Ниже в стену до высоты человеческого роста углублялись темные ниши. Изогнутая арка сохраняла следы краски.
– Должно быть, дверь к принцу, – прошептала я. – Ты прав, это нижняя дорога в сераль. Посмотри, она заперта?
Но он покачал головой и направил луч света в левый проход.
– Сначала путь к отступлению. Спорим, это путь к воротам? Пойдем смотреть?
Длинный изогнутый тоннель оказался не слишком ровным и очень темным. Мы двигались медленно. Насколько я разглядела, стены были из почти необработанного камня, никаких рисунков. Местами к ним приросли грубые подставки для факелов. Грубый пол был очень сильно истерт, грязен и даже местами с дырками. Однажды сгусток темноты заставил меня остановиться и вцепиться в руку Чарльза, но крыса, которая там, скорее всего, жила, не показалась. Проход повернул вправо, немного поднялся вверх и встретился с другим.
Мы остановились у развилки. Наш коридор был основной линией нового «Т», а верхнюю планку составлял тоннель побольше. Чарльз выключил фонарь, минуту мы постояли, прислушиваясь. Воздух стал еще свежее, и легко было угадать, что перед нами – выход на улицу. Где-то вдалеке справа я услышала пыхтение и скулеж гончих. Чарльз направил туда луч фонаря, осветил грубый пол, переходящий в широкие ступени.
– Этот, очевидно, идет прямо к воротам, что значит, если я прав… – Он посветил фонарем влево, почти немедленно мы увидели, что не так давно здесь проходила лошадь и оставила явные следы прямо посередине коридора. – Я не ошибся. Именно там.
Через две минуты мы смотрели через деревья на реку Адонис.
Ворота были вырублены в скале, уходили в нее глубоко ниже уровня плато за дворцом. К ним вела крутая тропа, над входом торчали и нависали корни деревьев. Вьющиеся растения разрослись и почти замаскировали проход сверху. Подходя с плато, можно было бы увидеть только обрыв. Площадка перед воротами была достаточно широка для одного коня, ворота в очень хорошем состоянии были заперты и закрыты на задвижку.
– Видишь? – спросил кузен. – Достаточно большая дверь, чтобы вошел мул или лошадь, и прямой проход под сералем в мидан. Хвала Аллаху, лазить по стенам не придется. Очень мило с их стороны оставить ключ в замке, как ты считаешь? Пойдем обратно. Нет, не закрывай ворота, мне кажется, так будет лучше. – Он посмотрел на часы. – Уже больше двух. Они не могут не спать всю ночь, как ты считаешь?
– Если кто-то и бодрствует, то только бабушка Ха.
– Да, ну… – Он смотрел на землю, играл кнопкой фонаря, явно о чем-то сосредоточенно размышлял. Неожиданно поднял голову. – Теперь обратно?
– Обратно? К двери принца? Она, наверное, тоже заперта.
Древность дворца создавала очень странное настроение, я сказала это почти с облегчением, а Чарльз быстро на меня взглянул.
– Возможно, хотя сомневаюсь, что они запечатывают внутренние части дворца, так сказать. Кристи…
– Да?
– Хочешь продолжать?
– Продолжать? То есть здесь? А куда еще можно пойти?
– Я говорю о двери принца. Может, предпочитаешь вернуться в сераль?
– А ты?
– Нет, не сейчас. Но если желаешь подняться наверх и оставить это на меня…
– Сделай милость, не надо, а? Не боюсь Джона Летмана, что бы ты там не думал.
Он начал что-то говорить, потом, очевидно, подумал лучше и произнес:
– En avant, mes braves.
Мы пошли вперед.
И дверь принца оказалась открытой. Она безмолвно распахнулась в длинный сводчатый черный коридор, очень тихий и совершенно пустой. Чарльз остановился. Свет фонаря почти терялся в распростершейся перед нами темноте. Мне показалось, что кузен не уверен в себе, но тут он пошел вперед. А я за ним.
Коридор, как и спиральная лестница, когда-то был богато разукрашен, но, хотя и относительно чистый, явно требовал ремонта. Пейзажи на стенах потускнели и осыпались, даже при свете фонаря бросались в глаза их повреждения. Мраморный пол чем-то застелили, так что наши шаги не были слышны. Тихий мертвый воздух пах пылью.
С обеих сторон через равные промежутки расположились дверные проемы, я к таким уже привыкла во время своих блужданий. Большинство было просто провалами в темноту, двери болтались на сломанных петлях, демонстрируя пустоту или беспорядок. Чарльз посветил фонарем в первые, они содержали только огромные кувшины.
– Только сорок разбойников, – прокомментировал он.
– А ты что ожидал?
– Бог его знает… А вот пещера Алладина. Минуточку, давай посмотрим.
Сначала я не поняла, что привлекло его внимание. Комнату заполнял почти такой же мусор, как наверху, в серале – мебель, безделушки, пауки, все это копилось годами. На грязном шкафу сгрудились книги, не такие пыльные, как все остальное. Луч фонаря скользнул по ним, а за ним отправилась рука Чарльза. Она перевернула самый толстый том.
– Так я и думал.
– Что это?
– Толковый словарь.
Книга открылась в его руке. Я заглянула через плечо.
– Очень полезно. Знаешь, кто такой налим? Рыба семейства тресковых, водится в пресных водах Евразии и Северной Америки к северу от 45 градусов северной шпроты. Чего тут непонятного? Кроссворды, Чарльз.
– Ты совершенно права. – Он закрыл книгу, подняв облако пыли, и взял другую. Она оказалась меньше словаря, но важнее, в толстой кожаной обложке, которая, несмотря на слой пыли, была явно старательно и вручную обработана. Он держал ее осторожно, под пылью блестела позолота.
– Что это?
– Коран. Довольно-таки роскошное издание, между прочим. Посмотри.
Плотная дорогая бумага, арабские буквы, красивые сами по себе. Орнамент в начале сур, или глав. Не такая книга, чтобы бросить в пыльную комнату и забыть. Чарльз положил ее без комментариев и опять посветил в темноту.
– Видишь?
Сначала я не поняла, какая часть серого анонимного мусора его заинтересовала. Сломанная скрипка, что-то вроде пары роликовых коньков, кожаные плети, хомуты и кисточки. За всем этим высветились два пыльных объекта, похожих на игрушки. Китайские собаки. Я глазела на них секунд пять, пока до меня дошло.
– Неужели твои гончие Гавриила?
– Именно и в точности так. Подержи фонарь, пожалуйста…
Он осторожно отложил сбрую и взял одну из собак в руки. С удивлением я обнаружила, как осторожно, почти нежно, он умеет обращаться с предметами. Достал платок и стал вытирать с собаки пыль. Она медленно оживала под нежными движениями платка. Странное существо, смесь льва и собаки, примерно шесть дюймов высотой, сделанная из сияющего ярко-желтого фарфора. Она присела на задних лапах, одну переднюю положила на мяч. Голова повернута к плечу, уши откинуты назад, широкий рот улыбается. Густая волнистая грива. Хвост закинут на спину. Веселое внимание, игривая пламенность. Ее подружка на полу, покрытая пылью, держала под лапой не мяч, а щенка с пушистым хвостом.
– Кто бы мог подумать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Должно быть, дверь к принцу, – прошептала я. – Ты прав, это нижняя дорога в сераль. Посмотри, она заперта?
Но он покачал головой и направил луч света в левый проход.
– Сначала путь к отступлению. Спорим, это путь к воротам? Пойдем смотреть?
Длинный изогнутый тоннель оказался не слишком ровным и очень темным. Мы двигались медленно. Насколько я разглядела, стены были из почти необработанного камня, никаких рисунков. Местами к ним приросли грубые подставки для факелов. Грубый пол был очень сильно истерт, грязен и даже местами с дырками. Однажды сгусток темноты заставил меня остановиться и вцепиться в руку Чарльза, но крыса, которая там, скорее всего, жила, не показалась. Проход повернул вправо, немного поднялся вверх и встретился с другим.
Мы остановились у развилки. Наш коридор был основной линией нового «Т», а верхнюю планку составлял тоннель побольше. Чарльз выключил фонарь, минуту мы постояли, прислушиваясь. Воздух стал еще свежее, и легко было угадать, что перед нами – выход на улицу. Где-то вдалеке справа я услышала пыхтение и скулеж гончих. Чарльз направил туда луч фонаря, осветил грубый пол, переходящий в широкие ступени.
– Этот, очевидно, идет прямо к воротам, что значит, если я прав… – Он посветил фонарем влево, почти немедленно мы увидели, что не так давно здесь проходила лошадь и оставила явные следы прямо посередине коридора. – Я не ошибся. Именно там.
Через две минуты мы смотрели через деревья на реку Адонис.
Ворота были вырублены в скале, уходили в нее глубоко ниже уровня плато за дворцом. К ним вела крутая тропа, над входом торчали и нависали корни деревьев. Вьющиеся растения разрослись и почти замаскировали проход сверху. Подходя с плато, можно было бы увидеть только обрыв. Площадка перед воротами была достаточно широка для одного коня, ворота в очень хорошем состоянии были заперты и закрыты на задвижку.
– Видишь? – спросил кузен. – Достаточно большая дверь, чтобы вошел мул или лошадь, и прямой проход под сералем в мидан. Хвала Аллаху, лазить по стенам не придется. Очень мило с их стороны оставить ключ в замке, как ты считаешь? Пойдем обратно. Нет, не закрывай ворота, мне кажется, так будет лучше. – Он посмотрел на часы. – Уже больше двух. Они не могут не спать всю ночь, как ты считаешь?
– Если кто-то и бодрствует, то только бабушка Ха.
– Да, ну… – Он смотрел на землю, играл кнопкой фонаря, явно о чем-то сосредоточенно размышлял. Неожиданно поднял голову. – Теперь обратно?
– Обратно? К двери принца? Она, наверное, тоже заперта.
Древность дворца создавала очень странное настроение, я сказала это почти с облегчением, а Чарльз быстро на меня взглянул.
– Возможно, хотя сомневаюсь, что они запечатывают внутренние части дворца, так сказать. Кристи…
– Да?
– Хочешь продолжать?
– Продолжать? То есть здесь? А куда еще можно пойти?
– Я говорю о двери принца. Может, предпочитаешь вернуться в сераль?
– А ты?
– Нет, не сейчас. Но если желаешь подняться наверх и оставить это на меня…
– Сделай милость, не надо, а? Не боюсь Джона Летмана, что бы ты там не думал.
Он начал что-то говорить, потом, очевидно, подумал лучше и произнес:
– En avant, mes braves.
Мы пошли вперед.
И дверь принца оказалась открытой. Она безмолвно распахнулась в длинный сводчатый черный коридор, очень тихий и совершенно пустой. Чарльз остановился. Свет фонаря почти терялся в распростершейся перед нами темноте. Мне показалось, что кузен не уверен в себе, но тут он пошел вперед. А я за ним.
Коридор, как и спиральная лестница, когда-то был богато разукрашен, но, хотя и относительно чистый, явно требовал ремонта. Пейзажи на стенах потускнели и осыпались, даже при свете фонаря бросались в глаза их повреждения. Мраморный пол чем-то застелили, так что наши шаги не были слышны. Тихий мертвый воздух пах пылью.
С обеих сторон через равные промежутки расположились дверные проемы, я к таким уже привыкла во время своих блужданий. Большинство было просто провалами в темноту, двери болтались на сломанных петлях, демонстрируя пустоту или беспорядок. Чарльз посветил фонарем в первые, они содержали только огромные кувшины.
– Только сорок разбойников, – прокомментировал он.
– А ты что ожидал?
– Бог его знает… А вот пещера Алладина. Минуточку, давай посмотрим.
Сначала я не поняла, что привлекло его внимание. Комнату заполнял почти такой же мусор, как наверху, в серале – мебель, безделушки, пауки, все это копилось годами. На грязном шкафу сгрудились книги, не такие пыльные, как все остальное. Луч фонаря скользнул по ним, а за ним отправилась рука Чарльза. Она перевернула самый толстый том.
– Так я и думал.
– Что это?
– Толковый словарь.
Книга открылась в его руке. Я заглянула через плечо.
– Очень полезно. Знаешь, кто такой налим? Рыба семейства тресковых, водится в пресных водах Евразии и Северной Америки к северу от 45 градусов северной шпроты. Чего тут непонятного? Кроссворды, Чарльз.
– Ты совершенно права. – Он закрыл книгу, подняв облако пыли, и взял другую. Она оказалась меньше словаря, но важнее, в толстой кожаной обложке, которая, несмотря на слой пыли, была явно старательно и вручную обработана. Он держал ее осторожно, под пылью блестела позолота.
– Что это?
– Коран. Довольно-таки роскошное издание, между прочим. Посмотри.
Плотная дорогая бумага, арабские буквы, красивые сами по себе. Орнамент в начале сур, или глав. Не такая книга, чтобы бросить в пыльную комнату и забыть. Чарльз положил ее без комментариев и опять посветил в темноту.
– Видишь?
Сначала я не поняла, какая часть серого анонимного мусора его заинтересовала. Сломанная скрипка, что-то вроде пары роликовых коньков, кожаные плети, хомуты и кисточки. За всем этим высветились два пыльных объекта, похожих на игрушки. Китайские собаки. Я глазела на них секунд пять, пока до меня дошло.
– Неужели твои гончие Гавриила?
– Именно и в точности так. Подержи фонарь, пожалуйста…
Он осторожно отложил сбрую и взял одну из собак в руки. С удивлением я обнаружила, как осторожно, почти нежно, он умеет обращаться с предметами. Достал платок и стал вытирать с собаки пыль. Она медленно оживала под нежными движениями платка. Странное существо, смесь льва и собаки, примерно шесть дюймов высотой, сделанная из сияющего ярко-желтого фарфора. Она присела на задних лапах, одну переднюю положила на мяч. Голова повернута к плечу, уши откинуты назад, широкий рот улыбается. Густая волнистая грива. Хвост закинут на спину. Веселое внимание, игривая пламенность. Ее подружка на полу, покрытая пылью, держала под лапой не мяч, а щенка с пушистым хвостом.
– Кто бы мог подумать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69