Ха! - Привратник в сердцах плюнул и, потеряв к
киммерийцу всякий интерес, хлопнул дверью. Тем не менее
изнутри глухо донеслось: - Ступай вперед по улице,
головорез, там спросишь!
Конан неспешно зашагал вдоль бесконечной череды
каменных оград, из-за которых доносились божественные
запахи еды, особо чувствительные для человека с пустым
желудком. Еще он слышал сладкие напевы флейты, песни и
смех веселившихся сотрапезников, которым дела не было до
того, что он устал, голоден и зол, как оставшийся без
добычи тигр.
Между тем улица, расширившись, вывела его на большую
площадь с длинными рядами навесов из тростника и легкой
цветастой ткани; позади них виднелись лавки, закрытые
кованными стальными решетками с крепкими запорами. То был
один из шадизарских базаров, коих в городе имелось
несколько. В противоположном углу площади Конан разглядел
кучку людей в доспехах, которые, собравшись в кружок, о
чем-то оживленно толковали. "Не иначе, как базарные
стражники", - подумал он, соображая, не подойти ли к ним и
не спросить ли, где тут ближайшая харчевня. Однако стражей
да охранников он не любил и потому решил не связываться с
этим отродьем Нергала.
Пройдя в раздумье еще несколько шагов, киммериец вдруг
резко остановился, прислушиваясь к шороху, раздавшемуся
справа от него, за углом ближайшей лавки. На всякий случай
он нащупал кинжал, не раз выручавший его во всяких
переделках, но, приглядевшись, понял, что тревога напрасна,
это фонарщик, забравшись на длинную легкую лестницу,
заливал масло из длинногорлого бронзового кувшина в медный
фонарь, висевший на высоком отполированном временем столбе.
- Эй, парень, не скажешь ли, как добраться до кабака? -
спросил Конан. Фонарщик, занятый своим делом, ответил не
сразу. Он заткнул кувшин с маслом пробкой, обернутой
тряпицей, не спеша прицепил его к наплечному ремню, и,
осторожно перебирая босыми ступнями, спустился на землю.
Фонарщик выглядел человеком степенным, деловым и
важным, не чета всяким оборванцам, что шныряют в темноте.
Но впереди у него была длинная ночь, когда он в одиночество
обходил свое хозяйство, следя за тем, чтоб огонь в фонарях
не угас, и, кроме стражников, которые время от времени
встречались на его пути, других собеседников не
предвиделось. Поэтому он был рад новому человеку и,
предвкушая долгий разговор, тщательно вытер руки, заткнул
тряпку за пояс, после чего поднял глаза на киммерийца.
Он уже краем глаза взглянул на него сверху, когда
варвар окликнул его, но молодой голос и потрепанная
накидка, свисавшая с плеч Конана, не внушили ему опасений.
Очутившись же рядом с ним, фонарщик немедленно почувствовал
сильный озноб, а язык его от страха прилип к гортани. Перед
ним стоял молодой гигант с гривой спутанных черных волос,
разметавшихся по могучим плечам, и пронзительным взглядом
синих глаз, холодно мерцающих в сумеречном свете
наступающей ночи. Всякий люд попадался в Шадизаре, но
такого молодца фонарщик видел впервые. Страшился он и меча,
что висел у великана за спиной, ибо клинок тот был шириною
в ладонь и длиной в пять локтей.
Конан, однако, за свою недолгую жизнь привык уже к
тому, что многие в первый момент встречи с ним испытывают
изумление и от его громадного роста, и от вида могучих
мышц, бугрившихся на груди и плечах. А потому он спокойно
ждал, когда недомерок с кувшином придет в себя и сможет
продолжить разговор. Наконец тот, овладев собой и с
облегчением заметив, что стража находится достаточно
близко, пробормотал:
- Тебе придется идти далеко, на другой конец города,
странник.
Незнакомец внушал фонарщику самые черные подозрения, но
кликнуть стражу он не решался: вдруг этот варвар возьмет да
свернет ему голову - как куренку!
- Кром! - рыкнул Конан. - Что, ближе ничего нет?
- Есть-то есть, да таких, как ты, туда не пускают, - с
сомнением оглядывая его лохмотья, ответил фонарщик.
- Это уже не твоя забота, - усмехнулся варвар. - Ну,
говори, куда идти?
- Минуешь эту улицу, - махнув рукой, не стал
упорствовать фонарщик, - там будет белый храм, вон, видишь
его купол? Потом свернешь налево и доберешься до площади.
Дальше найдешь сам.
Небрежно кивнув ему, Конан двинулся в указанном
направлении. Фонарщик же, возблагодарив Бела за то, что
остался цел и невредим, немедленно направился к стражникам,
которые продолжали свой бесконечный спор и не оглядывались
по сторонам.
* * *
- Почтенный Дасай, - с заискивающей улыбкой обратился
фонарщик к старшему из воинов, - здесь шатается какой-то
подозрительный малый. Я направил его к веселому дому, к
тому, что около аренджурского рынка. Может, догоните да
посмотрите, что за фрукт? Только осторожно, он здоров, как
стигийский бык, и по виду с севера, то ли гипербореец, то ли
киммериец.
- А, это ты, - лампадная крыса, - небрежно откликнулся
стражник. Ему очень не хотелось отрываться от интересных
баек о том, что в Черных Королевствах не надо платить
женщинам за любовь, но наоборот, тебе еще приплатят, если
проведешь ночь с чернокожей красоткой. Особенно там, вроде
бы, ценились заморанские мужчины. Брат Косого Газзата
недавно вернулся из Кутхемес, и там ему эти байки напел
торговец из Кешлы, что в Кешане. Дасай не сводил взгляда с
рассказчика, и на лице его застыла похотливая улыбка, ну
разве интересовал его какой-то там бродяга?
Но настырный фонарщик не унимался и продолжал дергать
его за рукав. Тогда Дасай, придя в раздражение, прорычал:
- Ну, куда, говоришь, ты его наладил? На Аренджунский
рынок? Ну, так пусть Файзул его хватает, там его квартал!
а ты, фитиль из сушенного дерьма, иди себе, иди! Нечего
тут молоть языком!
* * *
Конан уже приближался к храму, возле которого
полагалось свернуть налево, когда вдруг услышал где-то в
проулке топот ног и истошные крики: "Держи его, держи!
Уйдет, клянусь Белом! Уйдет, верблюжья моча!"
Киммериец отступил в тень большого платана,
раскинувшего свои ветви неподалеку, и затаился, ожидая
развития событий.
1 2 3 4 5 6
киммерийцу всякий интерес, хлопнул дверью. Тем не менее
изнутри глухо донеслось: - Ступай вперед по улице,
головорез, там спросишь!
Конан неспешно зашагал вдоль бесконечной череды
каменных оград, из-за которых доносились божественные
запахи еды, особо чувствительные для человека с пустым
желудком. Еще он слышал сладкие напевы флейты, песни и
смех веселившихся сотрапезников, которым дела не было до
того, что он устал, голоден и зол, как оставшийся без
добычи тигр.
Между тем улица, расширившись, вывела его на большую
площадь с длинными рядами навесов из тростника и легкой
цветастой ткани; позади них виднелись лавки, закрытые
кованными стальными решетками с крепкими запорами. То был
один из шадизарских базаров, коих в городе имелось
несколько. В противоположном углу площади Конан разглядел
кучку людей в доспехах, которые, собравшись в кружок, о
чем-то оживленно толковали. "Не иначе, как базарные
стражники", - подумал он, соображая, не подойти ли к ним и
не спросить ли, где тут ближайшая харчевня. Однако стражей
да охранников он не любил и потому решил не связываться с
этим отродьем Нергала.
Пройдя в раздумье еще несколько шагов, киммериец вдруг
резко остановился, прислушиваясь к шороху, раздавшемуся
справа от него, за углом ближайшей лавки. На всякий случай
он нащупал кинжал, не раз выручавший его во всяких
переделках, но, приглядевшись, понял, что тревога напрасна,
это фонарщик, забравшись на длинную легкую лестницу,
заливал масло из длинногорлого бронзового кувшина в медный
фонарь, висевший на высоком отполированном временем столбе.
- Эй, парень, не скажешь ли, как добраться до кабака? -
спросил Конан. Фонарщик, занятый своим делом, ответил не
сразу. Он заткнул кувшин с маслом пробкой, обернутой
тряпицей, не спеша прицепил его к наплечному ремню, и,
осторожно перебирая босыми ступнями, спустился на землю.
Фонарщик выглядел человеком степенным, деловым и
важным, не чета всяким оборванцам, что шныряют в темноте.
Но впереди у него была длинная ночь, когда он в одиночество
обходил свое хозяйство, следя за тем, чтоб огонь в фонарях
не угас, и, кроме стражников, которые время от времени
встречались на его пути, других собеседников не
предвиделось. Поэтому он был рад новому человеку и,
предвкушая долгий разговор, тщательно вытер руки, заткнул
тряпку за пояс, после чего поднял глаза на киммерийца.
Он уже краем глаза взглянул на него сверху, когда
варвар окликнул его, но молодой голос и потрепанная
накидка, свисавшая с плеч Конана, не внушили ему опасений.
Очутившись же рядом с ним, фонарщик немедленно почувствовал
сильный озноб, а язык его от страха прилип к гортани. Перед
ним стоял молодой гигант с гривой спутанных черных волос,
разметавшихся по могучим плечам, и пронзительным взглядом
синих глаз, холодно мерцающих в сумеречном свете
наступающей ночи. Всякий люд попадался в Шадизаре, но
такого молодца фонарщик видел впервые. Страшился он и меча,
что висел у великана за спиной, ибо клинок тот был шириною
в ладонь и длиной в пять локтей.
Конан, однако, за свою недолгую жизнь привык уже к
тому, что многие в первый момент встречи с ним испытывают
изумление и от его громадного роста, и от вида могучих
мышц, бугрившихся на груди и плечах. А потому он спокойно
ждал, когда недомерок с кувшином придет в себя и сможет
продолжить разговор. Наконец тот, овладев собой и с
облегчением заметив, что стража находится достаточно
близко, пробормотал:
- Тебе придется идти далеко, на другой конец города,
странник.
Незнакомец внушал фонарщику самые черные подозрения, но
кликнуть стражу он не решался: вдруг этот варвар возьмет да
свернет ему голову - как куренку!
- Кром! - рыкнул Конан. - Что, ближе ничего нет?
- Есть-то есть, да таких, как ты, туда не пускают, - с
сомнением оглядывая его лохмотья, ответил фонарщик.
- Это уже не твоя забота, - усмехнулся варвар. - Ну,
говори, куда идти?
- Минуешь эту улицу, - махнув рукой, не стал
упорствовать фонарщик, - там будет белый храм, вон, видишь
его купол? Потом свернешь налево и доберешься до площади.
Дальше найдешь сам.
Небрежно кивнув ему, Конан двинулся в указанном
направлении. Фонарщик же, возблагодарив Бела за то, что
остался цел и невредим, немедленно направился к стражникам,
которые продолжали свой бесконечный спор и не оглядывались
по сторонам.
* * *
- Почтенный Дасай, - с заискивающей улыбкой обратился
фонарщик к старшему из воинов, - здесь шатается какой-то
подозрительный малый. Я направил его к веселому дому, к
тому, что около аренджурского рынка. Может, догоните да
посмотрите, что за фрукт? Только осторожно, он здоров, как
стигийский бык, и по виду с севера, то ли гипербореец, то ли
киммериец.
- А, это ты, - лампадная крыса, - небрежно откликнулся
стражник. Ему очень не хотелось отрываться от интересных
баек о том, что в Черных Королевствах не надо платить
женщинам за любовь, но наоборот, тебе еще приплатят, если
проведешь ночь с чернокожей красоткой. Особенно там, вроде
бы, ценились заморанские мужчины. Брат Косого Газзата
недавно вернулся из Кутхемес, и там ему эти байки напел
торговец из Кешлы, что в Кешане. Дасай не сводил взгляда с
рассказчика, и на лице его застыла похотливая улыбка, ну
разве интересовал его какой-то там бродяга?
Но настырный фонарщик не унимался и продолжал дергать
его за рукав. Тогда Дасай, придя в раздражение, прорычал:
- Ну, куда, говоришь, ты его наладил? На Аренджунский
рынок? Ну, так пусть Файзул его хватает, там его квартал!
а ты, фитиль из сушенного дерьма, иди себе, иди! Нечего
тут молоть языком!
* * *
Конан уже приближался к храму, возле которого
полагалось свернуть налево, когда вдруг услышал где-то в
проулке топот ног и истошные крики: "Держи его, держи!
Уйдет, клянусь Белом! Уйдет, верблюжья моча!"
Киммериец отступил в тень большого платана,
раскинувшего свои ветви неподалеку, и затаился, ожидая
развития событий.
1 2 3 4 5 6