— Там! — внезапно шепнула Дуари, показывая рукой направо. — За этим деревом что-то есть. Я видела, как оно двигалось.
Какое-то движение на границе поля зрения привлекло мое внимание и заставило обернуться налево. Быстро повернувшись туда, я увидел, как что-то спряталось за стволом большого дерева.
Дуари повернулась кругом.
— Нас окружили, они повсюду!
— Ты можешь различить, кто они? — спросил я.
— Мне показалось, что я видела волосатую руку, но я не уверена. Они движутся быстро и все время прячутся. О, давай вернемся! Это плохое место, и я боюсь.
— Хорошо, — согласился я. — В любом случае это место не кажется мне хорошим охотничьим угодьем. А мы пришли сюда именно за этим.
Как только мы повернулись, чтобы вернуться по собственным следам, со всех сторон поднялся хор хриплых воплей — получеловеческих, полузвериных, словно вой и рев животных смешались с голосами людей. Затем внезапно из-за деревьев выскочила и бросилась на нас свора волосатых человекоподобных созданий.

Я тотчас распознал их. Это были нобарганы, те самые существа, которые напали на похитителей Дуари; от которых я ее уже спас однажды. Они были вооружены грубыми луками, стрелами и пращами. Но, когда они приблизились, выяснилось, что они хотят взять нас живыми, так как они не использовали против нас никакого оружия.
Я вовсе не собирался попасть в плен так легко, тем более не собирался отдавать Дуари в руки этих диких зверолюдей. Подняв пистолет, я направил на них пучок смертельных R-лучей. Несколько дикарей упало, остальные попрятались за деревьями.
— Не позволяй им взять меня в плен, — сказала Дуари спокойным голосом. — Когда ты увидишь, что больше нет надежды на спасение, убей меня.
Сама мысль об этом превратила меня в лед, но я знал, что должен сделать это, чтобы она не досталась этим дегенеративным тварям.
Из-за дерева показался нобарган, и я уложил его выстрелом из пистолета. Затем они начали кидать камни в меня сзади. Я повернулся и выстрелил еще несколько раз. В тот же миг камень ударил меня в затылок, и я упал на землю без сознания.
Придя в себя, я прежде всего почувствовал невероятную вонь, а затем что-то жесткое, натирающее мою кожу, и ритмическое покачивание моего тела. Эти ощущения были едва уловимы среди слабых проблесков возвращающегося сознания. С возвратом полного контроля над собой я понял, чем они вызваны: меня нес, перебросив через плечо, мощный нобарган.
Я почти задыхался от смрада его тела, таким он был интенсивным. Жесткие волосы, которые царапали мою кожу, раздражали меня лишь немногим больше, чем движение, которое передавалось мне от его ходьбы.
Я хотел съехать с его плеча. Сообразив, что я пришел в сознание, он сбросил меня на землю. Меня окружали со всех сторон ужасные морды и волосатые тела нобарганов. Воздух был пропитан исходящей от их тел ужасной вонью.
Я уверен, что они — самые мерзкие и отвратительные создания, каких я видел. Предполагается, что они — один из первых шагов эволюции от зверя к человеку. Но они — никак не улучшение зверя. За привилегию ходить выпрямившись, на двух ногах, таким образом высвобождая руки для работы, и за дар речи, они пожертвовали всем, что есть в звере благородного и красивого.
Я считаю, что Дарвин прав — человек действительно произошел от животного, и это заняло бесчисленные века. А в некоторых отношениях он до сих пор не преуспел, даже на высоте нашей пресловутой хваленой земной цивилизации.
Оглядевшись вокруг, я увидел, что Дуари тащит за волосы огромный нобарган. В этот же момент я обнаружил, что оружие у меня забрали. Уровень умственного развития нобарганов столь низок, что они не способны воспользоваться оружием цивилизованного человека, которые попадают им в руки. Так что они просто выбросили мой пистолет.
Но хоть я и был безоружен, я не мог смотреть, как Дуари страдает от такого бесчестья и оскорбления. Я попытался прийти ей на помощь.
Я бросился вперед, прежде чем звери рядом со мной успели мне помешать, и напал на тварь, которая посмела так скверно обращаться с дочерью джонга, с этим несравненным созданием, которое пробудило в моей груди первые изысканные и острые муки любви.
Я схватил его за волосатую лапу и развернул мордой к себе, а потом нанес ужасный удар в подбородок, который свалил его наземь. Мгновенно его сородичи начали громко смеяться его поражению. Но это не помешало им навалиться на меня и скрутить, и можете быть уверены, что их манеры не страдали мягкостью.
Когда дикарь, которого я повалил, поднялся на ноги, он с яростным ревом бросился на меня. Это могло бы кончиться для меня плачевно, если бы не вмешался другой дикарь. Это был крепкий, плотный тип, и когда он встал между мной и моим противником, тот остановился.
— Стой! — скомандовал мой неожиданный заступник.
Если бы я услышал, как разговаривает горилла, я бы удивился не сильнее. Это было для меня введением в важный этнологический факт: все человеческие расы на Венере (по крайней мере все, с которыми мне довелось встретиться) говорят на одном языке. Быть может, вы сумеете объяснить это; я не могу. Когда я расспрашивал амторианских ученых, они были просто ошарашены вопросом. Они не могли себе представить никакого другого положения дел. Поэтому я никогда не сталкивался с возможным объяснением.
Разумеется, язык немного изменяется в зависимости от культуры нации. Те, у кого меньше потребностей и меньше опыта, используют меньше слов. Язык нобарганов, наверное, самый ограниченный. Им хватает словаря в сотню слов. Но основные корни везде одинаковы.
Нобарган, который защитил меня, как оказалось, был королем — джонгом этого племени. Я позднее убедился, что его действия были вызваны не гуманными соображениями, а всего лишь желанием сохранить меня для иной участи.
Мои действия, однако, были не совсем бесполезны, поскольку на оставшемся пути Дуари не волокли за волосы. Она поблагодарила меня за выручку, и это само по себе стоило приложенных усилий. Но она предупредила меня, чтобы я больше их не раздражал.
Обнаружив, что по крайней мере одна из этих тварей способна произнести по крайней мере одно слово на амторианском языке, с которым я был знаком, я решил задать несколько вопросов в надежде выяснить цель, ради которой нас взяли в плен.
— Зачем вы схватили нас? — спросил я дикаря, который произнес это единственное слово.
Он посмотрел на меня в удивлении, а те, кто был рядом и слышали мой вопрос, принялись смеяться и повторять его. Их смех нельзя назвать легким, приятным или успокаивающим. Они скалят зубы в гримасе и издают звук, который больше всего напоминает отрыжку пьяного матроса. При этом в их глазах нет улыбки. Мне понадобилось сильно напрячь воображение, чтобы признать это смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54