Сов позвал пару солдат, которые отвели меня в одну из задних комнат и столкнули вниз — в темную камеру без окон. Затем они опустили тяжелый люк и оставили меня наедине с мрачными мыслями.
Комната с семью дверями! Это название завораживало меня. Я терялся в догадках: что ожидает меня там, какие неожиданные разновидности ужасной смерти? Быть может, она окажется не такой кошмарной, быть может, они просто хотят меня запугать ожиданием и предположениями?
Итак, вот каким должен был оказаться конец моей безумной попытки добраться до Марса! Мне придется умереть в одиночестве в этом отдаленном оплоте торизма в стране Нубол, которая значила для меня едва ли больше, чем пустой звук. И это при том, что на Венере так много можно было увидеть, а я увидел так мало!
Я припомнил все, что говорил мне Данус, все факты, известные мне о Венере, которые столь будоражили мое воображение — скупые истории, немногим больше, чем схематические фабулы, о холодной стране Карбол, где обитают странные дикие звери и еще более странные и дикие люди; о теплой стране Трабол, в пределах которой лежит и остров Вепайя, куда судьба направила ракету, в которой я проделал путь с Земли. Больше всего меня интересовала жаркая страна Страбол, так как я был уверен, что она соответствует экваториальным областям планеты и за ней лежат огромные неисследованные области, о существовании которых и не подозревают обитатели южного полушария — северная умеренная зона.
Одной из причин, по которой я захватил «Софал» и сделался капитаном пиратов, была надежда найти океанский проход на север к этой terra incognita. Какие странные расы, какие новые цивилизации мог я обнаружить там! И вот теперь положен конец не только этим надеждам, но и всей моей жизни вообще.
Я решил прекратить раздумья на эту тему. Продолжая размышлять в том же духе, легко было начать жалеть себя, а это ни к чему не ведет, только портит нервы.
У меня в закромах памяти хранилось достаточно приятных воспоминаний, которые я и призвал на помощь. Счастливые дни, которые я провел в Индии, пока был жив мой отец, англичанин по происхождению, давали богатую пищу для прекрасных воспоминаний. Я думал о старом Чанде Каби, моем наставнике, и обо всем, чему он меня учил помимо школьных книг. Не последней из этих наук была та жизненная философия, к которой я счел необходимым прибегнуть сейчас, оказавшись в самых крайних обстоятельствах. Это Чанд Каби научил меня использовать мой мозг на полную мощность его ресурсов и проектировать его через неограниченное расстояние на другой мозг, настроенный так, чтобы принимать его сообщения. Если бы я не обладал такими способностями, все сведения, добытые в результате моих необыкновенных приключений, умерли бы вместе со мной в комнате с семью дверями.
У меня были и другие приятные воспоминания, чтобы развеять мрак, окутывающий мое ближайшее будущее. Это была память о хороших и преданных друзьях, которых я обрел во время своего краткого пребывания на чужой планете. Я вспоминал Камлота, моего самого близкого друга на Венере, и «трех мушкетеров» с «Софала»: крестьянина Гамфора, солдата Кирона и раба Зога. Это были настоящие друзья!
И, наконец, самое приятное воспоминание из всех — Дуари. Она стоила всего того, чем я рисковал. Ее последние слова, обращенные ко мне, компенсировали, пожалуй, даже смерть.
Она сказала, что любит меня. Она, несравненная, недостижимая; она, надежда мира, дочь короля! Я едва мог поверить, что мой слух не обманул меня, ибо прежде, в тех немногих словах в мой адрес, до которых она снисходила, она старалась внушить мне, что не только не предназначена для таких, как я, но даже питает отвращение ко мне. Кто поймет женщин?!
Не знаю, как долго я оставался в этой темной дыре. Должно быть, несколько часов. Наконец я услышал шаги в комнате наверху. Затем люк в потолке моей темницы открылся и мне приказали выбраться наружу.
Несколько солдат отвели меня обратно в грязную приемную Сова, где я обнаружил его сидящим и беседующим с Муско, Вилором и Хокалом. Кувшин и стаканы, гармонично сочетающиеся с винно-водочными парами, много сказали мне о способе, которым тористы оживляли разговор.
— Отведите его в комнату семи дверей, — приказал Сов моим конвоирам. Меня вывели на площадь. Четверо, которые приговорили меня к смерти, шли следом.
Вскоре солдаты свернули в узкую кривую улочку. Мы вышли на большую открытую площадь, в центре которой стояли несколько зданий. Одно из них представляло собой круглую башню, возвышающуюся над остальными и обнесенную высокой каменной стеной.
Через маленькие ворота мы вошли в крытый проход, эдакий угрюмый тоннель, в конце которого была прочная дверь. Один из солдат открыл ее ключом, взятым у Хокала. Затем солдаты отступили в сторону и я вошел в комнату в сопровождении Сова, Муско, Вилора и Хокала.
Мы оказались в круглом помещении, в стенах которого было семь одинаковых дверей, размещенных на одинаковых расстояниях, так что не было возможности отличить одну от другой.
В центре комнаты помещался круглый стол, на котором стояли семь сосудов, содержащих семь разновидностей еды и семь чаш, наполненных жидкостями. Над центром стола свисала веревка с петлей на конце, верхний конец которой терялся в тени, так как потолок был высоким, а комната слабо освещена.
Я страдал от жажды и был изнурен голодом, поэтому вид стола, который ломился от снеди, вызвал к жизни мои слабеющшие силы. Очевидно было, что если я и должен умереть, я все-таки не умру голодным. В некоторых отношениях тористы могли быть жестокими и бессердечными, но они все же обладали каким-то милосердием, иначе они бы не сервировали такой стол для приговоренного к смерти.
— Слушай внимательно! — презрительно обратился ко мне Сов. — Прислушайся к тому, что я буду говорить тебе.
Муско осматривал комнату, на толстых губах блуждала счастливая ухмылка.
— Сейчас мы оставим тебя одного, — продолжал Сов. — Если ты сумеешь бежать из этого здания, твоя жизнь спасена.
Как видишь, из этой комнаты ведут семь дверей, ни одна из них не имеет запора или засова. За каждой открывается коридор, идентичный тому, по которому мы попали сюда. Ты можешь открыть любую из этих дверей и войти в любой коридор. После того, как ты пройдешь в дверь, пружина закроет ее так, что ты не сможешь открыть ее с обратной стороны. Двери устроены таким образом, что из коридора не за что ухватиться, чтобы открыть или взломать их, — за исключением секретного механизма той двери, которая привела нас в эту комнату. За этой дверью — единственной! — лежит жизнь, за остальными — смерть.
В коридоре за второй дверью ты наступишь на скрытую пружину, и в тебя со всех сторон вонзятся длинные острые шипы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54