоторые робко приветствовали его, словно бы желая сказать: «Мы знаем, кто вы. У вас репутация человека, который успешно завершал самые трудные расследования. И вы не позволите некоторым видным горожанам дать себя охмурить».
Он чуть было не заскочил в кафе «У почты» выпить пива. К сожалению, там уже оказалось не меньше дюжины посетителей, и все они повернулись в сторону Мегрэ, стоило тому приблизиться к двери, а у него не было никакого желания уже сейчас начинать отвечать на вопросы, которые ему непременно начнут задавать.
Стремясь попасть в квартал казарм, следовало пересечь Марсово поле — обширный пустырь, окаймленный недавно посаженными деревьями, которые зябко вздрагивали от порывов ветра.
Он пошел по той же улочке, что и доктор накануне вечером, той самой, на которой лишился жизни Гобийяр. Пройдя мимо одного из домов, он услышал громкие голоса, доносившиеся с третьего этажа. Здесь, вероятнее всего, и жил учитель Шалю. А сейчас к нему подтянулись дружки, дабы узнать новости, и они жарко о чем-то спорили.
Комиссар прошел по Марсову полю, обогнул казарму, повернул направо и стал рыскать взглядом в поисках большого запущенного дома, описанного ему Шабо.
Действительно, таковой имелся — на безлюдной улице, между двумя пустырями. Сейчас уже было трудно угадать, что в нем размещалось раньше — то ли склад, то ли мельница, если не маленькая фабрика? На тротуаре играла стайка ребятишек. Другие, совсем еще малыши с голыми попками, ползали по коридору. В приоткрывшуюся дверь просунулась голова женщины-толстухи со спадавшими на спину волосами, она о комиссаре Мегрэ уж точно ничего и никогда не слышала.
— Чего вы ищете?
— Мадемуазель Сабати.
— Луизу?
— Да, кажется, так ее и зовут.
— Тогда обогните дом и заходите с черного хода. Поднимитесь по лестнице. Упретесь в дверь, она одна, других нет. Там и живет Луиза.
Комиссар сделал все в точности так, как ему посоветовали, задел походя баки для мусора, перешагнул через отбросы, в этот момент во дворе казармы пропела труба.
Дверь, о которой ему говорили, была распахнута. Крутая, без перил лестница привела его на этаж на другом, чем остальные квартиры, уровне, и он постучал в окрашенную голубым филенку.
Сначала никто не ответил. Стукнул посильнее, услышал женские шаги, передвигались в старых туфлях со стоптанными задниками; он был вынужден еще раз двинуть кулаком, пока изнутри не послышался голос:
— В чем дело?
— Мадемуазель Сабати?
— Что вам надо?
— Поговорить с вами. — И добавил на всякий случай: — Я от доктора.
Она опять куда-то удалилась, наверное, накинуть на себя что-то более подходящее случаю. Когда наконец дверь открылась, выяснилось, что женщина была одета в домашний с цветастыми узорами халат из плохо выделанного хлопка, под которым, кроме ночной рубашки, по-видимому, ничего не было. На голых ногах болтались шлепанцы, черные волосы взлохмачены.
— Вы спали?
— Нет.
Она недоверчиво осмотрела его с ног до головы. Позади нее, с крохотной лестничной площадки, просматривалась комната, пребывавшая в полнейшем беспорядке, хозяйка так и не приглашала его зайти.
— Что он велел мне передать?
При этом она повернула голову чуть в сторону, и стал виден синяк вокруг левого глаза — отнюдь не первой свежести, уже начавший желтеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36