Подставив лицо мелким каплям дождя (кислотного, конечно, в Москве дождь уже давно стал кислотным), он думал, что теперь все изменится, прочь весь этот мрак, грязь, трупы, кислую капусту...
ГЛАВА 27
НАДО ЕХАТЬ В ИТАЛИЮ
Быков уже прощался. Приятели затягивали момент расставания торопливыми монологами, но вот, наконец, взлетела к светлеющему небу и с размаху хлынула вниз растопыренная пятерня - жест взятый взаймы у народовольцев Быков ещё раз двинул по плечу старого боевого товарища и повернулся к Семенову с влажным блеском в оживших глазах.
- Пошли. Пора. Я тебя доброшу домой, раз ты тачку Лизке отдал, а потом в контору. Покемарю пару часиков.
Белый "Форд" с тихим рычанием выплыл из перенаселенного двора, свернул направо, повторил недавний маршрут уже в обратном направлении и, через все ещё пустынный центр, помчался к дому Семенова.
Задумавшись о личном (возможно об оставленном Петро), Быков сонно покачивался в водительском кресле, иногда щурил глаз, чтобы жаркий дым от приклеившейся к углу рта сигареты шел мимо. Дождь вновь летал. Конечно, из-за бессонной ночи, Семенов чувствовал какую-то необыкновенную восприимчивую пустоту. Голова была стеклянная, как и поясница, и грудь, наполнившаяся дымом очередной сигареты. Выпитое за ночь незаметно улеглось внутри, частично перегорело на клеточном уровне - опьянения не было, - но ощущение упадка сил, всего - уже было в нем... И все как во сне: улица, деревья в асфальтовых оконцах на тротуаре, черные мокрые вороны, жирующие на перестроечных бедах, неизменные светофоры, без разбору тормозящие всех подряд...
Потом они приехали, и когда фары вишневого "Ягуара", прикорнувшего у подъезда, вспыхнули им навстречу, в нем проснулась все время дремавшая где-то на подхвате мысль... Ну конечно, как он мог забыть!..
Он вышел первым. Навстречу торопливо шла Лиза, подняв к нему облегченное лицо. Быков сзади громко хлопнул дверцей. Подошел к ним. Лиза, прижавшись, висела у Семенова на руке. Быков оглядывая их обоих, покачал головой.
- А я, все же, спать пойду. К чертям всё - мне, что-ли, больше всех надо?
Под козырьком соседнего подъезда показался дородный Михал Михайлович. Посмотрел на небо, потом вдоль тротуара. Узнав Семенова и Лизу, махнул им рукой.
- А правда, - сказал Семенов, - давай зайдем к ним в ресторан. Кофе попьем. Успеешь ещё выспаться.
Лиза взглянула Семенову в лицо, ничего не сказала. Быков раскачивался с носков на пятки и обратно.
- Пошли. Сколько дел провернул... Какое-то отупение. Конечно и спать не хочется. А двигаться - уж точно.
Они направились к ресторану. Михаил Михайлович сделал шаг навстречу. Мужчины поздоровались за руку.
- Надеюсь, кофе для нас найдется? - приветливо спросил Семенов. Подмигнул. - И коньячок.
- Да, да, - соглашался Быков. - Грамм по стопятьдесят.
Михаил Михайлович покосился на Лизу. Она смотрела в сторону.
- Милости просим. У нас уже, считай, все разошлись. Но кофе найдется, конечно. Считайте, я и наша охрана, больше никого. А поздно вы. Понимаю, дело молодое, золотая молодежь, волнение в крови. Были когда-то и мы рысаками, - добродушно рокотал его голос.
Через типовой, но зеркально оформленный вестибюль, прошли в пустой зал. Кое-где почти сонные граждане добирали крошки с праздничного стола ушедшей ночи. Так подумал Семенов и ухмыльнулся.
- Куда ты хочешь? - спросил он Лизу, и та указала столик на четверых.
Они сели. Семенов, ловко сложив пальцами сотню долларов, спрятал купюру в складках форменного костюма Михал Михайловича.
- Кофе с коньячком организуйте, пожалуйста. И для дамы что-нибудь.
Лиза смотрела в сторону. Семенов проследил её взгляд. Трое парней с тяжелыми загривками спаивали троих вульгарных особ. Один из парней - с говядиной вместо щек, - ухмыляясь, смотрел на них. Лиза отвернулась. Семенов огляделся: издали выглядывал их Михаил Михайлович.
- Где мы только сегодня не шлялись, Бог ты мой! - говорил Быков, равнодушно оглядываясь по сторонам.
- Нам-то что, - рассеянно сказал Семенов. - Мы здесь первый... ну, второй раз, и всё.
Парень шумно отодвинул стул и пошел в их сторону. Лиза посмотрела на Семенова.
- Подожди, сейчас кофе принесут.
Парень опирался толстыми, волосатыми пальцами о край их столика. Быков удивленно поднял на него глаза.
- Тебе чего, мужик?
Тот, не отвечая, раздвинул в ухмылке толстые влажные губы. К нижней губе прилип кусочек салата, сбоку носа рдел зрелый прыщ.
- Ну что, милашка, говорил я, что мы ещё встретимся. А что это за хмырь? Этот кабак под нашей крышей, так что скажи своим хахалям, чтобы струячили отсюда, да энергичней. К тебе, красотка, это не относится. Ну же!..
У Быкова отвисла челюсть, и он только и мог, что переводить взгляд с парня на Семенова с Лизой, с парня - на Лизу...
Семенов изо всех сил не смотрел на эту жирную руку, короткие пальцы с многоэтажным золотым перстнем, - пальцы упруго опирались в их стол. Между тем эта рука стала раздуваться, расти, заполнять собой весь стол, весь ресторанный зал и затем выросла из него. Охранник - победоносный, с чугунными мослами набитых костяшек... рука принадлежала всем этим Жукам, Королям и иже с ними. Я не знаю, почему они лезут? Наверное потому, что их мозги и их души стали отхожими местами, а сами они - отстойниками для всемирного дерьма. И ведь они никогда не отлипнут, я не могу понять, что происходит!..
Семенов посмотрел ему в лицо. Парень, превратно истолковав взгляд, подмигнул.
- Помнишь, что сегодня тебе сказала дама? - обратился к нему Семенов и, видимо, последние слова исчерпали его силы.
Нервы неслышно лопались, словно паутина в лесу, растянутая за ночь между деревьями призрачными паучками, да, лопались его нервы, и с чувством громадного облегчения, Семенов, перенеся вес всего тела в ладонь, рухнул на перегнутые для упора ненавистные пальцы.
С сухим стеклянным хрустом пальцы сломались в суставах. Издав страшный вопль, толстомясый, потеряв равновесие, упал на колени. Толстая говяжья щека расплющилась о столешницу, глаза, безумно вытаращенные совсем рядом, смотрели - не на Семенова! - внутрь себя.
Новым, ещё более стремительным ударом, Семенов, попав по шее ниже уха, сбросил голову со стола.
- Через полчаса очнется, - сказал он, и Лиза его услышала.
Быков ревел, размахивая пистолетом в сторону приятелей поверженного бойца.
- А ну сидеть, пиявки! Руки на стол!
У одного отобрал пистолет, у другого - нож.
Посмотрел на лежащего в беспамятстве громилу, на все ещё сидящих Семенова и Лизу. Покачал головой.
- Да ежели сейчас вызвать своих, они мне голову оторвут! - в комичном отчаянии развел руками. - А с местными операми на полдня застрянешь. Оно надо!..
Он вдруг быстро высунул из внутреннего кармана пару визиток, бросил перед обезоруженными бандитами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
ГЛАВА 27
НАДО ЕХАТЬ В ИТАЛИЮ
Быков уже прощался. Приятели затягивали момент расставания торопливыми монологами, но вот, наконец, взлетела к светлеющему небу и с размаху хлынула вниз растопыренная пятерня - жест взятый взаймы у народовольцев Быков ещё раз двинул по плечу старого боевого товарища и повернулся к Семенову с влажным блеском в оживших глазах.
- Пошли. Пора. Я тебя доброшу домой, раз ты тачку Лизке отдал, а потом в контору. Покемарю пару часиков.
Белый "Форд" с тихим рычанием выплыл из перенаселенного двора, свернул направо, повторил недавний маршрут уже в обратном направлении и, через все ещё пустынный центр, помчался к дому Семенова.
Задумавшись о личном (возможно об оставленном Петро), Быков сонно покачивался в водительском кресле, иногда щурил глаз, чтобы жаркий дым от приклеившейся к углу рта сигареты шел мимо. Дождь вновь летал. Конечно, из-за бессонной ночи, Семенов чувствовал какую-то необыкновенную восприимчивую пустоту. Голова была стеклянная, как и поясница, и грудь, наполнившаяся дымом очередной сигареты. Выпитое за ночь незаметно улеглось внутри, частично перегорело на клеточном уровне - опьянения не было, - но ощущение упадка сил, всего - уже было в нем... И все как во сне: улица, деревья в асфальтовых оконцах на тротуаре, черные мокрые вороны, жирующие на перестроечных бедах, неизменные светофоры, без разбору тормозящие всех подряд...
Потом они приехали, и когда фары вишневого "Ягуара", прикорнувшего у подъезда, вспыхнули им навстречу, в нем проснулась все время дремавшая где-то на подхвате мысль... Ну конечно, как он мог забыть!..
Он вышел первым. Навстречу торопливо шла Лиза, подняв к нему облегченное лицо. Быков сзади громко хлопнул дверцей. Подошел к ним. Лиза, прижавшись, висела у Семенова на руке. Быков оглядывая их обоих, покачал головой.
- А я, все же, спать пойду. К чертям всё - мне, что-ли, больше всех надо?
Под козырьком соседнего подъезда показался дородный Михал Михайлович. Посмотрел на небо, потом вдоль тротуара. Узнав Семенова и Лизу, махнул им рукой.
- А правда, - сказал Семенов, - давай зайдем к ним в ресторан. Кофе попьем. Успеешь ещё выспаться.
Лиза взглянула Семенову в лицо, ничего не сказала. Быков раскачивался с носков на пятки и обратно.
- Пошли. Сколько дел провернул... Какое-то отупение. Конечно и спать не хочется. А двигаться - уж точно.
Они направились к ресторану. Михаил Михайлович сделал шаг навстречу. Мужчины поздоровались за руку.
- Надеюсь, кофе для нас найдется? - приветливо спросил Семенов. Подмигнул. - И коньячок.
- Да, да, - соглашался Быков. - Грамм по стопятьдесят.
Михаил Михайлович покосился на Лизу. Она смотрела в сторону.
- Милости просим. У нас уже, считай, все разошлись. Но кофе найдется, конечно. Считайте, я и наша охрана, больше никого. А поздно вы. Понимаю, дело молодое, золотая молодежь, волнение в крови. Были когда-то и мы рысаками, - добродушно рокотал его голос.
Через типовой, но зеркально оформленный вестибюль, прошли в пустой зал. Кое-где почти сонные граждане добирали крошки с праздничного стола ушедшей ночи. Так подумал Семенов и ухмыльнулся.
- Куда ты хочешь? - спросил он Лизу, и та указала столик на четверых.
Они сели. Семенов, ловко сложив пальцами сотню долларов, спрятал купюру в складках форменного костюма Михал Михайловича.
- Кофе с коньячком организуйте, пожалуйста. И для дамы что-нибудь.
Лиза смотрела в сторону. Семенов проследил её взгляд. Трое парней с тяжелыми загривками спаивали троих вульгарных особ. Один из парней - с говядиной вместо щек, - ухмыляясь, смотрел на них. Лиза отвернулась. Семенов огляделся: издали выглядывал их Михаил Михайлович.
- Где мы только сегодня не шлялись, Бог ты мой! - говорил Быков, равнодушно оглядываясь по сторонам.
- Нам-то что, - рассеянно сказал Семенов. - Мы здесь первый... ну, второй раз, и всё.
Парень шумно отодвинул стул и пошел в их сторону. Лиза посмотрела на Семенова.
- Подожди, сейчас кофе принесут.
Парень опирался толстыми, волосатыми пальцами о край их столика. Быков удивленно поднял на него глаза.
- Тебе чего, мужик?
Тот, не отвечая, раздвинул в ухмылке толстые влажные губы. К нижней губе прилип кусочек салата, сбоку носа рдел зрелый прыщ.
- Ну что, милашка, говорил я, что мы ещё встретимся. А что это за хмырь? Этот кабак под нашей крышей, так что скажи своим хахалям, чтобы струячили отсюда, да энергичней. К тебе, красотка, это не относится. Ну же!..
У Быкова отвисла челюсть, и он только и мог, что переводить взгляд с парня на Семенова с Лизой, с парня - на Лизу...
Семенов изо всех сил не смотрел на эту жирную руку, короткие пальцы с многоэтажным золотым перстнем, - пальцы упруго опирались в их стол. Между тем эта рука стала раздуваться, расти, заполнять собой весь стол, весь ресторанный зал и затем выросла из него. Охранник - победоносный, с чугунными мослами набитых костяшек... рука принадлежала всем этим Жукам, Королям и иже с ними. Я не знаю, почему они лезут? Наверное потому, что их мозги и их души стали отхожими местами, а сами они - отстойниками для всемирного дерьма. И ведь они никогда не отлипнут, я не могу понять, что происходит!..
Семенов посмотрел ему в лицо. Парень, превратно истолковав взгляд, подмигнул.
- Помнишь, что сегодня тебе сказала дама? - обратился к нему Семенов и, видимо, последние слова исчерпали его силы.
Нервы неслышно лопались, словно паутина в лесу, растянутая за ночь между деревьями призрачными паучками, да, лопались его нервы, и с чувством громадного облегчения, Семенов, перенеся вес всего тела в ладонь, рухнул на перегнутые для упора ненавистные пальцы.
С сухим стеклянным хрустом пальцы сломались в суставах. Издав страшный вопль, толстомясый, потеряв равновесие, упал на колени. Толстая говяжья щека расплющилась о столешницу, глаза, безумно вытаращенные совсем рядом, смотрели - не на Семенова! - внутрь себя.
Новым, ещё более стремительным ударом, Семенов, попав по шее ниже уха, сбросил голову со стола.
- Через полчаса очнется, - сказал он, и Лиза его услышала.
Быков ревел, размахивая пистолетом в сторону приятелей поверженного бойца.
- А ну сидеть, пиявки! Руки на стол!
У одного отобрал пистолет, у другого - нож.
Посмотрел на лежащего в беспамятстве громилу, на все ещё сидящих Семенова и Лизу. Покачал головой.
- Да ежели сейчас вызвать своих, они мне голову оторвут! - в комичном отчаянии развел руками. - А с местными операми на полдня застрянешь. Оно надо!..
Он вдруг быстро высунул из внутреннего кармана пару визиток, бросил перед обезоруженными бандитами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62