– Как вече постановило, тому так и быть. Властвуй над нами, великий князь. Малолетних князей знать не хотим.
Трижды отказывался Андрей Юрьевич, трижды возглашали бояре:
– Других князей не хотим. Ты один народу желанен. Ты оборона наша и сила, мы опора тебе.
После третьего раза Андрей Юрьевич согласие своё дал.
– Срединные земли люблю и домом своим называю, – сказал он проникновенно. – На юг я ходил для войны и видел там одни усобья. Сюда тянулся душой. Здесь я вырос, женился, родил детей. Отец мой, великий князь Юрий Владимирович во всём был велик и только в одном заблуждался, держась, как в старые времена, за киевский стол. Я же верю: средоточие переместилось на север. Недаром земли по Клязьме, Оке и Москва-реке срединными называются. Соберём вокруг середины всю великую Русь, чтобы воцарились навечно мир и тишина. Ради мира и тишины принимаю над вами княжение.
– Слава великому князю! – опережая приезжих бояр, закричали владимирцы. В этот час они позабыли про новые большие поборы. Другое им помнилось. Вот проезжает князь по городу впереди лихих детских. В сияющих латах и красном коротком плаще он похож на воя с иконы. Белее снега под ним конь. Вот заходит князь запросто в Кожевенный или Гончарный конец, расспрашивает кожевников, гончаров, гвоздарей, ладно ли движется их работа, ходко ли расходится на торгу рукодельный товар.
– Слава храброму вою! Рачительному хозяину слава!
– Слава, слава! – кричали вместе с горожанами посольцы.
Когда крики утихли, боярин, что речь держал, подошёл к крыльцу и с поклоном протянул посеребрённый острый топорик. В трёх местах на топорике посверкивала буква «А» – начало княжьего имени. На одной стороне лезвия изображён был меч, пронзающий вёрткого змея, на другой – расцветало пышное дерево и кружились возле кроны быстрокрылые птицы.
– Враги оружия твоего боятся, – проговорил боярин. – При тебе мир упрочится, зло погибнет, как змей. Жизнь светло, подобно дереву, расцветёт.
– Мир обещаю прочить, народ беречь, земли объединять.
Андрей Юрьевич принял дар, с топориком на вытянутых руках выпрямился во весь рост. Плечи разведены, подбородок задран надменно. Многие считали, что излишне Андрей Юрьевич горделив: голову не склонит, шею не повернёт. На самом же деле от раны, полученной в сече, срослись верхние позвонки.
– Слава храброму вою! Великому князю слава!
О младших сыновьях Юрия Долгорукого никто больше не вспомнил. Тихо, без шума выпроводил потом Андрей Юрьевич своих сводных братьев вместе с их матерью, родом гречанкой, в Царьград. Сделал он это не по злобе. Соображениями руководствовался государственными. Где много наследников, там неминуемы битвы за власть. Андрей Юрьевич стремился к единовластию. Рязанское, Муромское и Смоленское княжества признали его старшинство. Пришло время взять под свою руку вольнолюбивый Новгород. Андрей Юрьевич послал к новгородцам сказать: «Я хочу искать Новгород добром или лихом, чтобы вы целовали крест иметь меня своим князем, а мне о вашем благе заботу иметь». До сей поры князья называли друг друга братьями, хотя сильный «брат» без счёта бил слабого. Андрей Юрьевич ввёл слово «подручник». Образ цельного одноглавого храма стоял перед ним неотступно. С храмом он сравнивал Русь, себя представлял главой могучей державы.
Распрямившись в рост под навесом крыльца, с топориком на вытянутых руках, перед боярами Суздаля и Ростова, перед своим владимирским людом князь, как клятву давал, торжественно произнёс:
– Фундамент заложим храму великому – вокруг срединных залесских земель объединять станем Русь.
Всё лето ползли по Клязьме гружённые плитами шитики. Палубные настилы гнулись под тяжестью камня. Волны лизали края бортов, грозясь перехлестнуть через край. Часть судёнышек оставляла груз у городского извоза, другие двигались в Боголюбово. На заросших кустами холмах не стояло ещё ни избы, ни землянки, а название к местности уже приросло.
Что ни день, Дёмка являлся к Боголюбским холмам, благо расположены были по соседству. Работы велись по разборке доставленного известняка – какая плита для чего предназначена, – и Дёмка перетаскивал плиты вместе со всеми. На вершине вырастали ровные ступенчатые горки, составленные из стенных плит. В ряды сбивались грубо отёсанные глыбы, обработанные под фундамент. Внизу, у подножия, плиты для вымостки большого двора отгораживали холм от берёзовой рощи. Если встречалась плита с поверхностью гладкой, как медь, Дёмка думал: «Не иначе Гораздов закольник прошёлся еще в московских каменоломнях». Про Горазда Дёмка узнал, что возглавлена им артель, работавшая в Ростове, и раньше весны артель во Владимир никак не прибудет. По весне, к закладке фундамента, камнесечцы явятся непременно. Закладка – дело важнейшее. Дерево без корней не стоит, здание на фундаменте держится.
Когда солнце достигало середины неба и камнеделы, сняв рукавицы, отправлялись в рощу хлебать похлёбку, сваренную кашеваром, Дёмка, отведав ложку-другую, со всеми на отдых не располагался. Прямиком по лесу через болото он бежал на поляну к избе. До полудня Дёмка числил себя в камнеделах, после полудня оборачивался землекопом, кротом копался в земле. Он вырыл среди деревьев отвесную яму и потянул ход к избе. Землю долбил киркой, стоя на коленях или лёжа на животе. Комья сгребал в корзину и на поверхности разбрасывал по сторонам, чтобы не осталось приметных куч. Работа продвигалась медленно. Под землёй извивались корни. Боясь загубить деревья, Дёмка петлял в глубине. Если б он знал, что оставил князь Андрей Юрьевич мысль о преследовании! Только, должно быть, и в этом случае продолжал бы Дёмка тянуть проход. У князей мысли изменчивы. На что справедливо жил Иван Ростиславович, и тот сколько союзников переменил, сам сказывал.
Наконец настал день, когда земля под киркой потекла как рыхлый песок. Дёмка столкнулся со старым завалом. Он выгреб корзиной землю и очутился в подклети.
Под вечер Дёмка примчался к столбам, будто за ним гнались.
– Всё! – закричал он издали.
– Не шуми, лес тишину любит, – остановила брата Иванна.
– Сегодня можно. Скоропосольца к Ивану Берладнику мы не отправили. – Дёмка загнул один палец. – Горазда раньше весны мы не ждём. – Дёмка загнул второй палец. – Зато, – Дёмка вскинул вверх обе руки, – потайной проход протянулся на двадцать локтей.
– Неужто вырыл?
– Потолок подпорками укрепил, устье завалил ветками, шалашик сверху поставил, чтобы зимой от снега укрыть.
– Совсем взрослым стал, – проговорила Иванна. – Твёрдостью в отца вышел. Каждое дело ведёшь до конца.
Дёмка вспыхнул от похвалы, поторопился сказать:
– После закладки фундамента всё равно в Боголюбове останусь работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39