Больше ничего не сказав, он двинулся прочь.
– Постойте! Кто вы? – крикнула ему вслед Мейгри. – Откуда вы... Почему...
Но он исчез, растворившись среди камней так резко и внезапно, словно превратился в невидимку.
– Благодарю вас, – довольно запоздало прошептала Мейгри.
Ее затрясло. Лучевое ружье, казалось, потяжелело в десятки раз; она чуть не уронила его.
– Прекрати, дура! Не время раскисать.
Но оказалось, что ей трудно сдвинуться с места, трудно оторвать завороженный взгляд от четырех трупов. Женщина лежала на спине, устремив незрячие глаза на поднимающийся к небу дым; особой разницы в выражении мертвых глаз и тех же глаз, когда женщина еще была жива, Мейгри не заметила. Что-то шевельнулось в памяти Мейгри; чья-то рука пыталась отдернуть плотный, тяжелый занавес, закрывавший воспоминания.
– Где-то я видела похожие глаза...
Но воспоминания так и остались в тени, оставив лишь дымный смрад, огонь и смутное чувство страха, из-за которого она никогда не пыталась проникнуть глубже.
А Саган приближался.
Мейгри обошла вокруг вездехода с ружьем на изготовку, осмотрев все вокруг. Никого и ничего. Смахнув пепел от черного одеяния, она забралась в вездеход и проверила бомбу, лежавшую на сиденье. Хрусталь безмятежно искрился в лучах тошнотворно зеленых ласкарских сумерек.
Мейгри осторожно извлекла маячок и бросила его на труп одного из адонианцев. Оме поначалу решит, что его план удался: вездеход выведен из строя. Потом он начнет беспокоиться, почему не возвращаются его люди. А кто будет волноваться насчет этих четверых... или того, другого...
Мейгри тряхнула головой.
Саган приближается.
Она наладила управление вездехода, объехала догорающий заправщик и помчалась по шоссе. Вдали показался Форт-Ласкар.
– Господи, дай еще немного времени. Самую малость...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О Боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.
Уильям Шекспир. Гамлет. Акт II, сцена 2
– Господи! Таск! Что это? – Нола перекатилась в спальном мешке и вцепилась в наемника, свернувшегося рядом с ней.
Таск со стоном натянул край мешка себе на голову.
– Это малыш. Кошмары у него. У него это уже было на Вэнджелисе после боя.
По космоплану прокатился очередной вопль. Дайен выкрикивал бессвязные слова, тяжело дышал, словно бежал на длинную дистанцию.
– Сходи к нему, – приказала Нола, тряся Таска за обнаженное плечо.
– Ты к нему сходи, – промычал наемник в подушку. – Женщины... лучше... успокаивают, нянчат.
– Не могу, Таск, – шепнула Нола, отодвигаясь и глядя в темноту. – Я... я его боюсь.
Снова крик.
– Закрой глаза! Почему они на меня так смотрят? Закрой глаза! – Дайен судорожно глотнул воздух.
– А я не боюсь? Ладно, иду. Пожалуй, придется, если я собираюсь хоть немного поспать. Какого черта ты вылезла из этой штуки?
В попытках выбраться из мешка Таск слишком резко встал и ударился головой о консоль, под которой они с Нолой спали. Ругаясь на чем свет стоит, он выполз и нащупал лампу. Когда он ее включил, он снова начал ругаться, поскольку резкий свет больно ударил по глазам.
– Эй, малыш! Не волнуйся! – крикнул Таск и босиком побрел в тесную каютку для пилота. Покрутив лампой, он обнаружил койку, оказавшуюся просто полкой, убирающейся перед боем.
Дайен, весь в поту, сидел в постели с открытыми глазами, глядя прямо в темноту, безумно размахивая руками.
– Закрой глаза! – кричал он как в бреду, хватая воздух. – Закрой их, закрой, закрой, закрой их...
Таск присел на край койки.
– Малыш...
Издав вопль, от которого у Таска волосы дыбом встали, он с необычайной силой схватил наемника за плечи.
– Дайен! Черт возьми! Отпусти. Да проснись же! Крепко зажав подбородок юноши, Таск стал трясти ему голову вперед-назад.
Дайен стал вырываться. С широко раскрытыми в ужасе глазами он потянулся к горлу Таска. Наемник уронил лампу на палубу, и она покатилась по неровной поверхности, отбрасывая тени, напоминающие пляску ведьм. Дайен вдруг заморгал, посмотрел на Таска в неровном свете, всхлипнул и обмяк на руках у наемника.
Вздохнув, Таск прижал юношу к себе, взъерошив его взмокшие от пота волосы.
– Все хорошо, – сказал он, неуклюже поглаживая трясущиеся плечи. – Это сон.
– Прости.
Дайен выпрямился. Лицо его было белым от яркого света, а волосы приобрели бронзовый оттенок. Голубые глаза были окружены фиолетовыми тенями, а прокушенные губы кровоточили.
– Прости. Иди спать. Такого больше не будет.
Он лег на пустую койку; подушка валялась на полу. Подняв лампу, Таск взглянул на цифровые часы, показывавшие разное время: космическое время, время на конкретной планете...
– Черт, поздновато снова ложиться. Уже вечер по ласкарскому времени.
– Ласкар? – Дайен приподнялся на локтях. – Хочешь сказать, что мы уже сели?
– Да, я посадил машину ночью, пока ты спал.
– Почему не разбудил?
– Зачем? Разбудить и сказать, что пора спать? Несерьезно, малыш.
– Но... – Дайен покраснел, садясь на койке и ставя ноги на пол. – Мы уже могли выйти, начать поиски...
– Нет, – твердо ответил Таск. – Никто не бродит по Ласкару перед рассветом, если только не свихнулся и не устал от жизни.
– Тогда пойдем сейчас...
– Сбрось обороты, малыш. У нас куча времени. До темноты все закрыто.
Таск, нервно крутивший лампу, освещая ею все, кроме юноши, сел рядом с ним на койку.
– У нас есть время. Почему бы тебе... не рассказать, что с тобой случилось в той рубке на «Непокорном»? Да, знаю. Ничего. Черт возьми, малыш, я же видел твое лицо, когда ты оттуда вышел! Ты был весь в крови от макушки до пяток! За тобой оставались кровавые следы!
Таск ощутил, как мальчишка задрожал, положил ладонь на его руку.
– Знаешь, говорят, помогает, если об этом поговорить...
Дайена трясло. Он помолчал, а потом покачал головой, глубоко вздохнул и посмотрел на Таска спокойными голубыми глазами.
– Нет. Не буду. Я знаю, в чем дело. Я слабак. Трус. Это в крови. Саган мне говорил.
– Этот предатель! Подонок! Это... Это... – Таск кипел, не успевая выплевывать слова, переполнявшие его.
Дайен поднялся.
– Схожу приму душ. Когда выйду, приготовлю завтрак. Моя очередь.
– Завтрак? Я... ты... Я скажу, где...
Не дослушав друга, юноша втиснулся в тесную душевую кабинку и закрылся. Последние слова Таска заглушил шум воды. Наемник повернулся, злобно пнул босой ногой шкафчик, взвыл от боли.
– Отличный удар, – заметила Нола, входя в каюту.
Ее коренастое тело облегал купальный халат. Она прищурилась от яркого света, сделавшего заметными веснушки, рассыпанные по ее щекам.
– Да я забыл, что не надел эти долбаные башмаки! – ответил Таск, хромая по палубе. – Трус! Представляешь, Саган назвал малыша трусом. Этот сукин сын..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Постойте! Кто вы? – крикнула ему вслед Мейгри. – Откуда вы... Почему...
Но он исчез, растворившись среди камней так резко и внезапно, словно превратился в невидимку.
– Благодарю вас, – довольно запоздало прошептала Мейгри.
Ее затрясло. Лучевое ружье, казалось, потяжелело в десятки раз; она чуть не уронила его.
– Прекрати, дура! Не время раскисать.
Но оказалось, что ей трудно сдвинуться с места, трудно оторвать завороженный взгляд от четырех трупов. Женщина лежала на спине, устремив незрячие глаза на поднимающийся к небу дым; особой разницы в выражении мертвых глаз и тех же глаз, когда женщина еще была жива, Мейгри не заметила. Что-то шевельнулось в памяти Мейгри; чья-то рука пыталась отдернуть плотный, тяжелый занавес, закрывавший воспоминания.
– Где-то я видела похожие глаза...
Но воспоминания так и остались в тени, оставив лишь дымный смрад, огонь и смутное чувство страха, из-за которого она никогда не пыталась проникнуть глубже.
А Саган приближался.
Мейгри обошла вокруг вездехода с ружьем на изготовку, осмотрев все вокруг. Никого и ничего. Смахнув пепел от черного одеяния, она забралась в вездеход и проверила бомбу, лежавшую на сиденье. Хрусталь безмятежно искрился в лучах тошнотворно зеленых ласкарских сумерек.
Мейгри осторожно извлекла маячок и бросила его на труп одного из адонианцев. Оме поначалу решит, что его план удался: вездеход выведен из строя. Потом он начнет беспокоиться, почему не возвращаются его люди. А кто будет волноваться насчет этих четверых... или того, другого...
Мейгри тряхнула головой.
Саган приближается.
Она наладила управление вездехода, объехала догорающий заправщик и помчалась по шоссе. Вдали показался Форт-Ласкар.
– Господи, дай еще немного времени. Самую малость...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О Боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.
Уильям Шекспир. Гамлет. Акт II, сцена 2
– Господи! Таск! Что это? – Нола перекатилась в спальном мешке и вцепилась в наемника, свернувшегося рядом с ней.
Таск со стоном натянул край мешка себе на голову.
– Это малыш. Кошмары у него. У него это уже было на Вэнджелисе после боя.
По космоплану прокатился очередной вопль. Дайен выкрикивал бессвязные слова, тяжело дышал, словно бежал на длинную дистанцию.
– Сходи к нему, – приказала Нола, тряся Таска за обнаженное плечо.
– Ты к нему сходи, – промычал наемник в подушку. – Женщины... лучше... успокаивают, нянчат.
– Не могу, Таск, – шепнула Нола, отодвигаясь и глядя в темноту. – Я... я его боюсь.
Снова крик.
– Закрой глаза! Почему они на меня так смотрят? Закрой глаза! – Дайен судорожно глотнул воздух.
– А я не боюсь? Ладно, иду. Пожалуй, придется, если я собираюсь хоть немного поспать. Какого черта ты вылезла из этой штуки?
В попытках выбраться из мешка Таск слишком резко встал и ударился головой о консоль, под которой они с Нолой спали. Ругаясь на чем свет стоит, он выполз и нащупал лампу. Когда он ее включил, он снова начал ругаться, поскольку резкий свет больно ударил по глазам.
– Эй, малыш! Не волнуйся! – крикнул Таск и босиком побрел в тесную каютку для пилота. Покрутив лампой, он обнаружил койку, оказавшуюся просто полкой, убирающейся перед боем.
Дайен, весь в поту, сидел в постели с открытыми глазами, глядя прямо в темноту, безумно размахивая руками.
– Закрой глаза! – кричал он как в бреду, хватая воздух. – Закрой их, закрой, закрой, закрой их...
Таск присел на край койки.
– Малыш...
Издав вопль, от которого у Таска волосы дыбом встали, он с необычайной силой схватил наемника за плечи.
– Дайен! Черт возьми! Отпусти. Да проснись же! Крепко зажав подбородок юноши, Таск стал трясти ему голову вперед-назад.
Дайен стал вырываться. С широко раскрытыми в ужасе глазами он потянулся к горлу Таска. Наемник уронил лампу на палубу, и она покатилась по неровной поверхности, отбрасывая тени, напоминающие пляску ведьм. Дайен вдруг заморгал, посмотрел на Таска в неровном свете, всхлипнул и обмяк на руках у наемника.
Вздохнув, Таск прижал юношу к себе, взъерошив его взмокшие от пота волосы.
– Все хорошо, – сказал он, неуклюже поглаживая трясущиеся плечи. – Это сон.
– Прости.
Дайен выпрямился. Лицо его было белым от яркого света, а волосы приобрели бронзовый оттенок. Голубые глаза были окружены фиолетовыми тенями, а прокушенные губы кровоточили.
– Прости. Иди спать. Такого больше не будет.
Он лег на пустую койку; подушка валялась на полу. Подняв лампу, Таск взглянул на цифровые часы, показывавшие разное время: космическое время, время на конкретной планете...
– Черт, поздновато снова ложиться. Уже вечер по ласкарскому времени.
– Ласкар? – Дайен приподнялся на локтях. – Хочешь сказать, что мы уже сели?
– Да, я посадил машину ночью, пока ты спал.
– Почему не разбудил?
– Зачем? Разбудить и сказать, что пора спать? Несерьезно, малыш.
– Но... – Дайен покраснел, садясь на койке и ставя ноги на пол. – Мы уже могли выйти, начать поиски...
– Нет, – твердо ответил Таск. – Никто не бродит по Ласкару перед рассветом, если только не свихнулся и не устал от жизни.
– Тогда пойдем сейчас...
– Сбрось обороты, малыш. У нас куча времени. До темноты все закрыто.
Таск, нервно крутивший лампу, освещая ею все, кроме юноши, сел рядом с ним на койку.
– У нас есть время. Почему бы тебе... не рассказать, что с тобой случилось в той рубке на «Непокорном»? Да, знаю. Ничего. Черт возьми, малыш, я же видел твое лицо, когда ты оттуда вышел! Ты был весь в крови от макушки до пяток! За тобой оставались кровавые следы!
Таск ощутил, как мальчишка задрожал, положил ладонь на его руку.
– Знаешь, говорят, помогает, если об этом поговорить...
Дайена трясло. Он помолчал, а потом покачал головой, глубоко вздохнул и посмотрел на Таска спокойными голубыми глазами.
– Нет. Не буду. Я знаю, в чем дело. Я слабак. Трус. Это в крови. Саган мне говорил.
– Этот предатель! Подонок! Это... Это... – Таск кипел, не успевая выплевывать слова, переполнявшие его.
Дайен поднялся.
– Схожу приму душ. Когда выйду, приготовлю завтрак. Моя очередь.
– Завтрак? Я... ты... Я скажу, где...
Не дослушав друга, юноша втиснулся в тесную душевую кабинку и закрылся. Последние слова Таска заглушил шум воды. Наемник повернулся, злобно пнул босой ногой шкафчик, взвыл от боли.
– Отличный удар, – заметила Нола, входя в каюту.
Ее коренастое тело облегал купальный халат. Она прищурилась от яркого света, сделавшего заметными веснушки, рассыпанные по ее щекам.
– Да я забыл, что не надел эти долбаные башмаки! – ответил Таск, хромая по палубе. – Трус! Представляешь, Саган назвал малыша трусом. Этот сукин сын..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124