ОНО пришло со
стороны озера и прилепилось ко мне, как заяц к дедушке Мазаю.
Некая туча, вернее силовая среда. Голова раскрылась как
раковина и мозг испарился в эту среду. Мои небогатые мысли
неожиданно насытились силой.
А затем опустились в озеро. Вода словно состояла из множества
пульсирующих ниточек. В них вибрировала энергия, вибрации были и
мощными, и слабыми, где частыми, где редкими.
Я погрузил в озеро свою покалеченную ногу. Вода оказалось
густой, немного слизистой, что в данном случае не вызвало
протеста и осуждения. Я чувствовал животную ауру, только на сей
раз совершенно дружественную, как бы материнскую.
Симпатизирующая, иного слова не подберешь, вода, вначале
растворила огонь в моей болячке, потом вымыла испорченное мясо.
Тяжесть сползла с моей конечности, злобно оглядываясь из-под
нависшего лба.
Я вижу неожиданно крупным планом, как нити, из которых
состоит живая вода, принимаются штопать рану. Нога для удобства
становится похожей на носок, что натянут на стакан. Нити
сплетаются и ложатся слой за слоем на мое ранение. Штопанье
заканчивается, вынимайте-получите, распишетесь потом.
Виденья виденьями, но на месте дырки оказалась вполне
кондиционную новая плоть, от которой по ноге распространялись
приятные ощущения. Правда "штопка" все-таки выделялась и
цветом, и структурой, однако мне в соляриях еще долго не
красоваться, поэтому будем считать, что пришлась она ко дворцу.
Я поднялся, пошагал, попрыгал - мне все понравилось, под носом
проснулась улыбка. Хоть показывай меня в передаче "Смех после
жизни".
А теперь "адью", пора прощаться с райским уголком,
церемония расставания и так затянулась. Пускай оружие у меня
забрали, однако ничто не мешает выследить бывших товарищей.
Им же надо где-то перекантоваться днем, чтобы ночью вызвать
спускаемый модуль. За это время они, безусловно, дождутся от
меня подлянки, злости-то я много поднакопил.
Разбег, толчок на здоровую ногу, нормальное приземление -
вот уже я по ту сторону забора, надеюсь, и по ту сторону зла.
Двадцать торопливых шагов в лес, и я понимаю, что опять осечка,
озеро не отпускает меня. Я на аркане. Ниточки из штопки
вытягиваются и рукоделие мое распускается. Быстро приползает
зубастым червяком боль. И тяжесть тут как тут, похожа на
свинью, которая катается по моей ноге. Космике бы направить на
меня свой благосклонный взор, так нет же, и пружинка воли будто
выскочила из меня. С эдакими делами я далеко не пойду, даже не
поползу. Какой смысл ползти, если экс-товарищи рано или поздно
устроят финиш. Поставят на тебя свои сапоги и раздавят как гада
подколодного. И я сделал единственное, логически вытекающее из
обстановки - вернулся за забор. Пневмопрыг был с заботою
оставлен с внешней стороны ограды - ОНИ, стервяки, загодя знали
весь сценарий.
За забором все пошло обратным ходом, как в пущенном вспять
мультике - восстановилась в прежнем качестве моя штопка.
Неизбежным образом, как я ни противился, поднялось настроение.
Так, может, озеро, в каком-то смысле, не только зло? Оно
держит интересного ему человека при себе, не отпускает, зато
подлатать может, если тот прохудился и пустил сок.
Мокрая одежка упорно забирала остатки тепла. Видимо, жировых
запасов вовсе не осталось, не добывалось АТФ на безжирье. Прямой
электроразогрев без нормальной котлеты в брюхе тем более
исключался.
Впрочем, я продолжал наблюдать кое-что крупным планом. Воздух
тоже состоял из пульсирующих нитей и напоминал бороду Ветра
Ветровича из детской книжки. Мысли о теплой одежде, проникнув в
атмосферу, снова занялись ткачеством. Причем надо было
соблюдать сложную последовательность разного рода вибраций,
чтобы они не отталкивали друг друга, не сплетались в тесный
комок, а лишь деликатно притягивались.
Соединившиеся нити охотно прянули мягкой волной и облепили
меня со всех сторон чем-то прозрачным, но более приятным, чем
даже тончайшая ангорская шерсть. Получился вдохновляющий теплый
буфер между мной и надоедливым холодом, испускающий все ту же
дружественную ауру заботливой самки. Мне почему-то представилась
муха, укутываемая заботливым ухажером пауком. Но тут новая
напасть: организм разморило от тепла и тогда обозначилась
голодная дыра желудка, которая стала выдвигать одно требование
за другим, то слабым, то грубым пением.
И тогда моя мысль заслужила звание "немеркнущей", потому что
нашла еще один приемчик - отобрала самые тонкие, мягко
вибрирующие нити, сбила их и предложила попробовать на вкус.
На вкус оказалось что-то вроде крайне разреженной сахарной
ваты - но голод и аппетит быстро удовлетворились и пропали.
Харч мгновенно впитался в сосуды и капилляры, не дойдя даже до
кишок. Что уж тут "константировать".
Нити, конечно, не мои, но они вполне помогают умственному
развитию и обслуживает потребности моего организма в конкретном
районе Земли - в принципе, это стоит только поприветствовать.
Подчиняются они и все тут. Может, ни на что другое не способны.
Пусть только профессор какой-нибудь возмутиться чародеянием и
ненаучностью происходящего. Я его мигом успокою. Дескать, милый
мой, электричество мы тоже считали чужой непонятной силой, а
потом приручили и онаучили ее. Теперь вообще оказалось, что
она нам родная и мы напичканы ей, мы чуть ли не состоим из нее,
как колобок из теста. Короче, протестовать против подчинения мне
озерных нитей я не стану и чужих протестов не приму.
Мои мысли продолжали заниматься прядением, искусно
подбирая нити и сплетая их в веревки, а веревки в канаты. Мне
показалось, что образующийся ковер может удержать мое изрядно
заморенное тело и я, не заколебавшись, сделал шаг вверх.
Нога угнездилась в воздухе! Еще несколько приставных шагов -
и все-таки я соскользнул вниз. Соскользнул, а не рухнул носом в
землю. Еще поработал над прочностью ковра и своей балансировкой,
и вот я уже двумя ногами на чем-то зыбком, но прочном, руками
отмахиваю, как клоун на канате.
Десяток раз свалился, а потом попер по лунной дорожке. Теперь
я был свой в воздушной стихии, ровня птицам и пчелам. Черновая
работа уже вытекала из заднего подсознания, а передним сознанием
можно было класть лишь крупные мазки.
Мысли образовали что-то похожее на сельскохозяйственные
угодья. (Не наши космические-гидропонические, а земные.) В
прозрачную почву просыпались невидимые семена. И вот стали
подниматься навстречу звездному небу прозрачные растения,
на вид почти что живой хрусталь.
Моя флора походит на здоровенные звезды-радиолярии. Они
вырабатывают из ветра, дождя и лучей светлый питательный сок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
стороны озера и прилепилось ко мне, как заяц к дедушке Мазаю.
Некая туча, вернее силовая среда. Голова раскрылась как
раковина и мозг испарился в эту среду. Мои небогатые мысли
неожиданно насытились силой.
А затем опустились в озеро. Вода словно состояла из множества
пульсирующих ниточек. В них вибрировала энергия, вибрации были и
мощными, и слабыми, где частыми, где редкими.
Я погрузил в озеро свою покалеченную ногу. Вода оказалось
густой, немного слизистой, что в данном случае не вызвало
протеста и осуждения. Я чувствовал животную ауру, только на сей
раз совершенно дружественную, как бы материнскую.
Симпатизирующая, иного слова не подберешь, вода, вначале
растворила огонь в моей болячке, потом вымыла испорченное мясо.
Тяжесть сползла с моей конечности, злобно оглядываясь из-под
нависшего лба.
Я вижу неожиданно крупным планом, как нити, из которых
состоит живая вода, принимаются штопать рану. Нога для удобства
становится похожей на носок, что натянут на стакан. Нити
сплетаются и ложатся слой за слоем на мое ранение. Штопанье
заканчивается, вынимайте-получите, распишетесь потом.
Виденья виденьями, но на месте дырки оказалась вполне
кондиционную новая плоть, от которой по ноге распространялись
приятные ощущения. Правда "штопка" все-таки выделялась и
цветом, и структурой, однако мне в соляриях еще долго не
красоваться, поэтому будем считать, что пришлась она ко дворцу.
Я поднялся, пошагал, попрыгал - мне все понравилось, под носом
проснулась улыбка. Хоть показывай меня в передаче "Смех после
жизни".
А теперь "адью", пора прощаться с райским уголком,
церемония расставания и так затянулась. Пускай оружие у меня
забрали, однако ничто не мешает выследить бывших товарищей.
Им же надо где-то перекантоваться днем, чтобы ночью вызвать
спускаемый модуль. За это время они, безусловно, дождутся от
меня подлянки, злости-то я много поднакопил.
Разбег, толчок на здоровую ногу, нормальное приземление -
вот уже я по ту сторону забора, надеюсь, и по ту сторону зла.
Двадцать торопливых шагов в лес, и я понимаю, что опять осечка,
озеро не отпускает меня. Я на аркане. Ниточки из штопки
вытягиваются и рукоделие мое распускается. Быстро приползает
зубастым червяком боль. И тяжесть тут как тут, похожа на
свинью, которая катается по моей ноге. Космике бы направить на
меня свой благосклонный взор, так нет же, и пружинка воли будто
выскочила из меня. С эдакими делами я далеко не пойду, даже не
поползу. Какой смысл ползти, если экс-товарищи рано или поздно
устроят финиш. Поставят на тебя свои сапоги и раздавят как гада
подколодного. И я сделал единственное, логически вытекающее из
обстановки - вернулся за забор. Пневмопрыг был с заботою
оставлен с внешней стороны ограды - ОНИ, стервяки, загодя знали
весь сценарий.
За забором все пошло обратным ходом, как в пущенном вспять
мультике - восстановилась в прежнем качестве моя штопка.
Неизбежным образом, как я ни противился, поднялось настроение.
Так, может, озеро, в каком-то смысле, не только зло? Оно
держит интересного ему человека при себе, не отпускает, зато
подлатать может, если тот прохудился и пустил сок.
Мокрая одежка упорно забирала остатки тепла. Видимо, жировых
запасов вовсе не осталось, не добывалось АТФ на безжирье. Прямой
электроразогрев без нормальной котлеты в брюхе тем более
исключался.
Впрочем, я продолжал наблюдать кое-что крупным планом. Воздух
тоже состоял из пульсирующих нитей и напоминал бороду Ветра
Ветровича из детской книжки. Мысли о теплой одежде, проникнув в
атмосферу, снова занялись ткачеством. Причем надо было
соблюдать сложную последовательность разного рода вибраций,
чтобы они не отталкивали друг друга, не сплетались в тесный
комок, а лишь деликатно притягивались.
Соединившиеся нити охотно прянули мягкой волной и облепили
меня со всех сторон чем-то прозрачным, но более приятным, чем
даже тончайшая ангорская шерсть. Получился вдохновляющий теплый
буфер между мной и надоедливым холодом, испускающий все ту же
дружественную ауру заботливой самки. Мне почему-то представилась
муха, укутываемая заботливым ухажером пауком. Но тут новая
напасть: организм разморило от тепла и тогда обозначилась
голодная дыра желудка, которая стала выдвигать одно требование
за другим, то слабым, то грубым пением.
И тогда моя мысль заслужила звание "немеркнущей", потому что
нашла еще один приемчик - отобрала самые тонкие, мягко
вибрирующие нити, сбила их и предложила попробовать на вкус.
На вкус оказалось что-то вроде крайне разреженной сахарной
ваты - но голод и аппетит быстро удовлетворились и пропали.
Харч мгновенно впитался в сосуды и капилляры, не дойдя даже до
кишок. Что уж тут "константировать".
Нити, конечно, не мои, но они вполне помогают умственному
развитию и обслуживает потребности моего организма в конкретном
районе Земли - в принципе, это стоит только поприветствовать.
Подчиняются они и все тут. Может, ни на что другое не способны.
Пусть только профессор какой-нибудь возмутиться чародеянием и
ненаучностью происходящего. Я его мигом успокою. Дескать, милый
мой, электричество мы тоже считали чужой непонятной силой, а
потом приручили и онаучили ее. Теперь вообще оказалось, что
она нам родная и мы напичканы ей, мы чуть ли не состоим из нее,
как колобок из теста. Короче, протестовать против подчинения мне
озерных нитей я не стану и чужих протестов не приму.
Мои мысли продолжали заниматься прядением, искусно
подбирая нити и сплетая их в веревки, а веревки в канаты. Мне
показалось, что образующийся ковер может удержать мое изрядно
заморенное тело и я, не заколебавшись, сделал шаг вверх.
Нога угнездилась в воздухе! Еще несколько приставных шагов -
и все-таки я соскользнул вниз. Соскользнул, а не рухнул носом в
землю. Еще поработал над прочностью ковра и своей балансировкой,
и вот я уже двумя ногами на чем-то зыбком, но прочном, руками
отмахиваю, как клоун на канате.
Десяток раз свалился, а потом попер по лунной дорожке. Теперь
я был свой в воздушной стихии, ровня птицам и пчелам. Черновая
работа уже вытекала из заднего подсознания, а передним сознанием
можно было класть лишь крупные мазки.
Мысли образовали что-то похожее на сельскохозяйственные
угодья. (Не наши космические-гидропонические, а земные.) В
прозрачную почву просыпались невидимые семена. И вот стали
подниматься навстречу звездному небу прозрачные растения,
на вид почти что живой хрусталь.
Моя флора походит на здоровенные звезды-радиолярии. Они
вырабатывают из ветра, дождя и лучей светлый питательный сок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24