Запах уже выветрился. Распахнув стеклянные створки, Слант вывалил на ковер дюжину зачитанных книг.
На том месте кушетки, где лежала голова Курао, осталось грязное бурое пятно: вероятно, кровь. Сланту вовсе не хотелось прикасаться к нему.
Поэтому он уселся прямо на пол и принялся перелистывать книги.
Почти сразу он отыскал обрывок бумаги и, развернув его, прочел: «В отсеке номер семь сломался запор, открыть отверткой». Отшвырнув книгу в сторону, он схватил следующий том.
Записки с его именем в первой дюжине книг не оказалось. Киборг окинул взглядом до отказа забитые книжные полки. На то, чтобы перелистать каждый том, уйдет не менее получаса, а записка может быть заложена так, что при этом не выпадет.
– Сколько времени до того, как ты запустишь двигатель?
– Четыре минуты тридцать секунд ровно.
– Компьютер, ты знаешь, в какой книге мое имя?
– Опровержение.
Иного он не ждал. Память компьютера небеспредельна, он не мог запоминать каждое движение киборга. Не оставалось ничего, кроме как продолжать поиски. Слант вытащил толстый том по искусству девятнадцатого века.
Предупреждающий сигнал прозвучал, когда он сидел посреди кучи просмотренных книг. Слант обнаружил уже с полдюжины записок, в основном с напоминаниями самому себе об особо удачных находках в видеотекс компьютера.
– Что это?
– Запущен основной двигатель. Приготовиться к старту.
Внезапно поднялась целая какофония стуков: корабль, располагая теперь достаточными запасами энергии, занялся техническим обслуживанием самого себя. С грохотом закрывались двери кладовых отсеков. Ревели двигатели. На полную мощность загорелся свет. Сланту пришлось поморщиться: казалось, каждая лампа окружена каким-то странным ореолом. Он снова моргнул, и все стало на свои места.
Он знал, что надо забраться на антигравитационную кушетку, но ему не хотелось ни оставлять шкаф, ни касаться бурого пятна. В мозгу билась одна мысль: имя, его гражданское имя, но голова раскалывалась от боли, и ни о чем, кроме боли, Слант не думал сейчас. Не стоило и пытаться.
Встав на ноги, он вытащил из шкафа еще стопку книг и направился к кушетке, когда услышал ровный гул запущенного на полную мощность двигателя. Не тратя времени, он бросился на свое ложе, пытаясь одновременно развернуться и занять правильное положение. И это ему почти удалось.
Старт превратил маскировочный пластик в пар. Обрушив склон оврага, корабль со Слантом на борту вырвался на свободу.
Взлет частично расплавил фотоэлектрические батареи, но, тускло отблескивая в лучах солнца, они остались на своем месте.
В нескольких сотнях метров к югу четверо магов из Праунса безмолвно наблюдали за взлетом, уверенные, что Слант потерпел неудачу и смерть вот-вот обрушится на их головы. К северу несколько крестьян из-под Олмеи заметили странную серебряную стрелу, рассекавшую небо, и подивились, что бы это могло быть.
Сланта вдавило в кушетку. Он не совсем подладился под давление в ней, и его голова и рука ударились о жесткие края. По всему телу прокатились горячие красные волны обездвиживающей боли, и Слант подавил стон. Твое тело приспособлено к тому, чтобы преодолевать боль, приказал он себе.
Вокруг него все стучало, звенело, скрежетало. Он заставил себя, несмотря на давление ускорения, держать глаза открытыми и сквозь полураскрытые веки разглядел, что книжный шкаф пуст. Он бросил дверцы открытыми, и книги выпали, а потом проехали по полу мимо кушетки, чтобы собраться в кучу у задней стенки кабины.
Внезапно давление ускорения упало. Кушетка под ним качнулась, приспосабливаясь к этому изменению, и Слант понял, что корабль поворачивает. Компьютер готовил его к первой атаке.
– Прекрати! Проклятье! Я знаю наш освобождающий код!
– Освобождающий код может быть принят только по бортовому радио.
– Это мое имя!
Компьютер не отвечал. Слант потянулся за кабелем прямого контроля, но вспомнил, что не может воспользоваться им.
– Мое имя, черт побери, произнесенное трижды!
Он же знает его! Вывернув голову, не обращая внимания на пронзившую шею боль, он воззрился на груду книг, сваленную у плавно закругляющейся стены. Он его знает. Нужно только вспомнить. Слэт. Сэтта. Сэн.
– Сэм!
Его зовут Сэм. Он вспомнил, что много раз слышал звук этого имени.
Девушка шептала его ему в ухо, отец звал его так. Сэмуэль.
– Мое имя Сэмуэль Тернер!
Вот оно!
Компьютер ничего не сказал.
Он вспомнил, что эти два слова нужно произнести трижды.
– Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер! – закричал киборг.
– Я Сэмуэль Тернер!
Компьютер щелкнул, немного пожужжал и ответил:
– Подтверждение. Освобождающий код принят. Ожидаю приказаний.
Киборг едва ли услышал ответ. Его разум, казалось, разрывался на части и снова мучительным усилием сливался в одно целое. Он чувствовал себя одновременно восемнадцатью различными людьми. И каждый был отличен от другого, и все они, замкнутые в одном теле, теперь вынуждены слиться воедино.
Пилот исчез, и Слант обнаружил, что знает астрономию и навигацию.
Защитные личности растворялись в ничто, оставляя ему выучку и воспоминания, тысячи воспоминаний. Он вспомнил, как соблазнил Эннау, или это она соблазнила его – неважно, и знал, почему он двигался так, а не иначе, и что означала каждая из соответствующих реакций. И, наконец, в нем поблек коммандос, и воспоминания стали его собственными воспоминаниями, и он ужаснулся от сознания того, что наделал. Он мучил, и убивал, и делал это умело, и продолжал бы свою страшную работу, если бы выжил как киборг.
Он и раньше сознавал это, но теперь он все чувствовал и знал, что ощущали те, чьи кости ломались под его руками.
Он не желал знать подноготную каждой из своих личин, он просто впитывал в себя каждую из своих раздробленных личностей, и знание это превращалось в его собственные воспоминания, не оставляя зазора между ним и тем, кто это сделал.
Это он, Сэм Тернер, обезглавил невинного старика и препарировал его мозг; это он голыми руками убивал тейшанских гвардейцев и отрубил руку нищенке; это он воспользовался глупенькой девчонкой; это он классифицировал кодированную путаницу данных для того, чтобы править кораблем, это он провел четырнадцать лет, скитаясь в космосе и убивая всех, кому случалось столкнуться с ним. Он знал и помнил, как совершил каждое из дел своих.
Потом воспоминания заслонила стена боли. Его затылок был средоточием оголенных нервов и обнаженного мяса, а механизмы, позволявшие контролировать боль, начисто отключились.
Он отчаянно старался восстановить их, как-то заблокировать ощущение агонии. Все перед глазами окрасилось багряным цветом, и он начал проваливаться в беспамятство. Но он, Сэм Тернер, держит в руках жизнь целой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
На том месте кушетки, где лежала голова Курао, осталось грязное бурое пятно: вероятно, кровь. Сланту вовсе не хотелось прикасаться к нему.
Поэтому он уселся прямо на пол и принялся перелистывать книги.
Почти сразу он отыскал обрывок бумаги и, развернув его, прочел: «В отсеке номер семь сломался запор, открыть отверткой». Отшвырнув книгу в сторону, он схватил следующий том.
Записки с его именем в первой дюжине книг не оказалось. Киборг окинул взглядом до отказа забитые книжные полки. На то, чтобы перелистать каждый том, уйдет не менее получаса, а записка может быть заложена так, что при этом не выпадет.
– Сколько времени до того, как ты запустишь двигатель?
– Четыре минуты тридцать секунд ровно.
– Компьютер, ты знаешь, в какой книге мое имя?
– Опровержение.
Иного он не ждал. Память компьютера небеспредельна, он не мог запоминать каждое движение киборга. Не оставалось ничего, кроме как продолжать поиски. Слант вытащил толстый том по искусству девятнадцатого века.
Предупреждающий сигнал прозвучал, когда он сидел посреди кучи просмотренных книг. Слант обнаружил уже с полдюжины записок, в основном с напоминаниями самому себе об особо удачных находках в видеотекс компьютера.
– Что это?
– Запущен основной двигатель. Приготовиться к старту.
Внезапно поднялась целая какофония стуков: корабль, располагая теперь достаточными запасами энергии, занялся техническим обслуживанием самого себя. С грохотом закрывались двери кладовых отсеков. Ревели двигатели. На полную мощность загорелся свет. Сланту пришлось поморщиться: казалось, каждая лампа окружена каким-то странным ореолом. Он снова моргнул, и все стало на свои места.
Он знал, что надо забраться на антигравитационную кушетку, но ему не хотелось ни оставлять шкаф, ни касаться бурого пятна. В мозгу билась одна мысль: имя, его гражданское имя, но голова раскалывалась от боли, и ни о чем, кроме боли, Слант не думал сейчас. Не стоило и пытаться.
Встав на ноги, он вытащил из шкафа еще стопку книг и направился к кушетке, когда услышал ровный гул запущенного на полную мощность двигателя. Не тратя времени, он бросился на свое ложе, пытаясь одновременно развернуться и занять правильное положение. И это ему почти удалось.
Старт превратил маскировочный пластик в пар. Обрушив склон оврага, корабль со Слантом на борту вырвался на свободу.
Взлет частично расплавил фотоэлектрические батареи, но, тускло отблескивая в лучах солнца, они остались на своем месте.
В нескольких сотнях метров к югу четверо магов из Праунса безмолвно наблюдали за взлетом, уверенные, что Слант потерпел неудачу и смерть вот-вот обрушится на их головы. К северу несколько крестьян из-под Олмеи заметили странную серебряную стрелу, рассекавшую небо, и подивились, что бы это могло быть.
Сланта вдавило в кушетку. Он не совсем подладился под давление в ней, и его голова и рука ударились о жесткие края. По всему телу прокатились горячие красные волны обездвиживающей боли, и Слант подавил стон. Твое тело приспособлено к тому, чтобы преодолевать боль, приказал он себе.
Вокруг него все стучало, звенело, скрежетало. Он заставил себя, несмотря на давление ускорения, держать глаза открытыми и сквозь полураскрытые веки разглядел, что книжный шкаф пуст. Он бросил дверцы открытыми, и книги выпали, а потом проехали по полу мимо кушетки, чтобы собраться в кучу у задней стенки кабины.
Внезапно давление ускорения упало. Кушетка под ним качнулась, приспосабливаясь к этому изменению, и Слант понял, что корабль поворачивает. Компьютер готовил его к первой атаке.
– Прекрати! Проклятье! Я знаю наш освобождающий код!
– Освобождающий код может быть принят только по бортовому радио.
– Это мое имя!
Компьютер не отвечал. Слант потянулся за кабелем прямого контроля, но вспомнил, что не может воспользоваться им.
– Мое имя, черт побери, произнесенное трижды!
Он же знает его! Вывернув голову, не обращая внимания на пронзившую шею боль, он воззрился на груду книг, сваленную у плавно закругляющейся стены. Он его знает. Нужно только вспомнить. Слэт. Сэтта. Сэн.
– Сэм!
Его зовут Сэм. Он вспомнил, что много раз слышал звук этого имени.
Девушка шептала его ему в ухо, отец звал его так. Сэмуэль.
– Мое имя Сэмуэль Тернер!
Вот оно!
Компьютер ничего не сказал.
Он вспомнил, что эти два слова нужно произнести трижды.
– Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер, Сэмуэль Тернер! – закричал киборг.
– Я Сэмуэль Тернер!
Компьютер щелкнул, немного пожужжал и ответил:
– Подтверждение. Освобождающий код принят. Ожидаю приказаний.
Киборг едва ли услышал ответ. Его разум, казалось, разрывался на части и снова мучительным усилием сливался в одно целое. Он чувствовал себя одновременно восемнадцатью различными людьми. И каждый был отличен от другого, и все они, замкнутые в одном теле, теперь вынуждены слиться воедино.
Пилот исчез, и Слант обнаружил, что знает астрономию и навигацию.
Защитные личности растворялись в ничто, оставляя ему выучку и воспоминания, тысячи воспоминаний. Он вспомнил, как соблазнил Эннау, или это она соблазнила его – неважно, и знал, почему он двигался так, а не иначе, и что означала каждая из соответствующих реакций. И, наконец, в нем поблек коммандос, и воспоминания стали его собственными воспоминаниями, и он ужаснулся от сознания того, что наделал. Он мучил, и убивал, и делал это умело, и продолжал бы свою страшную работу, если бы выжил как киборг.
Он и раньше сознавал это, но теперь он все чувствовал и знал, что ощущали те, чьи кости ломались под его руками.
Он не желал знать подноготную каждой из своих личин, он просто впитывал в себя каждую из своих раздробленных личностей, и знание это превращалось в его собственные воспоминания, не оставляя зазора между ним и тем, кто это сделал.
Это он, Сэм Тернер, обезглавил невинного старика и препарировал его мозг; это он голыми руками убивал тейшанских гвардейцев и отрубил руку нищенке; это он воспользовался глупенькой девчонкой; это он классифицировал кодированную путаницу данных для того, чтобы править кораблем, это он провел четырнадцать лет, скитаясь в космосе и убивая всех, кому случалось столкнуться с ним. Он знал и помнил, как совершил каждое из дел своих.
Потом воспоминания заслонила стена боли. Его затылок был средоточием оголенных нервов и обнаженного мяса, а механизмы, позволявшие контролировать боль, начисто отключились.
Он отчаянно старался восстановить их, как-то заблокировать ощущение агонии. Все перед глазами окрасилось багряным цветом, и он начал проваливаться в беспамятство. Но он, Сэм Тернер, держит в руках жизнь целой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72