Приподнял шляпу.
- Боюсь быть навязчивым... Но мне показалось...
Эсфирь Ребус освободила подбородок из воротника пальто и улыбнулась влажным ртом, пленительно:
- Вы ошиблись, мы не знакомы.
- Простите, простите. - Он пятился, смущенный, низко поклонился ей, вернулся к своим. Лакированное лицо взволнованно: - Я ошибся, эта дама англичанка... Но мы не знакомы... (Снял шляпу, вытер лоб). Я немножко испугался... Это нехорошее чувство - страх... Он передается нам с кровью черных матерей.
- Слушайте, испугались этой гражданки? Чего ради?
- Она мне напомнила... Ее взгляд мне напомнил то, что бы я хотел забыть здесь, именно здесь, в России...
- Расскажите. Что-нибудь эротическое?
- Собака, пойдем на пароход, в самом деле...
- Оставь меня...
- Женщинам не отказывают, миссис Шура... Но слушать на ночь рассказы негра...
- Именно - на ночь...
- Вы будете плохо спать.
- Наплевать, слушайте... Все равно - у меня хроническая бессонница.
- Это у тебя-то? - сказал профессор.
- Мистер Хопкинсон, сознайтесь - у вас какая-то тайна...
Не ответив, негр опять повернул белки глаз в сторону миссис Ребус. Лицо ее до самых бровей ушло в широкий воротник, ножка потопывала. Притягивающие глаза не отрывались от Хопкинсона. Шура прошептала громко:
- Уставилась как щука...
Когда Гусев, вернувшись с ключами, заслонил спиною миссис Ребус, она оторвалась от стены и прошла мимо Хопкинсона так близко, что его ноздри втянули запах духов. Почти коснувшись его локтем и будто обезвреживая странный блеск глаз, она освободила из воротника подбородок, показала нежнейшую в свете улыбку:
- На пароходе будем болтать по-английски, я очень рада. Ожидается прекрасная погода. Покойной ночи.
Она ушла на пароход. Хопкинсон не смог ничего ответить. Родионов сказал раздумчиво:
- Странная штука - рот, губы, вообще. Глазами солгать нельзя. Женщины лгут улыбкой.
- Шикарная дамочка, - прошипела Шура, - туфли, чулки на ней видели? - а сукно на пальте? Вся модная, тысяч на десять контрабанды.
- Чего хочет от меня эта дама? - с ужасным волнением спросил Хопкинсон. - Что ей от меня нужно?
Спутники не ответили. Только Гусев - скучливо:
- Берегите карман, товарищи.
Двинулись к пароходным сходням. В это время на спине голого по пояс грузчика проплыли новенькие, с пестрыми наклейками чемоданы. Позади шагали два иностранца - бритые, седые, румяные, серые шляпы (цвета крысиного живота), пальто - на руке, карманы коричнево-лиловых пиджаков оттопырены от журналов и газет.
Тот из них, кто был пониже, - налитой как яблочко, говорил:
- Уверяю вас, - они сели в экипаж вслед за нами.
Другой, тот, что повыше, - с запавшими глазами:
- Я верю вам, мистер Лимм, но я своими глазами видел, как мистер Скайльс менял деньги в буфете, а мистер Смайльс пил нарзан.
- Выходит, что один из нас ошибается, мистер Педоти.
- Несомненно, мистер Лимм.
- Я готов держать пари, что Скайльс и Смайльс через три минуты будут здесь. Идет?
- Я не большой любитель держать пари, мистер Лимм. Но - идет.
- Десять шиллингов.
- Вам не гарантирована покойная старость, мистер Лимм. Отвечаю.
- Вынимайте ваши часы.
Лимм и Педоти полезли в жилетные карманы за часами. Ни у того, ни у другого часов не оказалось.
- Мои часы? - растерянно спросил Лимм.
- И мои тоже, - сказал Педоти.
- Куда они могли деваться?
- Я только что вынимал их.
Оба произнесли протяжно: "о-о-о"...
Около озадаченных иностранцев уже стоял Гусев. Оба глаза открыты. Сказал сурово:
- Сперли у обоих. Понятно вам?
- О, - проговорили Лимм и Педоти, - это непонятно.
- То есть - как непонятно? Каждый сознательный гражданин сам должен смотреть за карманами, а не ходить разиня рот, затруднять госорган - искать ваши побрякушки. Работа уголовного розыска основана на классовом принципе, но в данном случае -ваше счастье: вы наши гости, полезные буржуи, считайте - часы у вас в кармане.
Он пронзительно свистнул и с непостижимой расторопностью кинулся в толпу. Сейчас же оттуда выскочили два карманника, - помчались по селедочным бочкам, через кучи колес, ящиков и лаптей. Гусев, казалось, появлялся сразу в нескольких местах, будто три, четыре, пять Гусевых выскакивали из-за тюков и бочек.
На румяных лицах Лимма и Педоти расплывались удовлетворенные улыбки.
- Оказывается, они умеют охранять собственность, мистер Педоти.
- Да, когда хотят, мистер Лимм.
Грузчики, привалившись к перилам, говорили: - Проворный, дьявол.
- Не уйти ребятам.
- Засыпались ребята.
Хохотал меднолицый Парфенов, расставив ноги. В толпе ухали, гикали, свистели:
- Сыпь! Крой! Наддай! Вали! Вали!
И вот - все кончилось: Гусев появился с обоими часами: лицо равнодушное, один глаз опять закрыт. Лимм и Педоти захлопали в ладоши:
- Браво! Поздравляем...
- Никаких знаков одобрения, - Гусев одернул кушак.- Работа показательная, - для своих, а также для международных бандитов...
Внезапно что-то с треском обрушилось, покатилось, загрохотало на берегу. Крик. Тишина. Парфенов проговорил:
- Не иначе как ящики с экспортными яйцами.
Из темноты появился капитан. Унылое лицо вытянуто, усы дрожали. Развел руками:
- Необыкновенное происшествие... Граждане, нет ли среди вас доктора?
Гусев, подскочив к нему: - Ящики с экспортными яйцами?
- Да не с яйцами, с таранью... Черт их знает - обрушилось полсотни ящиков прямо на сходни... И уложены были в порядке... Впрочем, не я их укладывал, меня это не касается, я ни при чем...
- Сколько человек задавило?
- Да двух иностранцев, - говорю я вам.
- Мне это не нравится, - сказал Гусев. - До смерти?
- Ну, конечно, - покалечило, шутка ли - ящиком-то... Да - живые... А, впрочем, мое дело вести пароход, за груз отвечаю, а что на берегу...
- Господин капитан, - спросил Лимм, - мы поджидали здесь двух американских джентльменов...
- Ну да же, говорю вам, - одному бок ободрало, другого вбило в песок головой, завалило рыбой, вытаскиваем...
- Это они, мистер Педоти, - сказал Лимм.
- Это Скайльс и Смайльс...
Педоти и Лимм поспешно пошли на берег. За нимикое-кто из любопытствующих пассажиров, москвичи, капитан, Парфенов, Гусев. На конторке появился Ливеровский, - шляпа помята, руки в карманах. Гусев, приостановившись, внимательно оглядывает его. Ливеровский - с кривой усмешкой:
- А еще хотите, чтоб к вам иностранцы ездили...
Возмутительные порядки...
- У вас оторваны с мясом две пуговицы, - заметили?
- А вам, собственно, какое дело? Убирайтесь-ка к чертям собачьим.
- Ладно, встретимся у чертей собачьих. - Гусев ушел.
Ливеровский задрал голову к палубе, где, взявшись за столбик, стояла Эсфирь Ребус.
- Грубо работаете, Ливеровский, - сказала она.
- Плевать, зато - чисто.
- Могу я, наконец, пойти спать?
- Спите как птичка. Скайльс и Смайльс не поедут с этим пароходом...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18