Мне стало интересно, похожа ли она на земных девушек во всех остальных отношениях, но она казалась чересчур прекрасной, чтобы проверять это общепринятыми способами. Любопытно также, молода она или стара? Что, если ей было семьсот лет?!
Я задумчиво потянулся и двинулся в ванную комнату — искупаться, а заодно и переменить набедренную повязку. Когда у меня порвались шорты, я без труда перенял амторианскую манеру одеваться. Глянув в зеркало, я вдруг с ужасом понял, почему любая нормальная девушка просто должна была испугаться и убежать. Моя борода! Ей было около месяца, и она вполне могла перепугать кого угодно. Особенно человека, до сих пор не видевшего бороды.
Когда Данус возвратился, я, освеженный, но злой, нервно расхаживал по комнате.
— Можно с этим что-нибудь сделать? — спросил я, указывая на подбородок.
Данус вышел в соседнюю комнату и вернулся с баночкой мази.
— Втирай это в корни волос на лице, — велел он, — но будь осторожен, чтобы мазь не попала на брови, ресницы и волосы на голове. Через минуту тщательно вымой лицо.
Я снова вошел в ванную и открыл баночку. Содержимое выглядело как вазелин, а пахло черт знает чем, но я мстительно втер его в бороду, поскольку был согласен с любыми последствиями. Когда минутой позже я вымыл лицо, от бороды не осталось даже воспоминания, а кожа стала гладкой и безволосой. В полном восторге я вернулся в комнату, где оставил Дануса.
— Оказывается, у тебя приятная внешность, — спокойно заметил тот. — Неужели у всех людей того сказочного мира, о котором ты мне рассказывал, на лице растут волосы?
— Почти у всех, — ответил я, — но в моей стране многие мужчины их бреют.
— Я бы предпочел, чтобы брились женщины, — поморщился Данус. — Женщина с волосами на лице… Для амторианина это выглядит достаточно отталкивающе.
— Но у наших женщин волосы на лице вообще не растут! — воскликнул я.
— А у мужчин растут?! Поистине сказочный мир!
— А если у амториан не растут бороды, для чего же предназначена мазь, которую ты мне дал? — спросил я.
— В первую очередь для хирургов, — пояснил Данус. — При обработке ран на черепе или трепанации необходимо очистить от волос участок вокруг раны. Мазь служит для этого лучше, чем любая бритва, а также замедляет рост новых волос на долгое время.
— Но волосы когда-нибудь вырастут снова? — спросил я.
— Да, если ты не будешь применять мазь слишком часто.
— Что значит часто? — поинтересовался я.
— Если ты используешь ее в течение шести дней подряд, волосы не вырастут больше никогда. Мы применяли эту мазь для того, чтобы метить преступников. Когда кто-нибудь видел лысого человека или человека в парике, он внимательнее присматривал за своим имуществом.
— Когда в моей стране кто-нибудь видит бритоголового человека, — сказал я, — он внимательнее следит за своими девушками. Кстати, ты мне напомнил: я видел прекрасную девушку в саду справа от нас. Кто она?
— Она — э-э… та, кого тебе нельзя видеть, — ответил Данус. — На твоем месте я больше не упоминал бы о том, что видел ее. Видела ли она тебя?
— Видела, — кратко ответил я.
— Что она сделала? — тон его был серьезным.
— Она, кажется, испугалась и быстро убежала.
— Возможно, будет лучше, если ты постараешься держаться подальше от правого конца веранды, — задумчиво сказал Данус и умолк.
В его тоне было что-то, что исключало дальнейшие вопросы, и я больше не спрашивал. Здесь была тайна, первый намек на тайну, который я встретил за время своей жизни на Венере!
Естественно, она возбудила мое любопытство. Почему я не должен смотреть на эту девушку? Я ведь смотрел на других женщин, и это не вызывало возражений.
Только ли на эту девушку нельзя было смотреть, или были другие, столь же запретные? Мне пришло в голову, что она могла быть жрицей некоего тайного культа или мистического ордена, но от этой теории пришлось отказаться, поскольку жители Амтор, похоже, не ведали религии. Во всяком случае, мои беседы с Данусом не обнаружили даже понятий, сходных с религиозными. Я пытался описать ему некоторые из наших земных верований, но он просто не мог понять ни цели их, ни смысла, — не более, чем мог себе представить солнечную систему.
Увидев девушку один раз, я горел желанием увидеть ее снова. Теперь, когда это было запрещено, я особенно сильно стремился бросить взгляд на ее небесное очарование и заговорить с ней. Я не обещал Данусу, что последую его совету. Более того, я решил нарушить запрет самым злостным образом, как только представится возможность.
Я начал уставать от фактического заключения, в котором пребывал с момента своего появления на Амтор, поскольку даже дружелюбный тюремщик и снисходительный тюремный режим — недостаточные заменители свободы. Я несколько раз спрашивал Дануса, каков мой статус, и как они собираются поступить со мной в будущем, но он избегал прямых ответов. Он говорил, что я — гость джонга Минтепа, а моя дальнейшая судьба будет предметом особого обсуждения, когда Минтеп удостоит меня аудиенции.
Внезапно я почувствовал всю раздражающую зависимость и стесненность моего положения. Я не совершил никакого преступления. Я был мирным посетителем Вепайи. У меня не было ни желания, ни сил причинить кому-либо вред. Почему же меня держат здесь, как зверя в клетке?
Несколько минут назад я был доволен своей судьбой и согласен ожидать милости моих хозяев. Теперь я был возмущен. Что вызвало такую внезапную перемену? Неужели таинственная алхимия любопытства преобразовала свинец ленивого покоя в золото амбициозных стремлений? Неужели мгновенный взгляд на обаятельную девушку так мгновенно переменил мои взгляды на жизнь?
Я повернулся к Данусу.
— Ты был со мной очень добр, — сказал я. — И я был здесь счастлив, но я происхожу из расы людей, которая ценит свободу превыше всего. Как я уже объяснял тебе, я попал сюда не по своей вине. Но я здесь и, следовательно, ожидаю такого же отношения к себе, как отнеслись бы к тебе, окажись ты в моей стране при сходных обстоятельствах.
— И как бы ко мне отнеслись? — поинтересовался он.
— Тебе безусловно предоставили бы жизнь, гражданские права и свободу, — заверил я. Я не счел необходимым упоминать утомительные коммерческие обеды, ленчи в Ротари-клубе, триумфальные парады, разрезание ленточек, символические ключи от городов, представителей прессы, фотокорреспондентов — все то, чем пришлось бы заплатить за жизнь, гражданские права и свободу.
— Но, мой дорогой друг, из твоих слов можно заключить, что ты здесь пленник! — воскликнул он.
— Так и есть, Данус, — ответил я. — И лучше всех это известно тебе.
Он пожал плечами.
— Мне жаль, что ты так к этому относишься, Карсон.
— Как долго это еще будет продолжаться? — спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Я задумчиво потянулся и двинулся в ванную комнату — искупаться, а заодно и переменить набедренную повязку. Когда у меня порвались шорты, я без труда перенял амторианскую манеру одеваться. Глянув в зеркало, я вдруг с ужасом понял, почему любая нормальная девушка просто должна была испугаться и убежать. Моя борода! Ей было около месяца, и она вполне могла перепугать кого угодно. Особенно человека, до сих пор не видевшего бороды.
Когда Данус возвратился, я, освеженный, но злой, нервно расхаживал по комнате.
— Можно с этим что-нибудь сделать? — спросил я, указывая на подбородок.
Данус вышел в соседнюю комнату и вернулся с баночкой мази.
— Втирай это в корни волос на лице, — велел он, — но будь осторожен, чтобы мазь не попала на брови, ресницы и волосы на голове. Через минуту тщательно вымой лицо.
Я снова вошел в ванную и открыл баночку. Содержимое выглядело как вазелин, а пахло черт знает чем, но я мстительно втер его в бороду, поскольку был согласен с любыми последствиями. Когда минутой позже я вымыл лицо, от бороды не осталось даже воспоминания, а кожа стала гладкой и безволосой. В полном восторге я вернулся в комнату, где оставил Дануса.
— Оказывается, у тебя приятная внешность, — спокойно заметил тот. — Неужели у всех людей того сказочного мира, о котором ты мне рассказывал, на лице растут волосы?
— Почти у всех, — ответил я, — но в моей стране многие мужчины их бреют.
— Я бы предпочел, чтобы брились женщины, — поморщился Данус. — Женщина с волосами на лице… Для амторианина это выглядит достаточно отталкивающе.
— Но у наших женщин волосы на лице вообще не растут! — воскликнул я.
— А у мужчин растут?! Поистине сказочный мир!
— А если у амториан не растут бороды, для чего же предназначена мазь, которую ты мне дал? — спросил я.
— В первую очередь для хирургов, — пояснил Данус. — При обработке ран на черепе или трепанации необходимо очистить от волос участок вокруг раны. Мазь служит для этого лучше, чем любая бритва, а также замедляет рост новых волос на долгое время.
— Но волосы когда-нибудь вырастут снова? — спросил я.
— Да, если ты не будешь применять мазь слишком часто.
— Что значит часто? — поинтересовался я.
— Если ты используешь ее в течение шести дней подряд, волосы не вырастут больше никогда. Мы применяли эту мазь для того, чтобы метить преступников. Когда кто-нибудь видел лысого человека или человека в парике, он внимательнее присматривал за своим имуществом.
— Когда в моей стране кто-нибудь видит бритоголового человека, — сказал я, — он внимательнее следит за своими девушками. Кстати, ты мне напомнил: я видел прекрасную девушку в саду справа от нас. Кто она?
— Она — э-э… та, кого тебе нельзя видеть, — ответил Данус. — На твоем месте я больше не упоминал бы о том, что видел ее. Видела ли она тебя?
— Видела, — кратко ответил я.
— Что она сделала? — тон его был серьезным.
— Она, кажется, испугалась и быстро убежала.
— Возможно, будет лучше, если ты постараешься держаться подальше от правого конца веранды, — задумчиво сказал Данус и умолк.
В его тоне было что-то, что исключало дальнейшие вопросы, и я больше не спрашивал. Здесь была тайна, первый намек на тайну, который я встретил за время своей жизни на Венере!
Естественно, она возбудила мое любопытство. Почему я не должен смотреть на эту девушку? Я ведь смотрел на других женщин, и это не вызывало возражений.
Только ли на эту девушку нельзя было смотреть, или были другие, столь же запретные? Мне пришло в голову, что она могла быть жрицей некоего тайного культа или мистического ордена, но от этой теории пришлось отказаться, поскольку жители Амтор, похоже, не ведали религии. Во всяком случае, мои беседы с Данусом не обнаружили даже понятий, сходных с религиозными. Я пытался описать ему некоторые из наших земных верований, но он просто не мог понять ни цели их, ни смысла, — не более, чем мог себе представить солнечную систему.
Увидев девушку один раз, я горел желанием увидеть ее снова. Теперь, когда это было запрещено, я особенно сильно стремился бросить взгляд на ее небесное очарование и заговорить с ней. Я не обещал Данусу, что последую его совету. Более того, я решил нарушить запрет самым злостным образом, как только представится возможность.
Я начал уставать от фактического заключения, в котором пребывал с момента своего появления на Амтор, поскольку даже дружелюбный тюремщик и снисходительный тюремный режим — недостаточные заменители свободы. Я несколько раз спрашивал Дануса, каков мой статус, и как они собираются поступить со мной в будущем, но он избегал прямых ответов. Он говорил, что я — гость джонга Минтепа, а моя дальнейшая судьба будет предметом особого обсуждения, когда Минтеп удостоит меня аудиенции.
Внезапно я почувствовал всю раздражающую зависимость и стесненность моего положения. Я не совершил никакого преступления. Я был мирным посетителем Вепайи. У меня не было ни желания, ни сил причинить кому-либо вред. Почему же меня держат здесь, как зверя в клетке?
Несколько минут назад я был доволен своей судьбой и согласен ожидать милости моих хозяев. Теперь я был возмущен. Что вызвало такую внезапную перемену? Неужели таинственная алхимия любопытства преобразовала свинец ленивого покоя в золото амбициозных стремлений? Неужели мгновенный взгляд на обаятельную девушку так мгновенно переменил мои взгляды на жизнь?
Я повернулся к Данусу.
— Ты был со мной очень добр, — сказал я. — И я был здесь счастлив, но я происхожу из расы людей, которая ценит свободу превыше всего. Как я уже объяснял тебе, я попал сюда не по своей вине. Но я здесь и, следовательно, ожидаю такого же отношения к себе, как отнеслись бы к тебе, окажись ты в моей стране при сходных обстоятельствах.
— И как бы ко мне отнеслись? — поинтересовался он.
— Тебе безусловно предоставили бы жизнь, гражданские права и свободу, — заверил я. Я не счел необходимым упоминать утомительные коммерческие обеды, ленчи в Ротари-клубе, триумфальные парады, разрезание ленточек, символические ключи от городов, представителей прессы, фотокорреспондентов — все то, чем пришлось бы заплатить за жизнь, гражданские права и свободу.
— Но, мой дорогой друг, из твоих слов можно заключить, что ты здесь пленник! — воскликнул он.
— Так и есть, Данус, — ответил я. — И лучше всех это известно тебе.
Он пожал плечами.
— Мне жаль, что ты так к этому относишься, Карсон.
— Как долго это еще будет продолжаться? — спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50