Нам преподали отменный урок — люди, между которыми существуют социальные различия, не могут долго быть счастливы. Там, где есть хотя бы самое слабое размежевание классов, присутствуют зависть и ревность. Здесь их нет. Мы все принадлежим к одному классу. У нас нет слуг; и кстати, что бы ни было нужно делать, мы делаем это лучше, чем делали слуги. Даже те, кто прислуживают джонгу — не слуги в общепринятом смысле. Их нельзя назвать низшими, поскольку их положение считается почетным, и самые высокопоставленые из нас занимают эти посты по очереди.
— Но я по-прежнему не понимаю, почему вы решили жить на деревьях, высоко над землей, — сказал я.
— Много лет тористы выслеживали нас, чтобы уничтожить, — объяснил он, — и нам приходилось жить в скрытых, недоступных местах. Города на деревьях решили эту проблему. Тористы все еще охотятся за нами и иногда делают набеги, но теперь у них иная цель. Вместо того, чтобы убивать нас, они теперь мечтают взять как можно больше пленных.
Поскольку за время своего господства они убили или изгнали лучших людей нации, государство пришло в упадок. Среди них свирепствуют болезни, которые они не в состоянии распознать; вернулось старение и снимает обильную жатву. Поэтому теперь они разыскивают нас, чтобы взять в плен, завладеть нашими мозгами, умениями и знаниями. Они не способны производить знания самостоятельно, и теперь многими необходимыми им секретами владеем только мы.
— Вернулось старение?! Что ты под этим подразумеваешь, друг мой? — спросил я.
— Разве ты не заметил, что среди нас нет стариков? — улыбнулся в ответ Данус.
— Конечно, заметил, — сказал я, — равно как и детей. Я очень часто хотел просить у тебя объяснения.
— Это объясняется не природными причинами., — заверил он. — Это достижение — венец нашей медицины. Тысячу лет назад была разработана сыворотка долголетия. Она впрыскивается каждые два года, и не только обеспечивает иммунитет ко всем болезням, но и ведет к полному восстановлению тканей организма.
Но даже в добре есть зло. Когда люди перестали стареть и умирать (кроме тех, кто умирал насильственной смертью), мы столкнулись с серьезной опасностью перенаселения. Чтобы справиться с ней, стал необходим контроль за рождаемостью. Сейчас рожать детей у нас разрешается не больше, чем это необходимо для восстановления потерь населения. Если кого-нибудь убивают, одна из женщин его дома получает разрешение родить ребенка, если она способна к этому; но после нескольких десятков поколений, ограничивавших рождаемость, все меньше становится женщин, способных произвести на свет дитя. В общем-то, мы предвидели это положение дел.
Стиатистика, собранная на протяжении тысячи лет, способна показать так называемое среднее ожидание смертности на тысячу человек; она также показывает, что только половина наших женщин способна рожать; таким образом, пятьдесят процентов требуемых детей ежегодно разрешаются тем, кто желает их иметь, в порядке подачи заявлений.
— Со времени моего появления на Амтор я не видел ни одного ребенка, — сказал я.
— Здесь есть дети, — чуть помедлив, отозвался Данус, — хотя, разумеется, их немного.
— И нет стариков, — подумал я вслух. — Данус, а можно ли мне ввести эту сыворотку?
Он улыбнулся.
— С разрешения Минтепа, которое, как я полагаю, нетрудно будет получить. Если хочешь, пойдем со мной прямо сейчас, — добавил он. — Я возьму у тебя пробы крови, чтобы определить тип и концентрацию сыворотки, которая подойдет тебе больше всего. Видишь ли, это имеет достаточно большое значение.
И Данус потащил меня в свою лабораторию.
Когда он закончил тесты, мы оба были поражены, восхищены и потрясены одновременно. Я был в восторге от того, как быстро и умело Данус проводил достаточно сложные операции, а Данус пришел в восторженный ужас от изобилия и разнообразия обнаруженных у меня зловредных бактерий.
— Ты представляешь собой угрозу всему существованию человеческой жизни на Амтор! — воскликнул он со смехом.
— В своем мире я считаюсь очень здоровым человеком, — смущенно заверил я.
— Сколько тебе лет? — весело спросил Данус.
— Двадцать семь.
— Всего двести лет спустя ты бы не чувствовал себя таким здоровым, если бы позволил всем этим бактериям кормиться тобой и впредь.
— А сколько я смогу прожить, если их уничтожить? — спросил я.
Данус пожал плечами.
— Этого я не знаю. Сыворотка была получена всго тысячу лет назад. Среди нас по сей день живут те, кто получил первую инъекцию еще в те времена. Мне больше пяти сотен лет. Джонгу Минтепу семьсот. В общем, наши ученые полагают, что можно жить и вечно, если избегать несчастных случаев. Теоретически должно быть так, а практически мы узнаем это не раньше, чем пройдет вечность или умрет последний из нас. И к тому же то, что пригодно для амторианца…
В этот момент его позвали, а я вышел на веранду потренироваться. У меня всегда была определенная склонность к спорту. С тех пор, как я в возрасте одиннадцати лет вернулся с матерью в Америку, плаванье, бокс и борьба развили и укрепили мои мускулы. Фехтованием я заинтересовался во время поездок по Европе. В колледже, в Калифорнии, я стал боксером-любителем в среднем весе и получил несколько медалей за плавание на дальние дистанции. Но после битвы в саду я решил, что сейчас нуждаюсь в тренировках, как никогда.
На своем стофутовом участке веранды я делал больше, чем мог. Я пробегал милю-другую, я боксировал с тенью, упражнялся с веревкой и проводил целые часы, занимаясь спокон веку известными «семнадцатью установочными упражнениями». Сегодня я избивал собственную тень в правом углу веранды и вдруг заметил, что девушка из сада наблюдает за мной. Когда наши глаза встретились, я прекратил упражнение и улыбнулся ей. В ее глазах появился испуг, она повернулась и тотчас убежала.
Хотел бы я знать, почему?!
Озадаченный, я машинально вернулся в комнату, позабыв об упражнениях. На этот раз я сумел хорошо разглядеть лицо девушки, смотрел ей в глаза, и был совершенно сражен ее красотой. Я уже говорил раз сто, что все мужчины и женщины, которых я видел на Венере, были красивы, и я привык к этому. Но я не ожидал увидеть в этом или любом другом мире такое неописуемое совершенство черт, форм и красок в гармоничном сочетании с характером и несомненным разумом!
Но почему она убежала, когда я улыбнулся?
Возможно, потому, что была застигнута врасплох, наблюдающей за мной? Все-таки человеческая натура везде одинакова. Если оказалось, что даже в двадцати шести миллионах миль от Земли есть люди, и в том числе девушки, совершенно по-земному любопытные, то почему бы не предположить, что они так же, как землянки, испуганно убегают, когда их любопытство раскрывается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Но я по-прежнему не понимаю, почему вы решили жить на деревьях, высоко над землей, — сказал я.
— Много лет тористы выслеживали нас, чтобы уничтожить, — объяснил он, — и нам приходилось жить в скрытых, недоступных местах. Города на деревьях решили эту проблему. Тористы все еще охотятся за нами и иногда делают набеги, но теперь у них иная цель. Вместо того, чтобы убивать нас, они теперь мечтают взять как можно больше пленных.
Поскольку за время своего господства они убили или изгнали лучших людей нации, государство пришло в упадок. Среди них свирепствуют болезни, которые они не в состоянии распознать; вернулось старение и снимает обильную жатву. Поэтому теперь они разыскивают нас, чтобы взять в плен, завладеть нашими мозгами, умениями и знаниями. Они не способны производить знания самостоятельно, и теперь многими необходимыми им секретами владеем только мы.
— Вернулось старение?! Что ты под этим подразумеваешь, друг мой? — спросил я.
— Разве ты не заметил, что среди нас нет стариков? — улыбнулся в ответ Данус.
— Конечно, заметил, — сказал я, — равно как и детей. Я очень часто хотел просить у тебя объяснения.
— Это объясняется не природными причинами., — заверил он. — Это достижение — венец нашей медицины. Тысячу лет назад была разработана сыворотка долголетия. Она впрыскивается каждые два года, и не только обеспечивает иммунитет ко всем болезням, но и ведет к полному восстановлению тканей организма.
Но даже в добре есть зло. Когда люди перестали стареть и умирать (кроме тех, кто умирал насильственной смертью), мы столкнулись с серьезной опасностью перенаселения. Чтобы справиться с ней, стал необходим контроль за рождаемостью. Сейчас рожать детей у нас разрешается не больше, чем это необходимо для восстановления потерь населения. Если кого-нибудь убивают, одна из женщин его дома получает разрешение родить ребенка, если она способна к этому; но после нескольких десятков поколений, ограничивавших рождаемость, все меньше становится женщин, способных произвести на свет дитя. В общем-то, мы предвидели это положение дел.
Стиатистика, собранная на протяжении тысячи лет, способна показать так называемое среднее ожидание смертности на тысячу человек; она также показывает, что только половина наших женщин способна рожать; таким образом, пятьдесят процентов требуемых детей ежегодно разрешаются тем, кто желает их иметь, в порядке подачи заявлений.
— Со времени моего появления на Амтор я не видел ни одного ребенка, — сказал я.
— Здесь есть дети, — чуть помедлив, отозвался Данус, — хотя, разумеется, их немного.
— И нет стариков, — подумал я вслух. — Данус, а можно ли мне ввести эту сыворотку?
Он улыбнулся.
— С разрешения Минтепа, которое, как я полагаю, нетрудно будет получить. Если хочешь, пойдем со мной прямо сейчас, — добавил он. — Я возьму у тебя пробы крови, чтобы определить тип и концентрацию сыворотки, которая подойдет тебе больше всего. Видишь ли, это имеет достаточно большое значение.
И Данус потащил меня в свою лабораторию.
Когда он закончил тесты, мы оба были поражены, восхищены и потрясены одновременно. Я был в восторге от того, как быстро и умело Данус проводил достаточно сложные операции, а Данус пришел в восторженный ужас от изобилия и разнообразия обнаруженных у меня зловредных бактерий.
— Ты представляешь собой угрозу всему существованию человеческой жизни на Амтор! — воскликнул он со смехом.
— В своем мире я считаюсь очень здоровым человеком, — смущенно заверил я.
— Сколько тебе лет? — весело спросил Данус.
— Двадцать семь.
— Всего двести лет спустя ты бы не чувствовал себя таким здоровым, если бы позволил всем этим бактериям кормиться тобой и впредь.
— А сколько я смогу прожить, если их уничтожить? — спросил я.
Данус пожал плечами.
— Этого я не знаю. Сыворотка была получена всго тысячу лет назад. Среди нас по сей день живут те, кто получил первую инъекцию еще в те времена. Мне больше пяти сотен лет. Джонгу Минтепу семьсот. В общем, наши ученые полагают, что можно жить и вечно, если избегать несчастных случаев. Теоретически должно быть так, а практически мы узнаем это не раньше, чем пройдет вечность или умрет последний из нас. И к тому же то, что пригодно для амторианца…
В этот момент его позвали, а я вышел на веранду потренироваться. У меня всегда была определенная склонность к спорту. С тех пор, как я в возрасте одиннадцати лет вернулся с матерью в Америку, плаванье, бокс и борьба развили и укрепили мои мускулы. Фехтованием я заинтересовался во время поездок по Европе. В колледже, в Калифорнии, я стал боксером-любителем в среднем весе и получил несколько медалей за плавание на дальние дистанции. Но после битвы в саду я решил, что сейчас нуждаюсь в тренировках, как никогда.
На своем стофутовом участке веранды я делал больше, чем мог. Я пробегал милю-другую, я боксировал с тенью, упражнялся с веревкой и проводил целые часы, занимаясь спокон веку известными «семнадцатью установочными упражнениями». Сегодня я избивал собственную тень в правом углу веранды и вдруг заметил, что девушка из сада наблюдает за мной. Когда наши глаза встретились, я прекратил упражнение и улыбнулся ей. В ее глазах появился испуг, она повернулась и тотчас убежала.
Хотел бы я знать, почему?!
Озадаченный, я машинально вернулся в комнату, позабыв об упражнениях. На этот раз я сумел хорошо разглядеть лицо девушки, смотрел ей в глаза, и был совершенно сражен ее красотой. Я уже говорил раз сто, что все мужчины и женщины, которых я видел на Венере, были красивы, и я привык к этому. Но я не ожидал увидеть в этом или любом другом мире такое неописуемое совершенство черт, форм и красок в гармоничном сочетании с характером и несомненным разумом!
Но почему она убежала, когда я улыбнулся?
Возможно, потому, что была застигнута врасплох, наблюдающей за мной? Все-таки человеческая натура везде одинакова. Если оказалось, что даже в двадцати шести миллионах миль от Земли есть люди, и в том числе девушки, совершенно по-земному любопытные, то почему бы не предположить, что они так же, как землянки, испуганно убегают, когда их любопытство раскрывается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50