В дальнем конце палаты, куда, по всей вероятности, нес Хьюлитта его проводник, двое чалдериан в полной неподвижности застыли нос к носу. Когда к ним приблизились Двести одиннадцатый и Хьюлитт, их массивные хвосты дрогнули и они торжественно развернулись к прибывшим, раскрыв громадные пасти.
– Можешь отцепиться, – посоветовал Хьюлитту Двести одиннадцатый и, протянув щупальце в сторону товарищей, представил их:
– Это пациенты Сто девяносто третий и Двести двадцать первый. А это – посетитель-землянин, который хочет поговорить с нами.
– Вижу, что это не один из твоих наружных паразитов, – фыркнул Сто девяносто третий. – И о чем же он хочет с нами поговорить? О той дурацкой причине, из-за которой нам приходится все еще здесь торчать?
Прежде чем Хьюлитт нашелся что ответить, Двести двадцать первый вмешался:
– Прости нашего друга, маленький воздуходышащий брат. На его манерах отрицательно сказались нетерпение, скука и тоска по родине. Обычно он ведет себя гораздо приличнее, ну... то есть немного приличнее. Но его вопрос остается в силе – почему ты здесь и что ты хотел нам сказать?
Хьюлитт не сразу нашел в себе силы заговорить. Когда трое чалдериан выстроились перед ним в ряд, он почувствовал себя не слишком спокойно. Вида одного чалдерианина с разинутой пастью ему вполне бы хватило для того, чтобы утратить присутствие духа. Но теперь, когда их стало трое, они почему-то выглядели до того нелепо и даже смешно, что Хьюлитт успокоился. Он решил, что правду можно сказать, употребив немного изобретательности.
– Сам не знаю, о чем я хотел бы с вами поговорить, – протянул он. – Тема не имеет значения, просто хочется немного поболтать. Я не медик и не психолог, я всего лишь бывший пациент, после лечения участвующий в исследовании. До тех пор, пока меня не выпишут из госпиталя, мне положительно нечем заняться, поэтому я попросил, чтобы мне позволили посещать других пациентов и сотрудников и разговаривать с ними. Мне позволили.
Здесь можно познакомиться с представителями почти всех видов, живущих в Федерации, – добавил Хьюлитт. – За все время, пока я жил на Земле, я успел познакомиться только с пятью инопланетянами. Нельзя же было упускать такую возможность.
– Но на Земле живет больше ста чалдериан, – возразил Двести одиннадцатый. – Они там работают консультантами по восстановлению популяции и обучению полуразумных морских млекопитающих, которых ваши предки чуть было не истребили до конца.
– Но большую часть ученых составляют сами чалдериане и члены их семейств, – заспорил Хьюлитт. – Только немногим землянам, специалистам по морской биологии, разрешается встречаться и работать вместе с ними. Посещения базы неспециалистам вроде меня запрещены, а здесь можно ходить друг к другу в гости.
– Все равно, – проворчал Сто девяносто третий. – Если ты решил тоску развеять, то здорово рискуешь. Наша планета еще мирная, а тут, говорят, такие есть... Ты чем болел? Психологических осложнений не было, случайно?
– Большинство врачей, лечивших меня на Земле, так и думали, – признался Хьюлитт, чувствуя, что иронизировать с чалдерианами не стоит. – Но здесь, в Главном Госпитале Сектора, причину моей болезни устранили и вдобавок доказали, что земные доктора ошибались на мой счет. А рисковать я особо не рискую, поскольку падре Лиорен вызвался быть моим проводником и телохранителем.
– Наверное, больничное начальство тебе чем-то обязано, раз согласилось выполнить такую необычную просьбу, – отметил другой АУГЛ. – Так чем же ты все-таки болел?
Хьюлитт мучился в поисках подходящего ответа, но его опередил Сто девяносто третий:
– Наверное, какой-нибудь хворью страдал, из тех, к которым склонны все неяйцекладущие существа. Видите, молчит? Значит, не хочет рассказывать. Ну а мне это и так не очень-то интересно.
Хьюлитт хотел было возразить и объяснить, что он вовсе не неяйцекладущая самка, но поскольку не понимал, какого пола перед ним чалдериане, то решил, что и они запросто имели право ошибиться на его счет.
– Как правило, – сказал он, – самые пикантные сплетни ходят насчет физических или эмоциональных аспектов процесса размножения. А мне не хотелось бы развлекать вас тем, что опорочило бы других.
– Понятное дело, – откликнулся Сто девяносто третий. – Только сейчас нам гораздо интереснее было бы узнать, почему нас не отправляют домой. Ты про это ничего не слыхал?
– Мне очень жаль, но нет, не слыхал, – ответил Хьюлитт. – Но постараюсь выяснить.
«Это уж точно», – подумал он, снова вспомнив полученное «Ргабваром» предупреждение и учебную эвакуацию в своей бывшей палате. Разрешат ли ему разглашать то, что он выяснит, – это уже другой вопрос. Почему-то он начинал догадываться, что ответ на этот вопрос непрост и неприятен. Но скоро стало ясно, что на самом деле чалдериане больше всего жаждут поговорить о своей родине.
Поначалу Хьюлитту показалось, что все их попытки описать ему водную планету Чалдерскол равны стараниям рассказать дальтонику о красках заката, но он ошибся. Буквально несколько минут спустя он уже ощутил прелесть свободы передвижения в океане, покрывавшем всю планету целиком, за исключением двух небольших полярных участков суши. Глубина чалдерскольского океана местами достигала более ста миль.
Чалдериане пробили себе путь наверх по подводному древу эволюции, научились выживать в водной среде, а затем стали использовать природную энергетику подводных вулканов, не забывая при этом заботиться и о неразумных обитателях самой красивой планеты в федерации, планеты, красоту которой таким воздуходышащим с маленькими глазами, как Хьюлитт, можно было постичь только за счет увеличивающих изображение приборов и подводных судов. Когда чалдериане еще не знали, что такое огонь, когда они еще только-только делали первые шаги в развитии техники, они уже были цивилизованным народом. Дальнейшее развитие техники позволило некоторым из них совершать полеты над океаном – полеты по воздушному пространству, которое по условиям приближалось к вакууму, а затем – совершать полеты в космос. Но как бы далеко они ни улетали от родины, они продолжали оставаться частицами материнского чалдерскольского океана и нуждались в том, чтобы время от времени возвращаться на свою планету.
Они были настолько велики, им требовалось такое громоздкое оборудование и такие сложные системы обеспечения при полетах в космос, что Хьюлитт вообще удивлялся: зачем чалдерианам покидать родную планету?
– А зачем другие разумные существа отправляются в космос? – в свою очередь спросил его Двести одиннадцатый. – Вопрос серьезный, я бы сказал, философский, и разводить по этому поводу дебаты не стоит, если ты хочешь уйти от нас до того, как начнется обеденная охота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Можешь отцепиться, – посоветовал Хьюлитту Двести одиннадцатый и, протянув щупальце в сторону товарищей, представил их:
– Это пациенты Сто девяносто третий и Двести двадцать первый. А это – посетитель-землянин, который хочет поговорить с нами.
– Вижу, что это не один из твоих наружных паразитов, – фыркнул Сто девяносто третий. – И о чем же он хочет с нами поговорить? О той дурацкой причине, из-за которой нам приходится все еще здесь торчать?
Прежде чем Хьюлитт нашелся что ответить, Двести двадцать первый вмешался:
– Прости нашего друга, маленький воздуходышащий брат. На его манерах отрицательно сказались нетерпение, скука и тоска по родине. Обычно он ведет себя гораздо приличнее, ну... то есть немного приличнее. Но его вопрос остается в силе – почему ты здесь и что ты хотел нам сказать?
Хьюлитт не сразу нашел в себе силы заговорить. Когда трое чалдериан выстроились перед ним в ряд, он почувствовал себя не слишком спокойно. Вида одного чалдерианина с разинутой пастью ему вполне бы хватило для того, чтобы утратить присутствие духа. Но теперь, когда их стало трое, они почему-то выглядели до того нелепо и даже смешно, что Хьюлитт успокоился. Он решил, что правду можно сказать, употребив немного изобретательности.
– Сам не знаю, о чем я хотел бы с вами поговорить, – протянул он. – Тема не имеет значения, просто хочется немного поболтать. Я не медик и не психолог, я всего лишь бывший пациент, после лечения участвующий в исследовании. До тех пор, пока меня не выпишут из госпиталя, мне положительно нечем заняться, поэтому я попросил, чтобы мне позволили посещать других пациентов и сотрудников и разговаривать с ними. Мне позволили.
Здесь можно познакомиться с представителями почти всех видов, живущих в Федерации, – добавил Хьюлитт. – За все время, пока я жил на Земле, я успел познакомиться только с пятью инопланетянами. Нельзя же было упускать такую возможность.
– Но на Земле живет больше ста чалдериан, – возразил Двести одиннадцатый. – Они там работают консультантами по восстановлению популяции и обучению полуразумных морских млекопитающих, которых ваши предки чуть было не истребили до конца.
– Но большую часть ученых составляют сами чалдериане и члены их семейств, – заспорил Хьюлитт. – Только немногим землянам, специалистам по морской биологии, разрешается встречаться и работать вместе с ними. Посещения базы неспециалистам вроде меня запрещены, а здесь можно ходить друг к другу в гости.
– Все равно, – проворчал Сто девяносто третий. – Если ты решил тоску развеять, то здорово рискуешь. Наша планета еще мирная, а тут, говорят, такие есть... Ты чем болел? Психологических осложнений не было, случайно?
– Большинство врачей, лечивших меня на Земле, так и думали, – признался Хьюлитт, чувствуя, что иронизировать с чалдерианами не стоит. – Но здесь, в Главном Госпитале Сектора, причину моей болезни устранили и вдобавок доказали, что земные доктора ошибались на мой счет. А рисковать я особо не рискую, поскольку падре Лиорен вызвался быть моим проводником и телохранителем.
– Наверное, больничное начальство тебе чем-то обязано, раз согласилось выполнить такую необычную просьбу, – отметил другой АУГЛ. – Так чем же ты все-таки болел?
Хьюлитт мучился в поисках подходящего ответа, но его опередил Сто девяносто третий:
– Наверное, какой-нибудь хворью страдал, из тех, к которым склонны все неяйцекладущие существа. Видите, молчит? Значит, не хочет рассказывать. Ну а мне это и так не очень-то интересно.
Хьюлитт хотел было возразить и объяснить, что он вовсе не неяйцекладущая самка, но поскольку не понимал, какого пола перед ним чалдериане, то решил, что и они запросто имели право ошибиться на его счет.
– Как правило, – сказал он, – самые пикантные сплетни ходят насчет физических или эмоциональных аспектов процесса размножения. А мне не хотелось бы развлекать вас тем, что опорочило бы других.
– Понятное дело, – откликнулся Сто девяносто третий. – Только сейчас нам гораздо интереснее было бы узнать, почему нас не отправляют домой. Ты про это ничего не слыхал?
– Мне очень жаль, но нет, не слыхал, – ответил Хьюлитт. – Но постараюсь выяснить.
«Это уж точно», – подумал он, снова вспомнив полученное «Ргабваром» предупреждение и учебную эвакуацию в своей бывшей палате. Разрешат ли ему разглашать то, что он выяснит, – это уже другой вопрос. Почему-то он начинал догадываться, что ответ на этот вопрос непрост и неприятен. Но скоро стало ясно, что на самом деле чалдериане больше всего жаждут поговорить о своей родине.
Поначалу Хьюлитту показалось, что все их попытки описать ему водную планету Чалдерскол равны стараниям рассказать дальтонику о красках заката, но он ошибся. Буквально несколько минут спустя он уже ощутил прелесть свободы передвижения в океане, покрывавшем всю планету целиком, за исключением двух небольших полярных участков суши. Глубина чалдерскольского океана местами достигала более ста миль.
Чалдериане пробили себе путь наверх по подводному древу эволюции, научились выживать в водной среде, а затем стали использовать природную энергетику подводных вулканов, не забывая при этом заботиться и о неразумных обитателях самой красивой планеты в федерации, планеты, красоту которой таким воздуходышащим с маленькими глазами, как Хьюлитт, можно было постичь только за счет увеличивающих изображение приборов и подводных судов. Когда чалдериане еще не знали, что такое огонь, когда они еще только-только делали первые шаги в развитии техники, они уже были цивилизованным народом. Дальнейшее развитие техники позволило некоторым из них совершать полеты над океаном – полеты по воздушному пространству, которое по условиям приближалось к вакууму, а затем – совершать полеты в космос. Но как бы далеко они ни улетали от родины, они продолжали оставаться частицами материнского чалдерскольского океана и нуждались в том, чтобы время от времени возвращаться на свою планету.
Они были настолько велики, им требовалось такое громоздкое оборудование и такие сложные системы обеспечения при полетах в космос, что Хьюлитт вообще удивлялся: зачем чалдерианам покидать родную планету?
– А зачем другие разумные существа отправляются в космос? – в свою очередь спросил его Двести одиннадцатый. – Вопрос серьезный, я бы сказал, философский, и разводить по этому поводу дебаты не стоит, если ты хочешь уйти от нас до того, как начнется обеденная охота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84