Его поразило, насколько она оказалась одновременно маленькой, хрупкой и молодой. Ее невозможно было счесть старше дочери более, чем на десять лет, одежда была выдержана в черно-белых тонах, кожа светлая, свежая, глаза - цвета незабудок.
- Жаклин мне звонила, - тут же выпалила она, указывая Мегрэ на кресло с высокой прямой спинкой, предельно неудобное для сидения в нем.
Сама же мадам села на пуфик, обитый старинной декоративной тканью, и держалась так, как её, должно быть, научили ещё в монастыре.
- Так значит, вы обнаружили следы моего мужа...
- Вы его вовсе не разыскиваем, - бросил он реплику.
- Догадываюсь. Не вижу, с какой бы стати вы начали это делать. Каждый волен жить так, как захочет. Верно ли, что его жизнь вне опасности или же вы сказали так моей дочери, чтобы не расстраивать ее?
- Профессор Маньен ручается на восемьдесят процентов, что он выздоровеет.
- Маньен? Я его хорошо знаю. Он неоднократно тут бывал.
- Вы знали, что ваш супруг в Париже?
- Не могу сказать однозначно. После его отъезда в Габон около двадцати лет тому назад, я получила от него всего-навсего две почтовые открытки. И то в самые первые месяцы его пребывания в Африке.
Она ничуть не ломала перед ним комедию неутешной печали, открыто смотрела прямо в лицо с видом женщины, привыкшей к самым различным ситуациям.
- Вы хоть, по меньшей мере, уверены, что речь идет именно о нем?
- Ваша дочь его узнала.
И комиссар в свою очередь протянул ей удостоверение личности с фото Тубиба. Она подошла к комоду, чтобы взять очки, внимательно всмотрелась в снимок, при этом на её лице нельзя было прочитать ни малейших следов какого-либо волнения.
- Жаклин права. Он, несомненно, изменился, но я тоже готова поклясться, что это Франсуа.
Она подняла голову.
- Верно ли, что он проживал всего в нескольких метрах отсюда?
- Под мостом Мари.
- А я-то прохожу по нему несколько раз в неделю, поскольку как раз по другую сторону Сены живет моя подруга. Ее зовут мадам Ламбуа. Фамилия должна быть вам знакома. Муж...
Мегрэ не стал дожидаться сведений о том, какое высокое положение занимает супруг мадам Ламбуа.
- С тех пор, ка кон уехал из Мюлуза, вы с мужем больше не встречались?
- Ни разу.
- Он вам не писал и не звонил?
- За исключением упомянутых двух открыток, никаких известий от него я не получала. Во всяком случае непосредственно.
- А косвенно?
- Как-то довелось у друзей повстречать бывшего губернатора Габона Периньона, который интересовался, не родственница ли я доктора Келлера?
- И что вы ему ответили?
- Правду. Он почувствовал себя вроде бы неловко. И мне пришлось все у него выведывать. Тогда-то он и признался, что Франсуа не нашел там того, что искал.
- А что именно?
- Понимаете, он был идеалистом. Не создан для нынешней жизни. После разочарования, испытанного в Мюлузе...
Мегрэ, казалось, удивился.
- Разве дочь не говорила вам об этом? Конечно, она тогда была совсем ещё юной и так мало видела своего отца! Вместо того, чтобы обзавестись клиентами, которых он заслуживал... Не хотите чашечку?.. Нет? Извините тогда, но я выпью, ибо настал час, когда я всегда это делаю.
Она позвонила.
- Мой чай, Берта.
- На одного человека?
- Да. Что бы вам предложить, комиссар? Может, виски?.. Ничего? Ну, как хотите. Так о чем это я вела речь? Ах, да! Не помните, сдается мне, что кто-то написал роман, озаглавленный "Врач бедняков"? Или же "Сельский врач"? Так вот, мой муж и был такой разновидностью доктора, пользующего малосостоятельных людей, и если бы не завещание моей тетушки, по которому мне отошло крупное наследство, мы бы сделались такими же нищими, как и они. Заметьте, я не упрекаю его ни в чем. Такова уж у него натура. Его отец... Впрочем, это неважно. В каждой семье - свои проблемы.
Заверещал телефон.
- Позвольте?.. Алло!.. Да, это я... Алиса? Да, моя дорогая... Но я чуть-чуть опоздаю. Но нет!.. Напротив, все преотлично. Ты встречалась с Лаурой?.. Она будет там? Все, не могу дольше говорить, ко мне пришли... Конечно, расскажу. До скорого.
Она, улыбаясь, вернулась на свое место.
- Это жена министра внутренних дел. Вы знакомы с ней?
Мегрэ удовольствовался тем, что отрицательно покачал головой и машинально опять сунул трубку в карман. Попугайчики выводили его из себя. Раздражали и постоянные перерывы в беседе. Вот опять: служанка принесла чай.
- Он вбил себе в голову, что должен стать врачом в больнице, а не частным медиком и два года готовился, изводя себя, к конкурсу. Если бы вы знали Мюлуз, вам бы непременно сказали, что была допущена вопиющая несправедливость. Франсуа, спору нет, был наилучшей кандидатурой, наиболее подготовленным специалистом. И думаю, там, куда он стремился, наверняка оказался бы на своем месте. Так нет же, как всегда, взяли протеже одной крупной шишки... И все же это не причина, чтобы взять и все бросить.
- То есть в результате этого жестокого разочарования...
- Думаю, так и было. Но я нечасто видела его в ту пору! Когда он бывал дома, то запирался у себя в кабинете. Он всегда был диковат, но с этого момента, так сказать, сошел с рельсов. Не хочу говорить о нем плохо. Мне тогда не пришло в голову развестись, хотя в своем письме он предлагал такой вариант.
- Он пил?
- Дочь рассказывала об этом?
- Нет.
- Да, стал прикладываться к рюмке все чаще и чаще. Хочу подчеркнуть, что я никогда не в видела его пьяным. Однако у себя в кабинете Франсуа всегда держал наготове бутылочку, и частенько стали замечать, что он выходит из забегаловок, которые людям его положения не положено посещать.
- Вы упомянули о Габоне...
- Мне представляется, что он захотел стать кем-то вроде доктора Швейцера*. Понимаете? Его захватила идея уехать в джунгли, лечить там негров, основать больницу, видеть, как можно реже, белых людей и лиц своего круга.
___
* Альбер Швейцер (1875-1965 гг.) - известнейший французский гуманист, пастор, теолог, органист, музыковед и врач. Движимый человеколюбием, отправился в Габон и много лет лечил там местных жителей в основанном им госпитале. Лауреат Нобелевской премии мира за 1952 г.
- И он разочаровался?
- Судя по тому, что очень нехотя поведал мне губернатор, он сумел восстановить против себя колониальную администрацию, а также крупные компании. Вероятно, из-за мерзкого климата он стал все больше и больше выпивать. Не думайте, что я говорю вам это потому, что ревную. Никогда не знала этого чувства. Там он жил в туземной хижине с какой-то негритянкой и даже, вроде бы, имел от неё детей.
Мегрэ взглянул на попугайчиков, порхавших по клетке, которую в этот момент пронзил солнечный луч.
- Ему дали понять, что он был не на своем месте.
- Вы хотите сказать, что его выслали из Габона?
- Более или менее. Не знаю точно, как происходят подобные вещи, и правительство не очень-то на этот счет распространялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
- Жаклин мне звонила, - тут же выпалила она, указывая Мегрэ на кресло с высокой прямой спинкой, предельно неудобное для сидения в нем.
Сама же мадам села на пуфик, обитый старинной декоративной тканью, и держалась так, как её, должно быть, научили ещё в монастыре.
- Так значит, вы обнаружили следы моего мужа...
- Вы его вовсе не разыскиваем, - бросил он реплику.
- Догадываюсь. Не вижу, с какой бы стати вы начали это делать. Каждый волен жить так, как захочет. Верно ли, что его жизнь вне опасности или же вы сказали так моей дочери, чтобы не расстраивать ее?
- Профессор Маньен ручается на восемьдесят процентов, что он выздоровеет.
- Маньен? Я его хорошо знаю. Он неоднократно тут бывал.
- Вы знали, что ваш супруг в Париже?
- Не могу сказать однозначно. После его отъезда в Габон около двадцати лет тому назад, я получила от него всего-навсего две почтовые открытки. И то в самые первые месяцы его пребывания в Африке.
Она ничуть не ломала перед ним комедию неутешной печали, открыто смотрела прямо в лицо с видом женщины, привыкшей к самым различным ситуациям.
- Вы хоть, по меньшей мере, уверены, что речь идет именно о нем?
- Ваша дочь его узнала.
И комиссар в свою очередь протянул ей удостоверение личности с фото Тубиба. Она подошла к комоду, чтобы взять очки, внимательно всмотрелась в снимок, при этом на её лице нельзя было прочитать ни малейших следов какого-либо волнения.
- Жаклин права. Он, несомненно, изменился, но я тоже готова поклясться, что это Франсуа.
Она подняла голову.
- Верно ли, что он проживал всего в нескольких метрах отсюда?
- Под мостом Мари.
- А я-то прохожу по нему несколько раз в неделю, поскольку как раз по другую сторону Сены живет моя подруга. Ее зовут мадам Ламбуа. Фамилия должна быть вам знакома. Муж...
Мегрэ не стал дожидаться сведений о том, какое высокое положение занимает супруг мадам Ламбуа.
- С тех пор, ка кон уехал из Мюлуза, вы с мужем больше не встречались?
- Ни разу.
- Он вам не писал и не звонил?
- За исключением упомянутых двух открыток, никаких известий от него я не получала. Во всяком случае непосредственно.
- А косвенно?
- Как-то довелось у друзей повстречать бывшего губернатора Габона Периньона, который интересовался, не родственница ли я доктора Келлера?
- И что вы ему ответили?
- Правду. Он почувствовал себя вроде бы неловко. И мне пришлось все у него выведывать. Тогда-то он и признался, что Франсуа не нашел там того, что искал.
- А что именно?
- Понимаете, он был идеалистом. Не создан для нынешней жизни. После разочарования, испытанного в Мюлузе...
Мегрэ, казалось, удивился.
- Разве дочь не говорила вам об этом? Конечно, она тогда была совсем ещё юной и так мало видела своего отца! Вместо того, чтобы обзавестись клиентами, которых он заслуживал... Не хотите чашечку?.. Нет? Извините тогда, но я выпью, ибо настал час, когда я всегда это делаю.
Она позвонила.
- Мой чай, Берта.
- На одного человека?
- Да. Что бы вам предложить, комиссар? Может, виски?.. Ничего? Ну, как хотите. Так о чем это я вела речь? Ах, да! Не помните, сдается мне, что кто-то написал роман, озаглавленный "Врач бедняков"? Или же "Сельский врач"? Так вот, мой муж и был такой разновидностью доктора, пользующего малосостоятельных людей, и если бы не завещание моей тетушки, по которому мне отошло крупное наследство, мы бы сделались такими же нищими, как и они. Заметьте, я не упрекаю его ни в чем. Такова уж у него натура. Его отец... Впрочем, это неважно. В каждой семье - свои проблемы.
Заверещал телефон.
- Позвольте?.. Алло!.. Да, это я... Алиса? Да, моя дорогая... Но я чуть-чуть опоздаю. Но нет!.. Напротив, все преотлично. Ты встречалась с Лаурой?.. Она будет там? Все, не могу дольше говорить, ко мне пришли... Конечно, расскажу. До скорого.
Она, улыбаясь, вернулась на свое место.
- Это жена министра внутренних дел. Вы знакомы с ней?
Мегрэ удовольствовался тем, что отрицательно покачал головой и машинально опять сунул трубку в карман. Попугайчики выводили его из себя. Раздражали и постоянные перерывы в беседе. Вот опять: служанка принесла чай.
- Он вбил себе в голову, что должен стать врачом в больнице, а не частным медиком и два года готовился, изводя себя, к конкурсу. Если бы вы знали Мюлуз, вам бы непременно сказали, что была допущена вопиющая несправедливость. Франсуа, спору нет, был наилучшей кандидатурой, наиболее подготовленным специалистом. И думаю, там, куда он стремился, наверняка оказался бы на своем месте. Так нет же, как всегда, взяли протеже одной крупной шишки... И все же это не причина, чтобы взять и все бросить.
- То есть в результате этого жестокого разочарования...
- Думаю, так и было. Но я нечасто видела его в ту пору! Когда он бывал дома, то запирался у себя в кабинете. Он всегда был диковат, но с этого момента, так сказать, сошел с рельсов. Не хочу говорить о нем плохо. Мне тогда не пришло в голову развестись, хотя в своем письме он предлагал такой вариант.
- Он пил?
- Дочь рассказывала об этом?
- Нет.
- Да, стал прикладываться к рюмке все чаще и чаще. Хочу подчеркнуть, что я никогда не в видела его пьяным. Однако у себя в кабинете Франсуа всегда держал наготове бутылочку, и частенько стали замечать, что он выходит из забегаловок, которые людям его положения не положено посещать.
- Вы упомянули о Габоне...
- Мне представляется, что он захотел стать кем-то вроде доктора Швейцера*. Понимаете? Его захватила идея уехать в джунгли, лечить там негров, основать больницу, видеть, как можно реже, белых людей и лиц своего круга.
___
* Альбер Швейцер (1875-1965 гг.) - известнейший французский гуманист, пастор, теолог, органист, музыковед и врач. Движимый человеколюбием, отправился в Габон и много лет лечил там местных жителей в основанном им госпитале. Лауреат Нобелевской премии мира за 1952 г.
- И он разочаровался?
- Судя по тому, что очень нехотя поведал мне губернатор, он сумел восстановить против себя колониальную администрацию, а также крупные компании. Вероятно, из-за мерзкого климата он стал все больше и больше выпивать. Не думайте, что я говорю вам это потому, что ревную. Никогда не знала этого чувства. Там он жил в туземной хижине с какой-то негритянкой и даже, вроде бы, имел от неё детей.
Мегрэ взглянул на попугайчиков, порхавших по клетке, которую в этот момент пронзил солнечный луч.
- Ему дали понять, что он был не на своем месте.
- Вы хотите сказать, что его выслали из Габона?
- Более или менее. Не знаю точно, как происходят подобные вещи, и правительство не очень-то на этот счет распространялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30