Как только они с Хьюлиттом остались наедине, Брейтвейт сел на край кровати и сказал:
– Моя фамилия Брейтвейт, я сотрудник Отделения Психологии. Мне очень приятно беседовать с тем, у кого нормальное количество рук, ног и всего прочего.
Хьюлитту все еще хотелось кого-нибудь отколотить или как минимум хорошенько выругать, но пока Брейтвейт не сказал и не сделал ничего такого, чтобы с ним драться или ругаться. Пока. Так что Хьюлитт устремил взгляд в сторону сестринского поста, где маячила фигура Летвичи, и поджал губы.
– О чем вы думаете? – спросил Брейтвейт, когда пауза слишком затянулась. Улыбнувшись, он добавил:
– Вы ведь именно такого вопроса от меня ждали?
– А вы меня не назвали, как все прочие, «пациентом Хьюлиттом», – заметил землянин, повернув голову к своему соотечественнику. – Это вы нарочно или потому, что считаете, что со мной настолько все в порядке, что я и не заслуживаю, чтобы меня называли «пациентом»? Или вы забыли мою фамилию?
– А вы тоже не называйте меня ни лейтенантом, ни Брейтвейтом, – парировал психолог, и вновь повисла пауза.
Наконец Хьюлитт решился.
– Ладно, – проворчал он, – валяйте со своими вопросами. На первый я отвечу так: я думаю о кошмарной Старшей сестре и гадаю, как бы мне сказать ей о том, что я виноват перед ней и благодарен ей за то, что она спасла мне жизнь.
Брейтвейт понимающе кивнул:
– Ну, вы найдете для этого верные слова. Вам только нужно сказать их Летвичи, а не мне.
Почему-то Хьюлитт уже перестал злиться на этого человека.
– Вы ведь здесь для того, – сказал он, – чтобы попытаться убедить меня в том, что все мои беды – у меня в голове, верно? Мне такое уже говорили раз сто, поэтому давайте не будем тратить время на любезности. Хорошо?
– Нет, – ответил Брейтвейт. – Я твердо намерен потратить некоторое время на любезности.
Лейтенант пересел поближе к Хьюлитту и наклонился к нему. Хьюлитт ощутил на лице дыхание Брейтвейта. Тот спросил:
– Вы не против того, что я здесь сижу? Может быть, мне было бы лучше отодвинуться или встать?
– Я не люблю, когда ко мне близко подходят инопланетяне, – объяснил Хьюлитт. – Сидите, пожалуйста, только не у меня на ногах.
Брейтвейт кивнул. Вежливый и, казалось бы, невинный вопрос позволил ему установить, что пациента не тревожит непосредственная близость другого человека. Значит, кое-каких препон уже удалось избежать. Богатый опыт Хьюлитта подсказывал ему, чем занимается Брейтвейт, а лейтенанту, видимо, хватало ума понять, что пациенту это ведомо.
– Мы оба понимаем, что случай у вас непростой, – заговорил психолог, глядя на экран монитора. – Выглядит все так, словно вы совершенно здоровы, но при этом время от времени страдаете от заболевания, которое, если судить по вашему недавнему сердечному приступу, может угрожать вашей жизни. Кроме того, нам известно, что серьезные клинические заболевания способны отражаться на психике, и наоборот – даже тогда, когда, казалось бы, как в вашем случае, явной связи между ними и не прослеживается. Мне же хотелось бы таковую связь найти – в том случае, конечно, если она существует.
Выждав, когда Хьюлитт устало кивнул, Брейтвейт продолжил:
– Как правило, к нам в госпиталь поступают больные или раненые. Их проблемы и клинические решения этих проблем чаще всего видны сразу. К услугам медиков в нашем госпитале – все последние достижения медицинской мысли Федерации, предназначенные для терапии и хирургии, и в большинстве случаев пациенты вскоре возвращаются домой в добром здравии. Но в тех случаях, когда заболевание сопровождается психологическим компонентом...
– Вы прибегаете к услугам собственного языка, – кончил за Брейтвейта фразу Хьюлитт.
– Большей частью к услугам ушей, – поправил его психолог, никак не ответив на издевку. – Надеюсь, что в ближайшее время разговаривать будете в основном вы. Прошу вас, постарайтесь припомнить какие-нибудь необычные события или обстоятельства, сопутствовавшие первому проявлению симптомов вашей болезни. Скажите мне, что вы в подобных ситуациях думали ребенком в отличие от того, что со временем стали думать по этому поводу доктора и родственники. Ну, давайте. Вы будете говорить, а я – слушать.
– Вы хотите, чтобы я рассказал вам все-все о том времени, когда я еще не был болен? – уточнил Хьюлитт. Глянув в сторону палатной кухни, откуда то и дело выскакивали медсестры, нагруженные подносами с едой, он добавил:
– Но сейчас не время... я хотел сказать, что сейчас время обеда.
Брейтвейт огорченно вздохнул.
– Мне бы хотелось завершить беседу с вами как можно скорее, пока Медалонт, ваш лечащий врач, имеющий на то полное право, не назначил вам какого-нибудь срочного курса. Не будете ли так любезны и не закажете ли и для меня обед? Ничего такого особенного – пусть принесут то же самое, что и вам.
– Но ведь вы – не пациент, – возразил Хьюлитт. – Не далее как вчера я слышал, как Старшая сестра Летвичи выговаривала одному интерну. Она ругала его, обзывала «ленивым скрассугом» – что бы там это ни значило – и велела отправляться в столовую для сотрудников вместо того, чтобы таскать еду из палатной кухни. Не думаю, чтобы Старшая сестра и вам позволила есть тут.
– Старшая сестра позволит, – заверил Хьюлитта лейтенант. – Если вы попросите ее подойти и скажете, что у вас к ней важное дело. После разыгравшейся здесь пять часов назад медицинской мелодрамы она не рискнет вам отказать. Когда она появится, вы ей скажете то, что хотели, как вы сожалеете о своей грубости по отношению к ней и как вы ей благодарны за спасение. А потом скажете, что считаете нашу беседу крайне важной для своего здоровья, и спросите у Летвичи, нельзя ли устроить так, чтобы мне тоже подали еду, дабы наш разговор не прерывался.
Илленсиане пользуются большим авторитетом у сотрудников, – пояснил Брейтвейт, – из-за своего профессионализма. Пациенты же их не очень жалуют – скорее всего из-за того, что короткое пребывание в стенах госпиталя не позволяет им по достоинству оценить илленсиан. А все из-за того, что илленсиане – единственные хлородышащие существа в федерации и при этом – далеко не красавцы. Но если вы последуете моему совету, Летвичи будет так удивлена, что не посмеет вам ни в чем отказать.
Мгновение Хьюлитт не мог произнести ни слова. Наконец он с восхищением выдавил:
– Лейтенант, вы – самоуверенный, хитрый и расчетливый су... скрассугов сын.
– Конечно, – усмехнулся Брейтвейт. – Я же психолог как-никак.
От мысли о том, что сейчас ему надо будет позвать монстроподобную Летвичи, Хьюлитта бросило в жар.
– Д-да, – пробормотал он, – я и в правду собирался сказать ей нечто в этом роде, но... попозже. Мне нужно получше с мыслями собраться.
Брейтвейт улыбнулся и показал на коммуникатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84