Она была любимицей всего пароходного начальства, которое с ней любезничало, и Рокси очень гордилась этим.
В течение восьми лет она проводила весну, лето и осень на "Великом Моголе", а зиму - на виксбергском пакетботе. Но последние два месяца у нее разыгрался ревматизм и от стирки невыносимо ломило руки. Пришлось оставить работу. Однако Рокси считала себя обеспеченной, чуть ли не богачкой, ибо вела скромный образ жизни и ежемесячно вносила по четыре доллара в банк в Новом Орлеане, припасая на старость. Она с самого начала сказала себе, что "обула босоногого негра для того, чтобы он мог потом топтать ее башмаками", и одной ошибки подобного рода с нее достаточно - отныне она желает быть независимой и ради этого готова трудиться день и ночь и во всем себе отказывать. Когда пароход причалил к ново-орлеанской пристани, Рокси простилась с друзьями и снесла свой сундучок на берег.
Но не прошло и часа, как она вернулась. Банк лопнул, а с ним ухнули и четыреста долларов Рокси. Она осталась нищей и бездомной. А вдобавок еще инвалидом - сейчас, во всяком случае. Пароходное начальство посочувствовало ей в беде и собрало для нее небольшую сумму. Она решила поехать на родину: там у нее среди негров остались друзья детства, а бедняки всегда помогают своим собратьям по несчастью, - Рокси хорошо это знала и потому надеялась, что они не дадут ей умереть с голоду.
В Каире Рокси села на небольшой пакетбот, идущий до Пристани Доусона. Время притупило ее ненависть к сыну, теперь она могла думать о нем без злобы. Она старалась выбросить из головы его отвратительные выходки и помнить лишь те редкие минуты, когда он относился к ней милостиво. Эти воспоминания Рокси так усердно приукрашивала своей фантазией, что они становились приятными; она даже начала тосковать по сыну. Она говорила себе, что явится к нему с видом верной рабы, припадет к его ногам, - да, да, именно так, - авось время смягчило его характер, и он вспомнит свою кормилицу, обрадуется и примет ее ласково. Эх, кабы так! Тогда она забыла бы все - и горе и нищету.
Уж эта нищета! Чтобы подавить тревожные мысли, Рокси начинала строить воздушные замки: сын будет помогать ей, давать ей... ну, хотя бы доллар в месяц. Для него это пустяк, а ей все же подмога. Еще бы не подмога!
И вот, когда пакетбот подплыл к Пристани Доусона, Рокси снова стала такая, как всегда: хандру как рукой сняло, и она была преисполнена розовых надежд. Ничего, все обойдется! В городе немало кухонь, где слуги поделятся с ней обедом да еще дадут на дорогу сворованного сахарку, или яблок, или других лакомств, а то и просто пустят ее в хозяйскую кладовую. Что ж, ей хоть так, хоть этак - безразлично. К тому же существует еще и церковь. Рокси превратилась теперь в весьма ревностную методистку, и вера ее была не притворной, а истинной и непоколебимой. Итак, если впереди столько хорошего и, может быть, удастся снова получить старое местечко в первом ряду скамеек в методистской церкви, чего тогда слезы лить? Живи и не тужи до самого смертного часа!
Первый визит Рокси нанесла на кухню судьи Дрисколла. Ее встретили там с огромной радостью и превеликим почетом. То, что Рокси объездила столько городов и столько перевидала, казалось неграм величайший чудом и делало ее в их глазах героиней. Они с упоением слушали ее рассказы о необыкновенных приключениях, все время прерывая их нетерпеливыми вопросами, взрывами хохота, восторженными восклицаниями и хлопаньем в ладоши; Рокси даже подумала, что, как ни приятно ездить на пароходе, рассказывать об этом, пожалуй, еще приятнее. Слушатели накормили ее досыта и начисто обобрали хозяйскую кладовую, чтобы наполнить корзинку гостьи провизией.
Том в это время находился в Сент-Луисе. Слуги сообщили Рокси, что последние два года он живет там почти безвыездно. Рокси являлась каждый день и подолгу судачила с неграми о Дрисколлах и их семейных делах. Однажды она спросила, почему Том так долго не возвращается. Мнимый Чемберс сказал:
- Старому хозяину спокойнее, когда молодого хозяина нет в городе; он тогда и любит его сильнее. Вот он и дает ему пятьдесят долларов в месяц...
- Не может быть! Ты шутишь, Чемберс!
- Чесс-слово, матушка, мне мистер Том сам рассказывал. И что вы думаете, ему и этого не хватает!
- То есть как не хватает?
- А вот так не хватает. Сейчас я вам объясню, матушка. Мистер Том картежник.
Рокси изумленно всплеснула руками, Чемберс продолжал:
- Старый хозяин узнал об этом, когда ему пришлось заплатить двести долларов - карточные долги мистера Тома. Правда, правда, матушка, я не вру!
- Да что ты мелешь! Двести долларов! Двести... долларов! Господи помилуй, ведь на эти деньги можно негра купить, пусть хоть неважного, но все же еще довольно крепкого! Признайся, детка, ты соврал, да? Неужто ты мог соврать своей старой матери?
- Клянусь богом, это святая правда. Чтоб мне с этого места не сойти, если я вру! Старый хозяин весь трясся, злой был, как черт! Он даже лишил мистера Тома наследства.
Выпалив столь важное сообщение, Чемберс даже облизнулся от удовольствия. Рокси начала было гадать, что это значит, но бросила ломать себе голову и спросила:
- Что ты мелешь?
- Я говорю: он лишил его наследства.
- Как это лишил? Объясни!
- Очень просто: взял да разорвал завещание.
- Разорвал завещание? Ври больше! Так не делают! Бери назад свои слова, поддельный ты негр! И зачем только я мучилась, рожала тебя?
Рокси чувствовала, как рушатся ее воздушные замки: жди теперь подачек от Тома! Ей казалось, что такого горя она не перенесет, даже подумать было страшно. А Чемберса это только развеселило:
- Ха-ха-ха! Слыхали? Я поддельный! А ты что, нет? Уж раз на то пошло, так скорее мы с тобой оба поддельные белые! Ведь мы же как белые, точь-в-точь как они! На негров-то мы вовсе и не похожи, мы...
- Хватит дурака валять, не то я тебе сейчас дам по уху! Расскажи мне лучше про это завещание. Успокой мою душу, скажи, что он ничего не уничтожил! Ну пожалуйста, миленький, скажи, и я буду вечно за тебя бога молить!
- Ладно! Говоря по правде, так оно и есть. Судья составил новое завещание, и мистеру Тому не о чем тревожиться. Но ты-то, мать, чего расстроилась? Тебе вроде нет до этого никакого дела!
- Как это нет дела? А кому ж тогда дело, скажи на милость? Не я ли пятнадцать лет заменяла ему мать, ну-ка скажи? Ты думаешь, я могу стерпеть, если его, бедного, несчастного, выгонят из дому? Эх ты, Вале де Шамбр! Не понимаешь ты материнского чувства, а то не стал бы чепуху городить!
- Так я же тебе рассказываю: старый хозяин простил его и написал новое завещание! Довольна ты теперь?
Да, теперь она была довольна, счастлива и полна самых нежных чувств. Она продолжала являться каждый день, пока наконец однажды ей не сообщили, что Том вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
В течение восьми лет она проводила весну, лето и осень на "Великом Моголе", а зиму - на виксбергском пакетботе. Но последние два месяца у нее разыгрался ревматизм и от стирки невыносимо ломило руки. Пришлось оставить работу. Однако Рокси считала себя обеспеченной, чуть ли не богачкой, ибо вела скромный образ жизни и ежемесячно вносила по четыре доллара в банк в Новом Орлеане, припасая на старость. Она с самого начала сказала себе, что "обула босоногого негра для того, чтобы он мог потом топтать ее башмаками", и одной ошибки подобного рода с нее достаточно - отныне она желает быть независимой и ради этого готова трудиться день и ночь и во всем себе отказывать. Когда пароход причалил к ново-орлеанской пристани, Рокси простилась с друзьями и снесла свой сундучок на берег.
Но не прошло и часа, как она вернулась. Банк лопнул, а с ним ухнули и четыреста долларов Рокси. Она осталась нищей и бездомной. А вдобавок еще инвалидом - сейчас, во всяком случае. Пароходное начальство посочувствовало ей в беде и собрало для нее небольшую сумму. Она решила поехать на родину: там у нее среди негров остались друзья детства, а бедняки всегда помогают своим собратьям по несчастью, - Рокси хорошо это знала и потому надеялась, что они не дадут ей умереть с голоду.
В Каире Рокси села на небольшой пакетбот, идущий до Пристани Доусона. Время притупило ее ненависть к сыну, теперь она могла думать о нем без злобы. Она старалась выбросить из головы его отвратительные выходки и помнить лишь те редкие минуты, когда он относился к ней милостиво. Эти воспоминания Рокси так усердно приукрашивала своей фантазией, что они становились приятными; она даже начала тосковать по сыну. Она говорила себе, что явится к нему с видом верной рабы, припадет к его ногам, - да, да, именно так, - авось время смягчило его характер, и он вспомнит свою кормилицу, обрадуется и примет ее ласково. Эх, кабы так! Тогда она забыла бы все - и горе и нищету.
Уж эта нищета! Чтобы подавить тревожные мысли, Рокси начинала строить воздушные замки: сын будет помогать ей, давать ей... ну, хотя бы доллар в месяц. Для него это пустяк, а ей все же подмога. Еще бы не подмога!
И вот, когда пакетбот подплыл к Пристани Доусона, Рокси снова стала такая, как всегда: хандру как рукой сняло, и она была преисполнена розовых надежд. Ничего, все обойдется! В городе немало кухонь, где слуги поделятся с ней обедом да еще дадут на дорогу сворованного сахарку, или яблок, или других лакомств, а то и просто пустят ее в хозяйскую кладовую. Что ж, ей хоть так, хоть этак - безразлично. К тому же существует еще и церковь. Рокси превратилась теперь в весьма ревностную методистку, и вера ее была не притворной, а истинной и непоколебимой. Итак, если впереди столько хорошего и, может быть, удастся снова получить старое местечко в первом ряду скамеек в методистской церкви, чего тогда слезы лить? Живи и не тужи до самого смертного часа!
Первый визит Рокси нанесла на кухню судьи Дрисколла. Ее встретили там с огромной радостью и превеликим почетом. То, что Рокси объездила столько городов и столько перевидала, казалось неграм величайший чудом и делало ее в их глазах героиней. Они с упоением слушали ее рассказы о необыкновенных приключениях, все время прерывая их нетерпеливыми вопросами, взрывами хохота, восторженными восклицаниями и хлопаньем в ладоши; Рокси даже подумала, что, как ни приятно ездить на пароходе, рассказывать об этом, пожалуй, еще приятнее. Слушатели накормили ее досыта и начисто обобрали хозяйскую кладовую, чтобы наполнить корзинку гостьи провизией.
Том в это время находился в Сент-Луисе. Слуги сообщили Рокси, что последние два года он живет там почти безвыездно. Рокси являлась каждый день и подолгу судачила с неграми о Дрисколлах и их семейных делах. Однажды она спросила, почему Том так долго не возвращается. Мнимый Чемберс сказал:
- Старому хозяину спокойнее, когда молодого хозяина нет в городе; он тогда и любит его сильнее. Вот он и дает ему пятьдесят долларов в месяц...
- Не может быть! Ты шутишь, Чемберс!
- Чесс-слово, матушка, мне мистер Том сам рассказывал. И что вы думаете, ему и этого не хватает!
- То есть как не хватает?
- А вот так не хватает. Сейчас я вам объясню, матушка. Мистер Том картежник.
Рокси изумленно всплеснула руками, Чемберс продолжал:
- Старый хозяин узнал об этом, когда ему пришлось заплатить двести долларов - карточные долги мистера Тома. Правда, правда, матушка, я не вру!
- Да что ты мелешь! Двести долларов! Двести... долларов! Господи помилуй, ведь на эти деньги можно негра купить, пусть хоть неважного, но все же еще довольно крепкого! Признайся, детка, ты соврал, да? Неужто ты мог соврать своей старой матери?
- Клянусь богом, это святая правда. Чтоб мне с этого места не сойти, если я вру! Старый хозяин весь трясся, злой был, как черт! Он даже лишил мистера Тома наследства.
Выпалив столь важное сообщение, Чемберс даже облизнулся от удовольствия. Рокси начала было гадать, что это значит, но бросила ломать себе голову и спросила:
- Что ты мелешь?
- Я говорю: он лишил его наследства.
- Как это лишил? Объясни!
- Очень просто: взял да разорвал завещание.
- Разорвал завещание? Ври больше! Так не делают! Бери назад свои слова, поддельный ты негр! И зачем только я мучилась, рожала тебя?
Рокси чувствовала, как рушатся ее воздушные замки: жди теперь подачек от Тома! Ей казалось, что такого горя она не перенесет, даже подумать было страшно. А Чемберса это только развеселило:
- Ха-ха-ха! Слыхали? Я поддельный! А ты что, нет? Уж раз на то пошло, так скорее мы с тобой оба поддельные белые! Ведь мы же как белые, точь-в-точь как они! На негров-то мы вовсе и не похожи, мы...
- Хватит дурака валять, не то я тебе сейчас дам по уху! Расскажи мне лучше про это завещание. Успокой мою душу, скажи, что он ничего не уничтожил! Ну пожалуйста, миленький, скажи, и я буду вечно за тебя бога молить!
- Ладно! Говоря по правде, так оно и есть. Судья составил новое завещание, и мистеру Тому не о чем тревожиться. Но ты-то, мать, чего расстроилась? Тебе вроде нет до этого никакого дела!
- Как это нет дела? А кому ж тогда дело, скажи на милость? Не я ли пятнадцать лет заменяла ему мать, ну-ка скажи? Ты думаешь, я могу стерпеть, если его, бедного, несчастного, выгонят из дому? Эх ты, Вале де Шамбр! Не понимаешь ты материнского чувства, а то не стал бы чепуху городить!
- Так я же тебе рассказываю: старый хозяин простил его и написал новое завещание! Довольна ты теперь?
Да, теперь она была довольна, счастлива и полна самых нежных чувств. Она продолжала являться каждый день, пока наконец однажды ей не сообщили, что Том вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43