— Согласен. Я не пытаюсь вас убедить, я просто говорю: никто из присутствовавших на обеде у Валентины не был заинтересован в убийстве старой беззащитной женщины.
— Известно ли вам, что ночью в доме был мужчина?
Шарль слегка покраснел и сделал жест, словно отгоняя назойливую муху:
— Мне говорили. Я с трудом в это поверил. Но ведь Арлетте тридцать восемь лет. Она чрезвычайно хороша собой. И пользуется успехом больше, чем другие. Может, это не так страшно, как можно подумать. Во всяком случае, я надеюсь, что Жюльен об этом никогда не узнает.
— Вероятно.
— Видите ли, господин Мегрэ, любой мог бы заподозрить кого-либо из присутствовавших на обеде, но ведь вы, судя по тому, что я о вас знаю, проникаете в самую суть вещей. Я убежден, как и в случаях с привидениями, вы откроете необычайную истину.
— Например? Что Роза не умерла?
Шарль Бессон рассмеялся, не совсем, однако, уверенный, что это шутка.
— К тому же откуда появился мышьяк? — спросил он.
— Не забывайте, что ваш отец был фармацевтом и что Тео, как мне говорили, изучал химию, что вы сами некоторое время работали в лаборатории. Я хочу сказать, что все в семье знакомы в какой-то степени с лекарствами.
— Об этом я не подумал, но это ничего не меняет.
— Разумеется.
— Не исключено также, что кто-то мог пробраться в дом с улицы.
— Бродяга, например?
— А почему бы и нет?
— Вы хотите сказать, что кто-то дождался такого момента, когда дом был полон людей, влез через окно на второй этаж и высыпал яд в стакан? Эта деталь, кстати говоря, тоже имеет значение. Ведь яд подсыпали не в бутылку со снотворным, где его и следов не обнаружили, а прямо в стакан.
— Да, вы сами видите, как тут все не вяжется.
— А Роза все-таки умерла.
— В таком случае, что вы сами об этом думаете, господин Мегрэ? Скажите мне ваше мнение, как мужчина мужчине. Разумеется, обещаю вам, не стану предпринимать ничего, что могло бы помешать вашему следствию.
Кто это сделал?
— Не знаю.
— То есть как?
— Пока еще не знаю.
— Но…
— Мы это узнаем, когда я смогу ответить на два главных вопроса.
— У вас есть подозрения?
Теперь он чувствует себя неловко в кресле, пожевывает кончик потухшей сигары, от которой у него, должно быть, горчит во рту. Может, как это бывало и с Мегрэ, он все цепляется за свои иллюзии, за то представление о мире, которое только что разрушили.
Почти трогательно видеть его взволнованным, взбудораженным, следящим за малейшими оттенками выражения лица комиссара.
— Произошло убийство, — сказал Мегрэ.
— Это как будто бесспорно.
— Без причин не убивают. Особенно ядом, что несовместимо с порывом гнева или страсти. За время моей службы я не встречал ни одного отравления, которое не было бы связано с денежными интересами.
— Но какие же интересы могли здесь быть, черт возьми? — Он в конце концов не сдержался.
— Я их не раскрыл.
— Все, чем владеет моя мачеха, принадлежит только ей, без права наследования. За исключением какой-то мебели и безделушек.
— Мне это известно.
— Я не нуждаюсь в деньгах, особенно сейчас. И Арлетта тоже. Тео деньги не интересуют.
— Мне уже не раз говорили все это.
— И что же?
— Ничего. Я только начал следствие, господин Бессон. Вы пригласили меня, и я приехал. Валентина тоже просила меня заняться этим делом.
— Она вам писала?
— Не писала и не звонила по телефону. Она сама приехала ко мне в Париж.
— Я знал, что она была в Париже, но думал, что она ездила навестить дочь.
— Она явилась в сыскную полицию и была в моем кабинете, когда мне передали распоряжение министра.
— Забавно.
— Почему?
— Потому что я не сомневался, что она знает вас.
— Мне она сказала, что по газетам следила за моими расследованиями и собирала даже некоторые вырезки. Что вам в этом не нравится? — спросил Мегрэ, видя, что Шарля передернуло.
— Да нет, ничего.
— Вы предпочитаете не отвечать на этот вопрос?
— Ничего особенного, уверяю вас. Только я ни разу не видел, чтобы моя мачеха читала газету. Она их и не выписывает и всегда отказывалась от радио и даже от телефона. Ей глубоко безразлично все, что происходит в мире.
— Вот видите, как иногда делаются открытия.
— О чем же это открытие говорит?
— Узнаем позже. Возможно, ни о чем.
— Тео все еще в Этрета?
— Да, я встретил его вчера вечером.
— В таком случае имеем шанс застать его в баре. Вы говорили с ним?
— Не было случая.
— Я вас познакомлю.
Видно было, что Шарль чем-то озабочен. На этот раз он просто откусил конец новой сигары и прикурил кое-как.
Ребята играли в море большим красным мячом.
Глава 6
Роза и ее странности
Шарль Бессон не ошибся. В баре, помимо Чарли, находился всего один человек, это был Тео. Он сидел перед недопитой рюмкой аперитива «Мастик» и за отсутствием партнера сам с собой играл в покердайс.
Шарль устремился к нему, счастливый и гордый возможностью представить комиссару старшего брата, а тот смотрел на вошедших тусклым взглядом и неохотно покидал табурет у стойки.
— Знаешь ты комиссара Мегрэ?
Тео мог бы ответить: «Только понаслышке», или «Как и все», или еще что-нибудь в этом роде, что дало бы понять, что для него это не просто первое попавшееся имя, — но он лишь церемонно поклонился и, не подавая руки, процедил:
— Очень рад.
Вблизи он выглядел старше: заметнее выступали мелкие морщины, похожие на трещины. Должно быть, по утрам он немало времени проводил в парикмахерской, где с ним проделывали сложные косметические процедуры, включая и массаж лица; кожа у него была словно у старой кокетки.
— Ты, конечно, знаешь, что по моей просьбе и просьбе Валентины, специально ездившей в Париж, комиссар согласился вести следствие? — Шарль был несколько огорчен тем, что брат встретил их с ледяной вежливостью путешествующего монарха. — Мы тебе не помешали?
— Ничуть.
— Только что на пляже мы провели целый час под солнцем, и нас мучает жажда. Чарли!
Тот дружески подмигнул Мегрэ.
— Что ты пьешь, Тео?
— Виски.
— Терпеть не могу виски. А вы что пьете, комиссар?
Себе я закажу пикон-гренадин.
Вышло так, что и Мегрэ взял себе то же самое. Давно он уже не пробовал этот напиток, и каким-то загадочным образом он сразу же напомнил ему времена отпусков.
— Ты был у Валентины после воскресенья?
— Нет.
У Тео были большие, холеные, бледные руки, поросшие рыжеватыми волосками, на мизинце — большой перстень-печатка. На нем не было ни одной вещи, какую можно приобрести в заурядном магазине. Да, несомненно, он облюбовал для себя определенный внешний облик и следовал ему неизменно. Кто-то в свое время произвел на него неизгладимое впечатление — возможно, какой-нибудь английский аристократ; он изучал его жесты, походку, манеру одеваться, даже мимику. Вот и теперь он время от времени вяло подносит руку ко рту, словно собираясь зевнуть, но не зевает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33