Я спросила: «А вы? Вы, говорят, здесь по делу?»
«Она Вам сказала? Да, один из погибших – мой коллега. Он приехал сюда в связи с проектом, касающимся методов ведения фермерского хозяйства и использования удобрений, и я как раз собирался к нему присоединиться, когда это случилось».
«Очень жаль, а что у Вас за фирма?»
«Наш венский партнер – „Удобрения Калькенбрунера“.
Может, тогда Вы знаете фирму моего мужа – «Пан Юропеан Кемикалз»? Может, вы и встречались, хотя я не имею ни малейшего представления, ездит ли он в Вену. – Напряженный светский разговорчик. – Принесли Ваш заказ. Вы здесь так и пребывали с момента несчастного случая?»
«Да, полиция была очень активна, а моя фирма не хотела, чтобы я уезжал, не закончив всех дел, и я помогал, где мог. Не полиции, цирку. Вот, Аннализа, то, что я делал последнюю неделю, тоже можно назвать верным псом».
«Вы великолепны!»
Она смотрела на него почти так же восхищенно, как Тимоти на нее.
«Миссис Марч, Вы не представляете… После смерти дяди Францля мы только и поняли, как много он делал. Может, это всегда так, когда кто-то умирает. Он не выступал, хотя был отличным наездником. Но занимался лошадьми, выезжал Маэстозо Леда и делал мой номер… Я очень хорошо помню, как он к нам присоединился.
Это произошло десять лет назад, мне было восемь, а мой дедушка еще не умер. Мы стояли» рядом с Уэльсом в верхней Австрии, дедушка только что купил Маэстозо Леда, там в это время были липицианские жеребцы, и мы пошли на них смотреть. Еще там проходила конская ярмарка, там мы и встретили дядю Францля с дилером, у которого он работал после того, как ушел из чешского цирка. До этого он, кажется, был в армии… Наши семейные связи не слишком прочны, вы понимаете. Но он пришел к дедушке, а потом поехал на север в Баварию уже вместе с нами. Трудно даже представить, что когда-то цирк существовал без него. Я даже забыла, что его фамилия на самом деле не Вагнер – дедушка попросил его ее поменять, и он это сделал. Он занимался конюшней, седлами, уздечками, лечил лошадей… Поэтому представляете, как нам стало трудно после той ночи, когда так много лошадей заболело. У отца и так нет времени, грум Руди сломал руку, когда выпускал лошадей… Поэтому почти все пришлось делать мне, и Ли помогал. Артисты, конечно, тоже, но им самим надо репетировать каждый день… Это нелегко».
«Это точно, – с чувством сказал мистер Элиот. – Кто это сказал, что ад – это рай для лошадей?»
«Никто, – сухо ответила я. – Говорят, что Англия – рай для лошадей и ад для женщин».
«Правда?» – заинтересовалась Аннализа.
«Местами. Продолжайте, мистер Элиот. Мы так должны понять, что Вы неделю заботились о двадцати семи лошадях?»
Хоть я и очень старалась, я не могла оторвать глаз от его одежды. Он заметил это и усмехнулся.
«Да, действительно. Я следил за каждой деталью их туалета. Это не слишком сложно, стоит только понять, что шерсть растетгот носа к хвосту, и чесать надо именно в этом направлении – от укуса к удару, я бы сказал. Как ни странно, им это нравилось, они меня укусили всего один раз».
«Бедняжечка, – сказала я, – пони, по-моему, хуже». «Ими занимался венгерский джентльмен. У него есть преимущество – он сам всего трех футов роста. Эта неделя крайне поучительна, просто жаль будет уезжать».
Аннализа сказала: «Мне бы хотелось, чтобы Вы остались. Мы без Вас не справимся».
«Да и мне, признаюсь, скучновато возвращаться к обычной рутине, – сказал мистер Элиот и взглянул на часы. – Аннализа, мне очень жаль разрушать нашу приятную компанию, но нам на самом деле пора идти. Готовить всех этих красивых лошадей к выступлению».
«Боже мой, да!»
Она встала, немедленно появилась официантка. Тимоти и Ли Элиот немного поспорили над счетом и Тим, мальчик явно выдающихся способностей, легко победил.
«Спасибо большое», – сказал мистер Элиот.
«Было очень приятно познакомиться, – сказала Аннализа. – Мы ведь встретимся позже? Когда представление окончится, спросите кого угодно, и вам скажут, куда идти. Я буду чувствовать себя примадонной, ожидая посетителей после спектакля. Я надеюсь, вам понравится. Kommst Du, Ли?»
Они ушли. Мы сели.
Я сказала: «Ты, наверное, хотел бы помочь?»
«Я подумал, что лучше побыть с тобой. С тобой все нормально? Вид у тебя очень смешной. Когда он пришел, ты побелела как простыня. Я думаю, ты ждала своего мужа. Когда она сказала про другого англичанина, я думал, мы прибыли».
Я помотала головой.
«Нет. Когда она услышала мою фамилию, она не среагировала, если бы он был здесь…»
«Ну и дурак же я, про это я и забыл. Но все равно, ты же подумала, что это он, когда она сказала, что он пришел?»
«Да нет. Я подумала, что это… Слушай, Тим! – Я так крепко сжала скатерть в кулаке, что мои ногти проткнули тонкий материал. – Я сделала ужасную ошибку. Когда я увидела мистера Элиота, я в первый момент подумала, что это – Льюис. Когда он подошел поближе, я увидела, что ошиблась. Теперь понял, что я натворила?»
«Ты имеешь в виду, что этого парня Элиота, а не своего мужа, ты и увидела в новостях с Аннализой? Он достаточно похож, и вроде двойника твоего мужа? Вот это да! Ты имеешь в виду, что ты приехала в такую даль, в Австрию, а он все время торчал действительно в Стокгольме, как раз там, где и должен быть?! – Тишина. – Получается немного сложновато, да?»
«Это, мой дорогой, – самое сильное преуменьшение в этом году».
«И что ты будешь делать?»
Я сказала: «А ты что стал бы делать на моем месте?»
«Поел бы для начала», – сказал Тим без колебаний и огляделся в поисках официантки.
6
Представление цирка Вагнера в этот вечер было немного грустным, и это можно понять. Обычно передвижной цирк выступает в такой деревне, как Оберха-узен только один вечер, а им пришлось провести здесь неделю. Сразу после пожара представлений, конечно, не было, но два обычных субботних состоялись. Теперь, в воскресенье, цирк пытался компенсировать часть потерь, но большинство местных и окрестных жителей все уже видели, зрителей было мало и купить билеты оказалось совсем нетрудно. Лучшие места – два обитых красным плюшем удобных складных стула прямо рядом с ареной. Половину зала заполняли дети, Вагнер снизил цены и осчастливил до необычайности тех, кто готов смотреть одно и то же много раз. Очень разумный поступок: это дало немного денег и избавило артистов от унылого зрелища пустых мест.
Карлик в алом мешковатом костюме продал нам программку и провел на места. Играла музыка, приятная, как всегда в Австрии – даже в маленькой деревне мы слушали Оффенбаха, Зуппе и Штрауса. Шатер невелик, но четыре прожектора так ярко освещали арену, что, казалось, купол скрывался в темной и необозримой дали. Молнией сверкала натянутая проволока. Пахло цирком – едким животным потом, мятой травой и континентальным табаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42