.. Бедные, гордые, независимые, невинные... А этот? Я-то? Обмусоленный Шурочкой... Пропахший "букетом моей бабушки"... Интенсивный петух! Бррр! Бррр!" - Брр, брр, - довольно громко повторил профессор.
Солнце поднялось над Заволжьем; на заливных лугах легли сизые полосы.
- Бррр... Бесстыдник, интенсивный петух! Бррр...
За спиной его голая Шурочкина рука отодвинула жалюзи; заспанное лицо ее сощурилось от света. Зевнула:
- Чего ты бормочешь, Валька? (Он не повернулся, не ответил, только страшно расширил глаза.) - Она высунула из окна всю руку, дернула профессора за плечо.Чего спозаранку встал? Идем досыпать. - Потянула его за щеку. - Ну, поцелуй меня, Валя...
Он вскочил. Встал у борта, - коротко, как топором: - Нет!
- Живот, что ли, болит?
- Нет. Знай: я еще до рассвета убежал. С меня хватит...
- Чего! - Она удивилась. Но аппарат для думанья был у нее несовершенный. Зевнула. - А ну тебя... Неврастеник...
Шурочка вытянула нижнюю губку. Закрыла жалюзи. К профессору подходил Хопкинсон, - выспавшийся, элегантный, в белоснежном воротничке. Высоко поднимая ноги в огромных башмаках, благосклонный ко всем проявлениям природы, - протянул Родионову обе руки:
- Прекрасное утро. Я в восторге. А вы - как спали, профессор?
- Так себе... Кстати, мистер Хопкинсон, вы не видели, где устроилась вчерашняя дама с дочкой?
- О, литль беби? Я как раз ходил и думал о них... Большое счастье быть отцом такой очаровательной девочки, - дарлинг...
Родионов взял негра под руку, нажимая на нее - прошел четыре шага. С трудом:
- Друг мой... Так сложна жизнь... Словом, эта девочка- моя дочь.
Негр откинулся, у него заплясали руки и ноги. Но он был деликатным человеком:
- Простите, ради бога... Я очень глуп... Заговорить о такой деликатной истории... Простите меня, профессор...
Он закланялся, сгибаясь в пояснице. Профессору было мучительно стыдно.
- Вам, иностранцам, многое непонятно в нашей жизни... Впрочем, я и сам ничего не понимаю... Вы видите перед собой уставшего, истерзанного, раздавленного человека, - если только это что-либо оправдывает... Я не желаю опрадываться! Я сам исковеркал свою жизнь... В сорок лет потянуло на молодое тело... Бррр! И то, что я сейчас - с Шурой в каюте первого класса, пропахшей "букетом моей бабушки"... И то, что у Шуры на лице ни одной морщины... Понимаете, ни одной, как у поросенка... Гнусно... Два года напряженной половой жизни... Бррр. Бррр. Стыдно!.. Вы этого тоже никогда не поймете... Можете перестать подавать мне руку... (Отбежал, вернулся.) А эти две - Нина Николаевна и Ляля... Сама чистота... Бедные, гордые и невинные... И мне стыдно подойти к дочери... (Пальцем в грудь.) Сволочь... В конце концовограничивайтесь со мной одними служебными отношениями...
Он убежал. Разумеется, негр ничего не понял, - так, как будто его швырнули в соломотряс и перетряхнули все внутренности... Стоял выпучившись. Головастые чайки почти касались его крыльями, выпрашивая крошек.
Когда он, высоко поднимая ноги, все же двинулся по палубе, в двух соседних окошках отодвинулись жалюзи.
Высунулись Ливеровский и Эсфирь Ребус, мечтательно положившая голые локти на подоконник...
- Это все упрощает дело, миссис Ребус...
- Оскорбительно, что наше доброе солнце также светит этой паршивой стране, - ответила она - Я говорю - профессор играет нам в руку.
- Какая связь у профессора с Хопкинсоном?..
- Ну, как же: ведь это профессор Родионов вывез его из Америки.
- А-а...
- Профессор - агроном. Большой спец.
- А я думала, что это - выпущенный на свободу сумасшедший...
- Аа-а...
- Все русские такие...
- Аа-а...
- Мои сведения: у него большие знания, прекрасный работник, считается энтузиастом. Беспартийный. Его очень ценят. Но в личной жизни - окончательно запутался между двумя бабами. Эта его теперешняя, - Шурка, - безработная девчонка с биржи труда... Бросил из-за нее жену с ребенком, - вы их видели, они в четвертом классе... А теперь, кажется, не знает, как ему от этой Шурки отделаться...
- Какая грязь! По вашим сведениями - негр открыл ему секреты?
- Хопкинсон жил всю зиму на квартире Родионова, работал в его лаборатории... Все было очень засекречено.
- Нужно точно узнать - известны ли грязному профессору открытия Хопкинсона...
- Слушаюсь...
- Мы должны уничтожить все следы... Сюда идет человек с закрытым глазом. Он мне не нравится.
Действительно, лениво подходил Гусев. Руки в карманах галифе, верхняя часть туловища - голая, на ногах туфли. Эсфирь Ребус захлопнула жалюзи. Ливеровский закурил трубку. Гусев сел под его окном. Спросил, не повертывая головы:
- Задача была: угробить их совсем или только чтобы они не поехали с этим пароходом? (Ливеровский за его спиной, не выпуская трубки, ухмыльнулся двумя золотыми зубами). Вы один сбросили эти ящики или был сообщник?
Ливеровский молча вынул из пиджака бумажку и поднес к глазам Гусева. Тот взял, прочел:
- "Иосиф Ливеровский. Вицеконсул республики Мигуэлла-де-ля-Перца"... Так... Это где это?
- Республика Мигуэлла-де-ля-Перца, коей я имею счастье состоять гражданином и вице-консулом, - помещается в Южной Америке между Парагваем и Уругваем.
- Понятно, - сказал Гусев. - Сами-то - русский?
- Конечно...
- У Деникина воевали?
- Разумеется.
- Теперь на шпионской работе?
- Это зависит от точки зрения.
- Угробить вас можно?
- Коротки руки.
- Ну, а две оторванные пуговицы от вашего пиджака. (Гусев внезапно повернулся.) Пуговички от этого вашего пиджака (показывает) я нашел вчера между ящиками...
- Пуговицы? - удивленно проговорил Ливеровский, оглядывая себя. - Все целы... Терпеть не могу роговых пуговиц... Видите, из альбумина...
- Так... Когда переставили пуговички-то?
- Да вчера же вечером и переставил.
Разговор был полностью исчерпан. Гусев поднялся:
- Пойдем позавтракаем. - Швырнул пуговицы в Волгу, ушел.
Ливеровский рассмеялся и захлопнул жалюзи. Появились москвичи. Все - в белых штанах, в морских картузах.
Хиврин говорил:
- Я еду осматривать заводы, строительство... У меня задуман большой роман, даже есть название - "Темпы".. Три издательства ссорятся из-за этой вещи...
Пасынок профессора Самойловича, выставил с борта на солнце плоский, как из картона, нос, проговорил насморочно:
- В Сталинграде в заводских кооперативах можно без карточек получить сколько угодно паюсной икры...
- А как с сахаром? - спросил Гольдберг.
- По командировочным можно урвать до пуда...
- Тогда, пожалуй, я слезу в Сталинграде, - сказал Хиврин. - Я хотел осмотреть издали наше строительство, чтобы получить более широкое - так сказать, синтетическое - впечатление.
Парфенов, еще более румяный и веселый, подошел к москвичам, указал рукой на берег:
- Видели? В прошлом году здесь было болото. А гляди, что наворотили! На версту: железо, бетон, стекло,.. Из-под земли выросло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18