- А разве для этого нужны причины?
- Обычно без причин не убивают.
- А вы не думаете, что некоторые люди могут просто выдумать причину?
- Ну, какую же в данном случае?
- Например, если она была беременна...
- А у вас есть какие-нибудь основания для такого предположения?
- Никаких.
- Ваш муж - католик?
- Нет.
- Но если допустить, что она была беременна, то разве не могло быть так, что это обрадовало бы мосье Парандона?
- Это только осложнило бы его жизнь...
- Не забывайте, что теперь уже не то время, когда на незамужних матерей показывали пальцами... Годы-то идут, мадам Парандон... Многие теперь уже не стесняются обращаться к гинекологу...
- Я сказала об этом только для примера...
- Поищите другую причину.
- Она могла и шантажировать его.
- Чем? Разве ваш муж обделывает темные делишки? Или вы считаете его способным на махинации, позорящие честь адвоката?
Пришлось ей сдаться:
- Конечно, нет.
Она произнесла это сквозь зубы, потом закурила сигарету.
- Такие девицы в конечном счете стараются женить на себе...
- Ваш супруг заговаривал с вами о разводе?
- До сих пор нет.
- А что бы вы сделали в этом случае?
- Мне пришлось бы покориться и больше не заботиться о муже.
- У вас, кажется, большое личное состояние?
- Гораздо больше, чем у него. Мы живем у меня - этот дом принадлежит мне.
- Следовательно, для шантажа нет никакого повода.
- Может быть, он устал притворяться, что любит?
- Зачем же ему "притворяться"?
- Возраст... Прошлое... Образ жизни... Все это...
- А вы любите искренне?
- Я подарила ему двух детей.
- Подарили? Что же, к свадьбе преподнесли?
- Это - оскорбление?
- И в мыслях не имел, сударыня. Но, видите ли, обычно детей делают вдвоем. Вот, так бы и сказали - у нас с мужем двое детей.
- А к чему весь этот разговор?
- К тому, чтобы вы мне сказали просто и честно: что вы делали сегодня утром?
- Я уже сказала.
- Но не просто и не честно. Вы долго описывали бессонницу, чтобы умолчать об утре.
- Утром я спала.
- Желательно, чтобы это подтвердилось. Возможно, что очень скоро я получу все доказательства. Мои инспектора проверили, кто где находился и кто куда ходил в промежутке с четверти десятого до десяти часов... Мне известно, что в кабинеты можно попасть разными ходами.
- Вы обвиняете меня во лжи?
- Во всяком случае в том, что вы не говорите всю правду.
- Вы считаете мужа невиновным?
- Я не могу считать кого-нибудь виновным или невиновным априори.
- Однако вы меня допрашиваете так, словно...
- В чем упрекала вас дочь, когда я приходил за нею?
- Разве она вам не сказала?
- Я ее об этом не спрашивал.
Мадам Парандон снова усмехнулась. Губы сложились в горькую складку ей хотелось изобразить жесткую, презрительную иронию.
- Значит, ей повезло больше, чем мне.
- Я спрашиваю, в чем упрекала вас дочь?
- Если вы этого добиваетесь - пожалуйста! В том, что меня нет рядом с мужем в такой трудный момент.
- Она считает виновным отца?
- А если и так?
- И Гюс, наверно, тоже?
- Гюс еще в том возрасте, когда отец кажется божеством, а мать ведьмой.
- Когда вы явились в кабинет мужа, вы знали, что я там?
- Нет, я полагала, что вы не можете быть повсюду одновременно и надеялась застать мужа одного.
- И вы спросили его...
- Вполне естественно. В подобных обстоятельствах этот вопрос задала бы своему мужу любая жена. Вы видели, как он реагировал? По-вашему, нормальный человек стал бы топать ногами и изрыгать проклятия?
Почувствовав, что попала в цель, она раздавила сигарету о мраморную пепельницу и закурила новую.
- Если хотите еще о чем-нибудь спросить - я к вашим услугам.
- Вы уже завтракали?
- Не беспокойтесь об этом... А если вы сами проголодались...
Выражение ее лица менялось каждую минуту. Поведение тоже. Она опять стала светской дамой. Чуть откинувшись на спинку дивана и полузакрыв глаза, она потешалась над комиссаром.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В начале разговора с мадам Парандон комиссару приходилось сдерживаться. Но мало-помалу раздражение сменилось грустью. Он почувствовал себя неумелым и неуклюжим, отдавая себе отчет, как не хватает ему данных, чтобы успешно провести подобный допрос.
В конце концов он примостился на одном из слишком хрупких для него креслиц и, не выпуская из руки потухшей трубки, сказал спокойным глухим голосом:
- Послушайте, мадам. Хотя вам кажется , что я настроен по отношению к вам враждебно, это не так. Я всего лишь служащий, и моя обязанность отыскивать истину всеми имеющимися в моем распоряжении средствами.
Я еще раз задам вам тот же вопрос. Прошу вас подумать, прежде чем отвечать, взвесить все за и против. Предупреждаю, что если впоследствии будет установлено, что вы солгали, я сделаю из этого соответствующие выводы и попрошу у следователя ордер на арест...
Наблюдая за ней, Мегрэ не отводил взгляда от рук, выдававших ее внутреннее напряжение.
- Выходили ли вы из своей комнаты после девяти часов утра и ходили ли зачем-либо в направлении кабинетов?
Она и глазом не моргнула, не отвернулась. Как и просил комиссар, она не спешила с ответом, хотя ему было совершенно ясно, что она ничего не обдумывает - ибо раз навсегда определила свою позицию. Наконец она бросила:
- Нет.
- И даже не показывались в коридорах?
- Нет.
- Не проходили через гостиную?
- Нет.
- Даже случайно не заходили в комнату к мадемуазель Ваг?
- Нет. И могу добавить, что считаю эти вопросы оскорбительными.
- Я выполняю свой долг.
- Вы забываете, что мой отец еще жив.
- Это - угроза?
- Нет, просто я хочу напомнить, что вы не в своем кабинете на набережной Орфевр.
- А вы хотите, чтобы я препроводил вас туда?
- Не посмеете.
Он решил не разуверять ее. Ему случалось удить рыбу в Мен-сюр-Луаре и однажды ему попался угорь. Какого труда стоило снять его с крючка! Он скользил между пальцами, упал на травянистый откос и в конце концов улизнул в реку.
Но он пришел сюда не забавы ради. Он не рыбачил на удочку.
- Итак, вы отрицаете, что убили мадемуазель Ваг?
Опять рутина. Всегда одни и те же слова, и тот же взгляд человека, отчаянно старающегося понять другое человеческое существо.
- Вы же это знаете.
- То есть что знаю?
- Что убил ее мой муж.
- С какой стати?
- Я вам уже сказала. При состоянии, в котором он находится, совсем не нужны какие-то определенные причины... Я вам открою одну тайну, которую никто не знает, кроме меня. Муж признался мне в этом еще до нашей свадьбы... Он побаивался ее, очень долго откладывал... Тогда я не догадывалась, что он все время советовался с врачами.
Вы ведь не знаете, что когда ему было семнадцать лет, он покушался на самоубийство, считая себя неполноценным? Да. Вскрыл себе вены. А когда потекла кровь - перепугался до смерти и стал звать на помощь... сказав, что это получилось нечаянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32