Не успел Боб ему выговорить, как Плана стошнило. Он отбежал назад и залез в придорожные кусты, чтобы заглушить издаваемые им звуки. Даже и теперь они казались чересчур громкими Пеллегрино, ставшему нянькой для всей компании. Он уже собрался пойти заставить Плана заткнуться, но остановился. Из тьмы по ту сторону изгороди послышалось глубокое рычание. Все мигом притихли.
Лихорадочно шаря глазами во мраке, они рассмотрели за воротами громадного пса. То, что он только рычал и едва вырисовывался в ночи, делало его еще страшнее. Пеллегрино, бормоча: «Ну, собачка.. Хорошая собачка!» –подошел к нему поближе.И перекинул через ворота припасенный гамбургер. Он шлепнулся на землю, и через пару секунд Боб обернулся и прошептал: «Готово, сожрал».
Санди Мелтон по дороге подбавила в гамбургер еще и ЛСД. Вот интересно, сказала она, какие галлюцинации могут быть у собаки. Джим вспомнил это, потому что тогда ему стало очень смешно. Пес все рычал. Потом, через несколько минут, рычание стало слабее, он, спотыкаясь, побрел прочь и футов через тридцать свалился.
Створки ворот скрепляла тяжелая цепь, запертая на большой замок.Джим перелез через ворота, обмотанные сверху колючей проволокой, помог перелезть Пеллегрино, потом они вдвоем помогли Сэму и Стиву. Все они раскровянили себе руки, но боли не чувствовали.
– Мать честная! – сказал Сэм. – Гляньте, сарай превратился в замок!
Он весь из стекла и бриллиантов, так и мерцает при луне!
Никто не сообразил сказать ему, что сейчас луна как раз спряталась.
У Джима зрительных галлюцинаций не было, зато он чувствовал, что ноги у него выросли, точно в сказке о семимильных сапогах, и он может добраться до сортира одним прыжком. Его отвлекли девушки, отказавшиеся лезть через ворота. Они видели колючую проволоку и видели, как оборвали себе одежду ребята.
– И потом, – сказала Санди Мелтон, – надо же кому-то позаботиться о Плане. Вдруг нам придется улепетывать – не бросать же его.
– И то верно, – согласился Боб. – Ладно, мы скоро, да вы нам и ни к чему. Посадите Плана в машину.
Трое парней пошли по усыпанной гравием дорожке, ведущей от ворот к темной груде бывшего дома, потом свернули к сортиру. Когда они подошли к этому пахучему сооружению, из разрыва в тучах на них хлынул лунный свет. Видно было даже полумесяц, вырезанный на двери.
Джима удивило то, что Боб, Сэм и Стив тоже добрались до уборной одним прыжком. У них-то ноги не вырастали. Потом Боб спросил:
– А где Сэм?
Джим хотел показать, что вот он, Сэм, около него. Но Сэма там не оказалось. Он так и остался на полпути между воротами и сортиром, пяля глаза на сарай. После Джим сообразил, что ему только казалось, будто Сэм идет рядом. А может, рядом с ним шел кто-то другой, неизвестный?
– Ладно, – сказал Боб. – Без него обойдемся. Только не забыть захватить его на обратном пути.
Они зашли с северной стороны сортира и принялись все трое толкать его. Будка качалась взад-вперед, но не переворачивалась.
– Да эта штука тяжелее, чем мамины пончики! – сказал Боб. – Погодите.
Надо ее раскачать, выйти на нужную частоту колебаний, а потом, по моей команде, наваливайтесь что есть мочи!
И они снова взялись за дело. Когда они наконец поднажали и нужник опрокинулся, раздался крик. Они повернулись посмотреть, что за шум, и тут выпалил дробовик, и заряд ударил по листьям ближнего дерева. Стив заорал и бросился бежать, а Пеллегрино упал и увлек за собой Джима. Вдвоем они провалились в яму, в самую жижу – упали ногами вперед и быстро погрузились по шею.
Дробовик грянул снова. До Джима слабо донесся визг девчонок. Стива больше не было слышно. Джим и Боб громко взывали о помощи. После мгновенной тишины послышалось рычание, и к ним в дыру свалилась собака. Точно мщение, ниспосланное богами, она плюхнулась прямо перед ними, окатила их головы и открытые рты, выскочила наверх, как пробка, и начала барахтаться.
Джим коснулся носками дна – он надеялся, что это дно. У Боба, который был повыше, торчала над жижей вся голова. Джим сидел по самый подбородок. Но обезумевшая собака задела его, и он ушел вглубь.
Позже Джим выяснил, что ротвейлер как-то очухался и прибежал, а может, подошел, поскольку был еще слабым и осоловелым, к яме. Еще не совсем придя в себя, он то ли упал туда, то ли прыгнул.
Теперь им с Бобом приходилось опасаться, как бы пес их не покусал – его мощные челюсти могли сдавить с шестисотфунтовой силой – как бы он не поцарапал их, колотя передними лапами, и как бы он их не потопил. Видели они все очень смутно, поскольку лунный свет в яму не проникал, а глаза им залепило. Потом Боба стошнило, что вызвало такой же рефлекс у Джима. Хуже им от этого не стало – хуже стать уже не могло – но и улучшения никакого не последовало. Наоборот, очень трудно уворачиваться от собаки, когда тебя выворачивает наизнанку.
Наконец Джим, вложив в это последние силы, сгреб собаку за уши и с яростью погрузил с головой в жижу. В этот миг сверху сверкнул фонарик и надтреснутый старческий голос заорал:
– Оставь собаку, не то пристрелю! Не трожь ее, ты!.. – Дальше Джим не понял: Думский перешел на польский.
– Не стреляй, Бога ради! – крикнул Джим и выпустил собаку. Она выплыла, ворча и отфыркиваясь, но нападать на него больше не стала. Смекнула, что надо беречь силы, чтобы удержаться на плаву и не захлебнуться. Она бешено гребла лапами, только-только оставаясь на поверхности.
– Дурак! – завопил Боб. – Ты ведь и собаку тоже убьешь!
Собака мало его волновала, но у него хватило смекалки сообразить, что Думский не в себе от ярости, если не понимает, что может натворить в этой тесной дыре выстрел из дробовика.
– Ой-ой! – сказал Думский. – Не уходите пока! Я сейчас вернусь.
– Так и быть, подождем, – сказал Боб и простонал: – Господи, ну и вляпались!
Думского не было что-то очень долго, хотя в самом деле, наверно, прошло не больше двух минут. Кряхтя и охая, старикан опустился на колени рядом с ямой. Потом что-то слегка задело Джима по лицу. Он не понял, что это такое, пока Думский не посветил вниз фонариком – это была веревка, которую старик им спустил.
Вдали, но достаточно ясно, перекрывая крики девушек, послышался вой сирены – к ним ехала полиция.
– Обвяжите собаку веревкой! – сказал Думский.
– А мы? – завопил Боб.
– Сначала собаку!
– Да ты в своем уме? – выкрикнул Джим. – Как мы это сделаем? Он же нам руки откусит!
– Вытащи нас отсюда! – подхватил Пеллегрино. – Мне дышать нечем!
Темно в глазах! Я сдохну, если не выберусь отсюда сию минуту!
– Так вам, засранцам, и надо. Обвязывайте собаку, а потом, глядишь, и вас вытащу.
– Мы подохнем тут! – взревел Боб и поперхнулся – волна экскрементов, вызванная барахтаньем животного, захлестнула ему рот.
– Обвязывайте собаку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Лихорадочно шаря глазами во мраке, они рассмотрели за воротами громадного пса. То, что он только рычал и едва вырисовывался в ночи, делало его еще страшнее. Пеллегрино, бормоча: «Ну, собачка.. Хорошая собачка!» –подошел к нему поближе.И перекинул через ворота припасенный гамбургер. Он шлепнулся на землю, и через пару секунд Боб обернулся и прошептал: «Готово, сожрал».
Санди Мелтон по дороге подбавила в гамбургер еще и ЛСД. Вот интересно, сказала она, какие галлюцинации могут быть у собаки. Джим вспомнил это, потому что тогда ему стало очень смешно. Пес все рычал. Потом, через несколько минут, рычание стало слабее, он, спотыкаясь, побрел прочь и футов через тридцать свалился.
Створки ворот скрепляла тяжелая цепь, запертая на большой замок.Джим перелез через ворота, обмотанные сверху колючей проволокой, помог перелезть Пеллегрино, потом они вдвоем помогли Сэму и Стиву. Все они раскровянили себе руки, но боли не чувствовали.
– Мать честная! – сказал Сэм. – Гляньте, сарай превратился в замок!
Он весь из стекла и бриллиантов, так и мерцает при луне!
Никто не сообразил сказать ему, что сейчас луна как раз спряталась.
У Джима зрительных галлюцинаций не было, зато он чувствовал, что ноги у него выросли, точно в сказке о семимильных сапогах, и он может добраться до сортира одним прыжком. Его отвлекли девушки, отказавшиеся лезть через ворота. Они видели колючую проволоку и видели, как оборвали себе одежду ребята.
– И потом, – сказала Санди Мелтон, – надо же кому-то позаботиться о Плане. Вдруг нам придется улепетывать – не бросать же его.
– И то верно, – согласился Боб. – Ладно, мы скоро, да вы нам и ни к чему. Посадите Плана в машину.
Трое парней пошли по усыпанной гравием дорожке, ведущей от ворот к темной груде бывшего дома, потом свернули к сортиру. Когда они подошли к этому пахучему сооружению, из разрыва в тучах на них хлынул лунный свет. Видно было даже полумесяц, вырезанный на двери.
Джима удивило то, что Боб, Сэм и Стив тоже добрались до уборной одним прыжком. У них-то ноги не вырастали. Потом Боб спросил:
– А где Сэм?
Джим хотел показать, что вот он, Сэм, около него. Но Сэма там не оказалось. Он так и остался на полпути между воротами и сортиром, пяля глаза на сарай. После Джим сообразил, что ему только казалось, будто Сэм идет рядом. А может, рядом с ним шел кто-то другой, неизвестный?
– Ладно, – сказал Боб. – Без него обойдемся. Только не забыть захватить его на обратном пути.
Они зашли с северной стороны сортира и принялись все трое толкать его. Будка качалась взад-вперед, но не переворачивалась.
– Да эта штука тяжелее, чем мамины пончики! – сказал Боб. – Погодите.
Надо ее раскачать, выйти на нужную частоту колебаний, а потом, по моей команде, наваливайтесь что есть мочи!
И они снова взялись за дело. Когда они наконец поднажали и нужник опрокинулся, раздался крик. Они повернулись посмотреть, что за шум, и тут выпалил дробовик, и заряд ударил по листьям ближнего дерева. Стив заорал и бросился бежать, а Пеллегрино упал и увлек за собой Джима. Вдвоем они провалились в яму, в самую жижу – упали ногами вперед и быстро погрузились по шею.
Дробовик грянул снова. До Джима слабо донесся визг девчонок. Стива больше не было слышно. Джим и Боб громко взывали о помощи. После мгновенной тишины послышалось рычание, и к ним в дыру свалилась собака. Точно мщение, ниспосланное богами, она плюхнулась прямо перед ними, окатила их головы и открытые рты, выскочила наверх, как пробка, и начала барахтаться.
Джим коснулся носками дна – он надеялся, что это дно. У Боба, который был повыше, торчала над жижей вся голова. Джим сидел по самый подбородок. Но обезумевшая собака задела его, и он ушел вглубь.
Позже Джим выяснил, что ротвейлер как-то очухался и прибежал, а может, подошел, поскольку был еще слабым и осоловелым, к яме. Еще не совсем придя в себя, он то ли упал туда, то ли прыгнул.
Теперь им с Бобом приходилось опасаться, как бы пес их не покусал – его мощные челюсти могли сдавить с шестисотфунтовой силой – как бы он не поцарапал их, колотя передними лапами, и как бы он их не потопил. Видели они все очень смутно, поскольку лунный свет в яму не проникал, а глаза им залепило. Потом Боба стошнило, что вызвало такой же рефлекс у Джима. Хуже им от этого не стало – хуже стать уже не могло – но и улучшения никакого не последовало. Наоборот, очень трудно уворачиваться от собаки, когда тебя выворачивает наизнанку.
Наконец Джим, вложив в это последние силы, сгреб собаку за уши и с яростью погрузил с головой в жижу. В этот миг сверху сверкнул фонарик и надтреснутый старческий голос заорал:
– Оставь собаку, не то пристрелю! Не трожь ее, ты!.. – Дальше Джим не понял: Думский перешел на польский.
– Не стреляй, Бога ради! – крикнул Джим и выпустил собаку. Она выплыла, ворча и отфыркиваясь, но нападать на него больше не стала. Смекнула, что надо беречь силы, чтобы удержаться на плаву и не захлебнуться. Она бешено гребла лапами, только-только оставаясь на поверхности.
– Дурак! – завопил Боб. – Ты ведь и собаку тоже убьешь!
Собака мало его волновала, но у него хватило смекалки сообразить, что Думский не в себе от ярости, если не понимает, что может натворить в этой тесной дыре выстрел из дробовика.
– Ой-ой! – сказал Думский. – Не уходите пока! Я сейчас вернусь.
– Так и быть, подождем, – сказал Боб и простонал: – Господи, ну и вляпались!
Думского не было что-то очень долго, хотя в самом деле, наверно, прошло не больше двух минут. Кряхтя и охая, старикан опустился на колени рядом с ямой. Потом что-то слегка задело Джима по лицу. Он не понял, что это такое, пока Думский не посветил вниз фонариком – это была веревка, которую старик им спустил.
Вдали, но достаточно ясно, перекрывая крики девушек, послышался вой сирены – к ним ехала полиция.
– Обвяжите собаку веревкой! – сказал Думский.
– А мы? – завопил Боб.
– Сначала собаку!
– Да ты в своем уме? – выкрикнул Джим. – Как мы это сделаем? Он же нам руки откусит!
– Вытащи нас отсюда! – подхватил Пеллегрино. – Мне дышать нечем!
Темно в глазах! Я сдохну, если не выберусь отсюда сию минуту!
– Так вам, засранцам, и надо. Обвязывайте собаку, а потом, глядишь, и вас вытащу.
– Мы подохнем тут! – взревел Боб и поперхнулся – волна экскрементов, вызванная барахтаньем животного, захлестнула ему рот.
– Обвязывайте собаку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64