Они остановились в баре напротив Дворца правосудия, чтобы выпить кофе с круассанами. Фламандец невозмутимо, как ни в чем не бывало, съел из семь штук.
Он скорее всего считал, что его ведут к мосту Мари, дабы провести своеобразный следственный эксперимент, и удивился, когда его ввели в серый двор Отель-Дьё, а потом заставили бродить по коридорам больницы.
Но если он и насупил брови, то какой-либо обеспокоенности не выказывал.
- Войти можно? - обратился Мегрэ с старшей медсестре.
Она с интересом глянула на его спутника, потом пожала плечами. Все происходившее было выше её понимания. Она отказывалась что-либо понимать в ситуации.
Для комиссара предстоящая встреча была последним шансом. Он ступил в палату первым, и больные, как и накануне, уставились, как один, на их группу; Мегрэ своим корпусом частично закрывал Ван Хутте, в то время как Торранс замыкал шествие.
Тубиб следил за их приближением без каких-либо видимых признаков любопытства, а когда его взору открылся речник, то ни в чем не изменил своего поведения.
Что касается Жефа, то он волновался не более, чем в течение ночи. Его руки свободно болтались, лицо оставалось безразличным; он бесстрастно оглядел больничную палату - зрелище для него, очевидно, необычное.
Шока, которого ожидал Мегрэ, не последовало.
- Проходите, Жеф.
- Что ещё я теперь должен делать?
- Подойдите сюда.
- Хорошо... И что дальше?
- Вы узнаёте этого человека?
- Догадываюсь, что это он барахтался в воде, точно? Только вот тогда вечером у него была борода.
- И тем не менее вы его узнаёте?
- Думаю, да...
- А вы, месье Келлер?
Мегрэ едва не перестал дышать, буравя взглядом клошара, а тот смотрел на него, пока не надумал наконец переключить свое внимание на фламандца.
- Вам знаком этот человек?
Испытывал ли Келлер в этот момент колебания? Комиссар был бы готов поклясться чем угодно, что да. Потянулись томительные минуты напряженного ожидания, пока врач из Мюлуза снова не перевел глаза на Мегрэ, и в них не было ни малейшего признака волнения.
- Так вы узнаёте его?
Мегрэ удержался, чтобы не дать вырваться наружу внезапно окатившей его волне чуть ли не ярости против этого человека, твердо решившего - и это он теперь твердо знал! - ничего не говорить.
Доказательством тому служила тенью промелькнувшая на лице клошара улыбка и затаенное лукавство, проглядывавшее, в глубине зрачков.
Губы Келлера слегка приоткрылись, и он пробормотал:
- Нет...
- Это один из двух речников, которые вытащили вас из Сены.
- Спасибо... - еле слышно произнес он.
- И он же - я почти уверен в этом! - нанес вам удар по голове, прежде чем кинуть в воду.
Молчание. У Тубиба не дрогнул ни один мускул - жили лишь одни глаза.
- Вы так и не узнаёте его?
Происходившее тем более впечатляло, что разговор шел вполголоса, кругом рядами стояли койки с другими лежачими больными, которые не только пристально за всем наблюдали, но и вслушивались в каждое слово.
- Вы не хотите говорить?
Келлер по-прежнему оставался неподвижным.
- А ведь вы знаете, почему он покушался на вашу жизнь...
Во взгляде клошара промелькнула искра интереса. Он, надо полагать, изумился тому, что Мегрэ удалось столько разузнать.
- Все началось два года тому назад, когда вы ещё ночевали под мостом Берси. Дело происходило за полночь... Вы меня слышите?
Он подал знак, что да.
- Декабрьской ночью вы оказались свидетелем происшествия, участником которого был именно этот человек...
Келлер, по-видимому, снова размышлял над тем, как ему поступить в сложившейся обстановке.
- Тогда в Сену столкнули другого человека, хозяина баржи, недалеко от которой вы лежали. Ему-то не удалось выбраться из подобной передряги.
И опять - ни звука, и даже полное безразличие на лице пострадавшего.
- Так ли все произошло? Увидев вас в понедельник на набережной Селестэн, убийца струхнул, не заговорите ли вы...
Клошар чуть-чуть, с видимым усилием повернул голову, ровно настолько, чтобы в поле зрения одновременно попал и Жеф Ван Хутте.
При этом в его взоре не было ни ненависти, ни злобы - при желании можно было бы уловить лишь некоторую долю любопытства.
Мегрэ осознал, что ничего путного он от бомжа не добьется, и как только появившаяся старшая медсестра напомнила, что они уже достаточно долго находятся у постели больного, не стал больше настаивать.
В коридоре речник вызывающе вздернул голову.
- Далеко же вы продвинулись, не так ли?
Он был прав. Фламандец выиграл эту схватку.
- Я ведь тоже, - с торжеством провозгласил он, - могу насочинять всякого...
Мегрэ не сумел на сей раз сдержаться и прошипел сквозь зубы:
- Заткнись!
*
Пока Жеф в сопровождении Торранса ожидал на набережной Орфевр, Мегрэ почти два часа провел в кабинете следователя Данцигера. Тот позвонил заместителю прокурора Паррэну, попросив того присоединиться к ним, к комиссар доложил им обоим все свои соображения по делу Келлера с начала до конца в малейших подробностях.
Следовательно делал карандашом пометки, и когда тот закончил, тяжко вздохнул:
- Короче, у нас нет ни единой улики против Ван Хутте.
- Верно, доказательств нет.
- За исключением несовпадений во времени. Но хороший адвокат от этого аргумента не оставит камня на камне.
- Знаю.
- Есть ли у вас хоть какая-нибудь надежда добиться признания?
- Никакой, - вынужден был признать комиссар.
- Клошар будет продолжать играть в молчанку?
- Убежден в этом.
- Как вы считаете, почему он выбрал такую линию поведения?
Объяснить это было трудно, особенно людям, никогда не сталкивавшимся с мирком тех, кто ночует под мостами.
- Да, что у него за причины такие? - вмешался и заместитель прокурора. - В общем-то он чуть не приказал долго жить... По-моему, ему следовало бы...
Но это было, конечно, мнение магистрата, то есть человека, живущего в апартаментах где-то в районе Пасси* с женой и детьми, еженедельно устраивающего у себя партии в бридж, заботы которого в основном сосредотачивались на вопросах продвижения по службе и размерах окладов.
_____
* Пасси: фешенебельный квартал в Париже.
Что отнюдь не совпадало с суждениями какого-то там клошара.
- Но есть все же правосудие...
Да, разумеется! Но в том-то и дело, что тех, кто не боится спать под мостами, в разгар зимы обложившись для сохранения тепла старыми газетами, не очень-то им и обеспокоены.
- Вам это понятно?
Мегрэ не решался утвердительно ответить на этот вопрос, ибо в таком случае на него покосились бы неприязненно.
- Видите ли, он не считает, что суд присяжных, обвинительная речь, выступления адвокатов, решение жюри и тюрьма имеют такое уж существенное значение.
Интересно, как бы они прореагировали, расскажи он им о сцене со стеклянным шариком, сунутым в руку раненого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30