Падай, ублюдок! Вот так! Мужчина опрокинулся назад и упал. Коуртни стрелял снова и снова, пока магазин не опустел. Плечо очень ломило от отдачи.
Рядом с ним устанавливали «максим» на специальную кованую подставку. Коуртни наблюдал, как пулемет медленно косит врагов по кругу, оставляя лежащих животных и бьющихся в судорогах людей. Вдруг патроны кончились, и артиллерист, привстав, полез в деревянный ящик за новой лентой. Но в этот момент пуля с вершины попала ему в шею, он упал, и кровь через открытый рот стала хлестать прямо на орудие. Черты лица исказила гримаса смерти.
Син бросил ружье и стащил мертвеца. Перезарядив «максим», он положил большой палец на рычаг.
Враги подошли совсем близко. Син занял позицию, целясь лошадям в грудь. Кровь артиллериста засохла на барабане. Трава у дула стала ровной и слегка подрагивала от выстрелов. К нему, выстроившись в ряд, приближались всадники. Раненые кони кидались в воду и, перекатываясь, взбивали копытами ил.
— Слезайте с лошадей! Прячьтесь за животными! — закричал старый бур с белой бородой.
Син решил подстрелить его. Несмотря на дым, старик заметил Сина. Он успел вынуть правую ногу из стремени, но так как сжимал ружье в левой руке, то не мог быстро спешиться. Син посмотрел ему прямо в серые глаза, но не увидел в них страха. Очередь прошила грудь храброго бура, взмахнув руками, он упал назад, левая нога застряла в стремени, и испуганная лошадь потащила его тело.
Атака захлебнулась. Огонь буров стих, лошади развернулись и поскакали к вершине. Старый бюргер, которого подстрелил Син, свешивался с седла и касался головой травы, оставляя за собой длинный след.
— Рядом с Коуртни веселились и ликовали его воины. Лишь некоторым было не до смеха. Вдруг с чувством вины Син заметил, что стоит на трупе артиллериста, убитого из вражеской пушки.
— Неплохо постреляли. — Экклес светился от радости. Как и многие старые вояки, он относился к смерти и мертвым без должного уважения.
— Да, — согласился Син.
На открытом месте с трудом поднялась лошадь. Она стояла, дрожа и покачиваясь на трех ногах. Закашлял в траве раненый бур. Он истекал кровью.
— Да, неплохо постреляли. Вывесите флаг. Они должны спуститься и подобрать раненых.
— Хозяин, там, где река поворачивает, а берега невысокие, он разместил людей, — докладывал Мбеджан, вернувшись из разведки. — Мы не сможем там пройти.
— Я тоже так думаю. — Син протянул ему открытую жестянку с мясом. — Ешь.
— Что он сказал, сэр? — спросил Экклес.
— Ниже по течению их люди. — Командир зажег сигару, которую достал из седельной сумки убитой лошади.
— Чертовски холодно сидеть здесь в иле, — пожаловался Экклес.
— Терпение, майор. — Син улыбнулся. — Мы доберемся до них к полуночи. Подождем, пока они будут пить кофе у костра на вершине.
— Вы хотите захватить вершину, сэр? — Экклесу явно понравилась эта мысль.
— Да. Предупредите людей. Трехчасовой отдых, а потом штурм.
— Очень хорошо, сэр.
Син лег на спину и закрыл глаза. Он очень ослаб, глаза болели от пыли и дыма. Ему было очень сыро и холодно, сапоги отяжелели от ила. От луддитовых паров раскалывалась голова.
«Я должен был поставить людей наблюдать за вершиной, — снова подумал он. — Боже! Как же я ошибся! Во время похода я потерял всех лошадей и большую часть людей. Мне надо было поставить наблюдение».
Глава 46
Британцы захватили вершину через несколько минут после полуночи, не встретив особого сопротивления. Буры выставили часовых и у подножия дальнего холма, и Син посмотрел сверху вниз на лагерь противника. Огни костров горели по всей долине. Люди
стояли вокруг них, глядя на вершину. Син грубо обругал их и крикнул Экклесу:
— Прекратить стрельбу! Успокоить людей! Скоро у нас будут гости.
Бюргеры построили на вершине укрытия, которые теперь защищали людей Сина. В течение десяти минут установили «максимы», и двести уцелевших воинов ждали приближения врагов из долины. Наконец они услышали долгожданные шаги.
— Они идут, майор. Приготовиться!
Бюргеры шли крадучись, и, когда Коуртни, различив их шепот, решил, что они подошли достаточно близко, он приказал открыть слабый огонь из ружей и «максимов», чтобы пристреляться. Буры ответили мощным оружейным огнем. Им помогала артиллерия из долины.
Первый снаряд пролетел в нескольких футах над головой Сина. Второй и третий разорвались неподалеку от атакующих буров, вызвав такую волну протеста, что артиллеристы, усилия которых не оценили, обиделись и больше не стреляли той ночью.
Коуртни ожидал мощного ночного штурма, но скоро стали ясны опасения Лероукса. Он боялся, что его же воины, находящиеся в долине в темноте, напутают и откроют огонь по своим. Правда, генерал мог утешать себя тем, что и Сину придется бодрствовать всю ночь, так как его воины подходили иногда к позициям англичан. Коуртни засомневался в мудрости своего противника. Рассвет должен был застать его на скалистом гребне, лицом к лицу с превосходящими силами врага. Короткую линию обороны англичане не укрепили с флангов, поэтому их легко было окружить и обстрелять продольным огнем. Син вспомнил Шпионский холм, воспоминания были не из самых приятных. В качестве альтернативы они могли вернуться к реке, но у него волосы вставали дыбом от подобных мыслей. Скоро станет легче. И если им суждено потерпеть поражение, то лучше уж в горах, чем в иле. Мы остаемся, решил он.
На рассвете наступило временное затишье, перестрелка почти прекратилась. Доносились лишь отдельные выстрелы с нижнего холма, но Син чувствовал нарастание активности буров. Зловещие шорохи и приглушенные голоса, доносящиеся с флангов, подтверждали его подозрения. Но теперь было уже поздно отступать к реке, так как в горах появились неясные силуэты на фоне окрашенного зарей неба. Казалось, огромная армия врага подошла очень близко и настроена очень недружелюбно.
Син встал.
— Возьми пулемет, — прошептал он бойцу, стоявшему рядом.
Командир отряда скаутов всю ночь провозился с этим грозным, неуклюжим орудием, и теперь его руки были покрыты глубокими порезами, а плечи сильно болели. Ссутулившись, он пошел вдоль линии укреплений, чтобы поболтать с людьми, пытаясь найти нужные слова, чтобы подбодрить каждого.
По их ответам он чувствовал, что воины доверяют ему. Это было даже больше, чем уважение, — они чуть ли не боготворили его. Также относились и к генералу Буллеру. Он допускал ошибки, многие гибли, но его все равно любили. Син дошел до края укреплений.
— Как делишки? — мягко спросил он у Соула.
— Неплохо.
— А как насчет наших друзей-буров?
— Они очень близко. Мы слышали их разговоры несколько минут назад. Думаю, они в том же состоянии готовности, что и мы.
— Пора покончить со всем этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Рядом с ним устанавливали «максим» на специальную кованую подставку. Коуртни наблюдал, как пулемет медленно косит врагов по кругу, оставляя лежащих животных и бьющихся в судорогах людей. Вдруг патроны кончились, и артиллерист, привстав, полез в деревянный ящик за новой лентой. Но в этот момент пуля с вершины попала ему в шею, он упал, и кровь через открытый рот стала хлестать прямо на орудие. Черты лица исказила гримаса смерти.
Син бросил ружье и стащил мертвеца. Перезарядив «максим», он положил большой палец на рычаг.
Враги подошли совсем близко. Син занял позицию, целясь лошадям в грудь. Кровь артиллериста засохла на барабане. Трава у дула стала ровной и слегка подрагивала от выстрелов. К нему, выстроившись в ряд, приближались всадники. Раненые кони кидались в воду и, перекатываясь, взбивали копытами ил.
— Слезайте с лошадей! Прячьтесь за животными! — закричал старый бур с белой бородой.
Син решил подстрелить его. Несмотря на дым, старик заметил Сина. Он успел вынуть правую ногу из стремени, но так как сжимал ружье в левой руке, то не мог быстро спешиться. Син посмотрел ему прямо в серые глаза, но не увидел в них страха. Очередь прошила грудь храброго бура, взмахнув руками, он упал назад, левая нога застряла в стремени, и испуганная лошадь потащила его тело.
Атака захлебнулась. Огонь буров стих, лошади развернулись и поскакали к вершине. Старый бюргер, которого подстрелил Син, свешивался с седла и касался головой травы, оставляя за собой длинный след.
— Рядом с Коуртни веселились и ликовали его воины. Лишь некоторым было не до смеха. Вдруг с чувством вины Син заметил, что стоит на трупе артиллериста, убитого из вражеской пушки.
— Неплохо постреляли. — Экклес светился от радости. Как и многие старые вояки, он относился к смерти и мертвым без должного уважения.
— Да, — согласился Син.
На открытом месте с трудом поднялась лошадь. Она стояла, дрожа и покачиваясь на трех ногах. Закашлял в траве раненый бур. Он истекал кровью.
— Да, неплохо постреляли. Вывесите флаг. Они должны спуститься и подобрать раненых.
— Хозяин, там, где река поворачивает, а берега невысокие, он разместил людей, — докладывал Мбеджан, вернувшись из разведки. — Мы не сможем там пройти.
— Я тоже так думаю. — Син протянул ему открытую жестянку с мясом. — Ешь.
— Что он сказал, сэр? — спросил Экклес.
— Ниже по течению их люди. — Командир зажег сигару, которую достал из седельной сумки убитой лошади.
— Чертовски холодно сидеть здесь в иле, — пожаловался Экклес.
— Терпение, майор. — Син улыбнулся. — Мы доберемся до них к полуночи. Подождем, пока они будут пить кофе у костра на вершине.
— Вы хотите захватить вершину, сэр? — Экклесу явно понравилась эта мысль.
— Да. Предупредите людей. Трехчасовой отдых, а потом штурм.
— Очень хорошо, сэр.
Син лег на спину и закрыл глаза. Он очень ослаб, глаза болели от пыли и дыма. Ему было очень сыро и холодно, сапоги отяжелели от ила. От луддитовых паров раскалывалась голова.
«Я должен был поставить людей наблюдать за вершиной, — снова подумал он. — Боже! Как же я ошибся! Во время похода я потерял всех лошадей и большую часть людей. Мне надо было поставить наблюдение».
Глава 46
Британцы захватили вершину через несколько минут после полуночи, не встретив особого сопротивления. Буры выставили часовых и у подножия дальнего холма, и Син посмотрел сверху вниз на лагерь противника. Огни костров горели по всей долине. Люди
стояли вокруг них, глядя на вершину. Син грубо обругал их и крикнул Экклесу:
— Прекратить стрельбу! Успокоить людей! Скоро у нас будут гости.
Бюргеры построили на вершине укрытия, которые теперь защищали людей Сина. В течение десяти минут установили «максимы», и двести уцелевших воинов ждали приближения врагов из долины. Наконец они услышали долгожданные шаги.
— Они идут, майор. Приготовиться!
Бюргеры шли крадучись, и, когда Коуртни, различив их шепот, решил, что они подошли достаточно близко, он приказал открыть слабый огонь из ружей и «максимов», чтобы пристреляться. Буры ответили мощным оружейным огнем. Им помогала артиллерия из долины.
Первый снаряд пролетел в нескольких футах над головой Сина. Второй и третий разорвались неподалеку от атакующих буров, вызвав такую волну протеста, что артиллеристы, усилия которых не оценили, обиделись и больше не стреляли той ночью.
Коуртни ожидал мощного ночного штурма, но скоро стали ясны опасения Лероукса. Он боялся, что его же воины, находящиеся в долине в темноте, напутают и откроют огонь по своим. Правда, генерал мог утешать себя тем, что и Сину придется бодрствовать всю ночь, так как его воины подходили иногда к позициям англичан. Коуртни засомневался в мудрости своего противника. Рассвет должен был застать его на скалистом гребне, лицом к лицу с превосходящими силами врага. Короткую линию обороны англичане не укрепили с флангов, поэтому их легко было окружить и обстрелять продольным огнем. Син вспомнил Шпионский холм, воспоминания были не из самых приятных. В качестве альтернативы они могли вернуться к реке, но у него волосы вставали дыбом от подобных мыслей. Скоро станет легче. И если им суждено потерпеть поражение, то лучше уж в горах, чем в иле. Мы остаемся, решил он.
На рассвете наступило временное затишье, перестрелка почти прекратилась. Доносились лишь отдельные выстрелы с нижнего холма, но Син чувствовал нарастание активности буров. Зловещие шорохи и приглушенные голоса, доносящиеся с флангов, подтверждали его подозрения. Но теперь было уже поздно отступать к реке, так как в горах появились неясные силуэты на фоне окрашенного зарей неба. Казалось, огромная армия врага подошла очень близко и настроена очень недружелюбно.
Син встал.
— Возьми пулемет, — прошептал он бойцу, стоявшему рядом.
Командир отряда скаутов всю ночь провозился с этим грозным, неуклюжим орудием, и теперь его руки были покрыты глубокими порезами, а плечи сильно болели. Ссутулившись, он пошел вдоль линии укреплений, чтобы поболтать с людьми, пытаясь найти нужные слова, чтобы подбодрить каждого.
По их ответам он чувствовал, что воины доверяют ему. Это было даже больше, чем уважение, — они чуть ли не боготворили его. Также относились и к генералу Буллеру. Он допускал ошибки, многие гибли, но его все равно любили. Син дошел до края укреплений.
— Как делишки? — мягко спросил он у Соула.
— Неплохо.
— А как насчет наших друзей-буров?
— Они очень близко. Мы слышали их разговоры несколько минут назад. Думаю, они в том же состоянии готовности, что и мы.
— Пора покончить со всем этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103