— Это ваш друг? — спросила сестра.
— Да, мисс, это он, — ответил незнакомец.
Сестра исчезла. Человек подошел к Люку. От его платья пахло сыростью и гнилью.
— Джо сказал, что будет помогать тебе, потому что ты не просвистел его.
— Чего я не сделал? — спросил Люк.
— Не просвистел. Что ты спрашиваешь глупости? Как выйдешь, явишься к нему.
Он сунул под подушку грязный кусок бумаги. Люк услышал знакомый шелест.
— Джо посылает тебе пять фунтов. Он сказал, что будет заботиться о тебе.
— Спаси его Бог, — сказал Люк. — Боюсь, что обо мне, в самом деле, нужно позаботиться.
Глава 14
Перед выпиской из госпиталя Мэдиссона спросили, не хочет ли он побриться. Люк провел рукой по своему обросшему лицу и улыбнулся.
— Мне и так хорошо, — ответил он. — Я не произведу впечатления тщеславного человека, если попрошу зеркало?
Сестра дала ему маленькое ручное зеркало. На него взглянуло совершенно чужое лицо: усы, борода, заострившийся нос. Только глаза смотрели так же ясно, как прежде.
— Великий Боже! — пробормотал он.
— Вы не особенно хорошо выглядите, но…
— Я никогда не был красавцем, — ответил Люк.
Остальную часть дня он провел у окна. Напротив, за рекой, находился парламент. Ему показалось странным, что он запросто знаком с доброй полусотней людей, чьи флаги горделиво развевались на башне. Любой из них охотно прошел бы к нему через Вестминстерский мост, чтобы оказать помощь… Нет, он не желал этого. Атрибуты прошлого потеряли для него всякую ценность. Несчастье уничтожило в нем честолюбие и волю к жизни. Он был бы готов спокойно умереть, если бы не чувство благодарности к врачам, выходившим его.
Удивительно, но он почти совсем не думал об ударе ножом, имевшем для него такие тяжкие последствия. Наоборот, его забавляла мысль, что он стал жертвой кровавой вендетты, к которой не имел никакого отношения. Он еще раз прочел слова, написанные на грязном клочке бумаги, который принес ему незнакомый друг.
«Иди на Геннет-стрит, 339 к миссис Фрозер. Она позаботится о тебе».
Люк усмехнулся про себя. Значит, на свете действительно был человек, изъявивший желание позаботиться о нем. Это показалось ему странным. Сначала он не придал значения этому жалкому листку бумаги, но по мере приближения срока выписки из госпиталя таинственная бумажка приобретала для него все большее значение.
Прийти в бюро казалось ему совершенно невозможным. Где-то в Девоншире у него была небольшая вилла, но он не мог вспомнить наверное, переписана ли она на имя Маргариты, или нет.
Можно было бы оставить Англию, но это стоило денег. Люк не хотел ни к кому обращаться за помощью, по крайней мере, к тем, кто олицетворял для него прошлую жизнь. Она перестала существовать. А в будущей жизни было только приглашение на Геннет-стрит. Что ждет его там?
В один прекрасный солнечный день он покинул госпиталь. Физические упражнения, которые он проделывал в период выздоровления, вернули былую силу, но весу не прибавили. Одежда болталась на нем, как на вешалке.
Найти Геннет-стрит оказалось довольно сложно. Это была одна из самых грязных улочек в южной части Лондона. Номер 339 представлял собой маленькую зеленую лавку, выглядевшую не особенно привлекательно. Вывеска у входа сообщала, что в лавке можно купить дрова и уголь.
В грязном помещении находилось несколько полок с гнилой картошкой и капустой. В углу был свален уголь и стояли весы. Видимо, обитатели Геннет-стрит покупали уголь на фунты.
Он прошел дальше, осторожно переступив через немыслимо грязного котенка, прикорнувшего посреди лавки.
Появилась хозяйка — высокая худая женщина с лицом хищной птицы. Образ ее, прямо сказать, не излучал доброты.
— Что вам нужно? — резко спросила она.
— Я должен был к вам прийти и…
— Вы — человек из госпиталя, да? — быстро перебила она его. — Вас зовут Смит?
Люк кивнул, улыбаясь. Она пропустила его за прилавок.
— Проходите, пожалуйста. — Ее тон стал неожиданно мягким и почтительным, — Я думала, что вы выйдете только завтра.
Она провела его в маленькую комнатку и тщательно закрыла дверь, ведущую в лавку.
— Как хорошо, что я успела приготовить комнату для вас, — сказала она. — Не пройдете ли вы со мной наверх?
Любопытство заставило его последовать за ней. При первом взгляде на грязную лавчонку он хотел было уйти, но сейчас изменил свое решение. Одной из главных слабостей Люка Мэдиссона было неудержимое любопытство.
Очевидно дом подвергся значительной перестройке: верхний этаж был гораздо комфортабельнее нижнего. Она ввела его в комнату. Люка приятно поразили сравнительный уют и чистота. Он ожидал увидеть отвратительную конуру и с легким сердцем покинуть этот странный дом, но на вполне приличной кровати сверкали белизной чистые простыни, а в камине весело плясали язычки пламени.
— Здесь было немного сыро, — объяснила она.
Люк понял, что зажженный камин являлся для хозяйки роскошью и особым знаком гостеприимства.
На столе он увидел чернила и бумагу. Заметив его удивление, хозяйка пояснила:
— Некий друг подумал, что вы захотите написать письма вашим знакомым. Вы ведь ничего не писали из госпиталя.
— Откуда, черт возьми, он это знает? — изумленно спросил он.
Миссис Фрозер таинственно улыбнулась.
— Он знает все, — ответила она, понизив голос.
Очевидно «он» был очень важной персоной.
— Надеюсь, вы не собираетесь впредь работать с шайкой Левинга? — спросила она, и ее бледные глаза с тревогой посмотрели на него. — На прошлой неделе полиция рассеяла шайку. Этот Левинг способен был обокрасть собственную мать.
— Я не думал, что он до такой степени…
— Если бы вы с ним начали работать, он, конечно же, накрыл бы вас, тем более что вы — настоящий джентльмен.
— Поверьте, миссис Фрозер, — сказал Люк, — я никогда не был членом ни шайки Левинга, ни какой-либо другой и…
— Я знаю, — перебила она его. — Он тоже это знал. Просто Левинг любил прихвастнуть знакомством с известными людьми.
Люк насторожился.
— Он рассказывал о вашей отчаянной езде. Ведь вы автомобилист?
— Автомобилист? О, да, — облегченно улыбнулся Люк. — И, говорят, довольно сносный.
— Не скромничайте! Ведь вы брали призы на гонках!
Это было правдой. Однажды Люк взял приз на гонках в Бруклине, хотя, конечно, не мог считать себя профессиональным гонщиком.
— Левинг много чего и о многих болтал всякое, — сказала она уверенно. — Из-за этого и сломал себе шею.
Люк вспомнил свою первую встречу с убитым.
— Он не был другом Ганнера Хэйнса?
Услышав это имя женщина сразу изменилась в лице.
— Я не знаю, я ничего не знаю о мистере Хэйнсе! — сказала она. — Чем меньше говорить, тем лучше. Я никогда не ссорилась с мистером Хэйнсом. Да и зачем нам ссориться?
В ее тоне звучало что-то, заставляющее предположить, что причиной такого глубокого уважения к «мистеру» Хэйнсу был затаенный страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37