настала пора для "Пора".
Они словно только и дожидались, когда он соберется с силами, чтобы вздохнуть, когда соберет последние остатки чести, гордости и жизни, чтобы подтвердить свое торжество и желание. Он слышит, как над сердцем нарастает гром, дробный и несметный. Как протяжный вздох ветра в древесных кронах, начинается этот гром, а затем вылетают они, теперь -- на облаке призрачной пыли. Проносятся мимо, подавшись вперед в седлах, потрясая оружием, а над ними на жадно склоненных пиках трепещут ленты; бурля, с беззвучным гамом, они прокатываются мимо, как вал, чей гребень усажен оскаленными лошадиными мордами и грозным оружием людей -- словно выброшенные жерлом взорвавшегося мира. Они проносятся мимо и пропадают; пыль взвивается к небу, всасываясь в темноту, тая в ночи, которая уже наступила. Но он все сидит в окне, приникнув огромной плоской головой в повязке к двум пятнам рук на подоконнике, и, кажется, все еще слышит их: дикое пение горнов, лязг сабель и замирающий гром копыт.
В восточной части штата живет человек, который занимается починкой и перепродажей мебели; недавно он ездил в Теннесси за старой мебелью, купленной по переписке. Поехал он на своем грузовике, и поскольку машина (это фургон с дверью в задней стенке) еще только обкатывалась, он не хотел ее гнать быстрее пятнадцати миль в час и, чтобы не тратиться на гостиницы, взял с собой все необходимое для ночевок на открытом воздухе. Возвратившись домой, он рассказал жене об одном приключении, на его взгляд достаточно забавном, чтобы о нем стоило рассказать. Возможно, он нашел это приключение интересным и решил, что сможет рассказать о нем интересно потому, что они с женой люди еще не старые, и вдобавок он отсутствовал дома (благодаря весьма умеренной скорости, которой счел нужным себя ограничить) больше недели. Речь шла о двух людях, пассажирах, которых он подобрал по дороге; он называет город в Миссисипи, недалеко от границы с Теннесси.
"Решил заправиться, подъезжаю к станции и вижу, стоит на углу такая молоденькая, приятная с виду женщина -- как будто ждет, чтобы кто-нибудь из проезжих предложил ее подвезти. Что-то в руках держит. Я сперва не заметил, что это такое, и парня не заметил, который с ней был, -- покуда он не подошел и не заговорил со мной. Сперва я решил, что не заметил его, потому что он стоял отдельно. А потом вижу -- это такой человек, что если он один на дне пустого бассейна будет сидеть, его и то не сразу заметишь. Подходит он, а я ему с места в карьер:
-- Если вам в Мемфис нужно, то я не туда. Я еду через Джексон, Теннесси.
А он говорит:
-- Прекрасно. Это бы нас устроило. Вы бы нас очень выручили.
Я говорю:
-- А куда вы все-таки едете? -- А он поглядел на меня, -- вроде, хочет быстренько что-нибудь выдумать, но, видно, врать не привык и знает, что вряд ли ему поверят, -- Наверно, просто осматриваетесь? -- говорю.
-- Да, -- говорит. -- Вот именно. Просто путешествуем. Куда бы вы нас ни подвезли, все равно вы нас очень выручите.
Ну я и сказал ему, чтобы залезали.
-- Надеюсь, вы меня не убьете и не ограбите. -- Он пошел и привел ее. Тут я увидел, что на руках у ней ребенок, махонький, году лет. Он хотел было подсадить ее в кузов, а я говорю: -- Один из вас может сесть в кабину. -Они поговорили немного, потом она залезла в кабину, а он пошел на заправочную станцию, вынес картонный чемодан, -- знаешь, такой, под кожу, -засунул в кузов и сам влез. И поехали -- она в кабине, с ребенком на руках, и то и дело назад поглядывает, не выпал ли он там или еще чего.
Сперва я думал, они женаты. Да, в общем, и не думал ничего, только подивился, как это такая молодая статная девушка -- и вдруг с ним сошлась. Ничего плохого в нем не было. Парень вроде хороший, работник, видно, -- из тех, которые подолгу на месте держатся и прибавки не просят, покуда им разрешают работать. Вот такой примерно парень. Такой, что, кроме как на работе, он всегда где-то сбоку припека. Я себе представить не мог, чтобы кто-нибудь, какая-нибудь женщина запомнила, как спала с ним, -- не говоря уже о том, чтобы такое доказательство на руках имела".
И не стыдно тебе? спрашивает его жена. Говорить такое женщине. Они беседуют в темноте.
Я что-то не вижу, чтобы, ты покраснела, говорит он. И продолжает:
"Я вообще об этом не думал, пока мы не остановились на ночевку. Она сидела со мной в кабине -- ну, разговорились как водится, и немного погодя узнаю, что пришли они из Алабамы. Она все говорила: "Мы пришли", -- и я, конечно, думал, что она -- про того, который в кузове едет. И говорит, что они уже почти два месяца в дороге.
-- Вашему мальцу, -- говорю, -- нет двух месяцев. Если я в цветах разбираюсь. -- А она отвечает, что он родился три недели назад в Джефферсоне, и я говорю: -- А-а, где Нигера линчевали. Это, наверно, при вас еще было, -- и тут она прикусила язык. Как будто он не велел ей про это разговаривать. Я понял, что он. Ну, едем дальше, а как смеркаться стало, я говорю: -- Скоро будет город. Я в городе ночевать не останусь. Но если вы хотите завтра со мной ехать, я заеду за вами в гостиницу, часов в шесть, -а она сидит тихо, как будто ждет, что он окажет, и он немного погодя говорит:
-- Я думаю -- на что нам гостиница, когда в машине дом. -- Я промолчал, а уже в город въезжаем, и он спрашивает: -- А этот городок порядочный или так себе?
-- Не знаю, -- говорю. -- Но думаю, пансион какойнибудь здесь найдется.
А он говорит:
-- Интересно, нет ли тут лагеря для туристов? -- Я молчу, и он объясняет: -- Чтобы палатку снять. Гостиницы эти дорогие -- особенно если людям ехать далеко. -- А куда едут, так и не говорят. Как будто сами не знают, а так, смотрят, куда им удастся заехать. Но я еще этого не понимал. А вот что он от меня услышать хочет, понял -- и что сам он у меня об этом не попросит. Как будто, если Бог положил мне сказать это, я скажу, а если Бог положил ему пойти в гостиницу и заплатить, может, целых три доллара за номер, он пойдет и заплатит. И я говорю:
-- Что ж, ночь теплая. Если вы не боитесь москитов и на голых досках в машине спать...
А он говорит:
-- Конечно. Это будет прекрасно. Это было бы очень прекрасно, если бы вы ей разрешили. -- Тут я заметил, что он сказал ей. И начинаю замечать, что он какой-то чудной, напряженный, что ли. Такой у него вид, будто сам себя накрутить хочет на какое-то дело, которое сделать охота, но боязно. И боится вроде не того, что ему худо будет, а вроде -- само дело такое, что он бы скорее умер, чем на него решился, если бы всех остальных путей не перепробовал и в отчаяние не впал. А я еще ничего не знаю. Никак в толк не возьму, что у них там за история. И если бы не ночевка с этими приключениями, я, думаю, так бы и расстался с ними в Джексоне, ничего не узнавши".
-- А что он сделать-то хотел? говорит жена.
-- Подожди, дойдет черед и до этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Они словно только и дожидались, когда он соберется с силами, чтобы вздохнуть, когда соберет последние остатки чести, гордости и жизни, чтобы подтвердить свое торжество и желание. Он слышит, как над сердцем нарастает гром, дробный и несметный. Как протяжный вздох ветра в древесных кронах, начинается этот гром, а затем вылетают они, теперь -- на облаке призрачной пыли. Проносятся мимо, подавшись вперед в седлах, потрясая оружием, а над ними на жадно склоненных пиках трепещут ленты; бурля, с беззвучным гамом, они прокатываются мимо, как вал, чей гребень усажен оскаленными лошадиными мордами и грозным оружием людей -- словно выброшенные жерлом взорвавшегося мира. Они проносятся мимо и пропадают; пыль взвивается к небу, всасываясь в темноту, тая в ночи, которая уже наступила. Но он все сидит в окне, приникнув огромной плоской головой в повязке к двум пятнам рук на подоконнике, и, кажется, все еще слышит их: дикое пение горнов, лязг сабель и замирающий гром копыт.
В восточной части штата живет человек, который занимается починкой и перепродажей мебели; недавно он ездил в Теннесси за старой мебелью, купленной по переписке. Поехал он на своем грузовике, и поскольку машина (это фургон с дверью в задней стенке) еще только обкатывалась, он не хотел ее гнать быстрее пятнадцати миль в час и, чтобы не тратиться на гостиницы, взял с собой все необходимое для ночевок на открытом воздухе. Возвратившись домой, он рассказал жене об одном приключении, на его взгляд достаточно забавном, чтобы о нем стоило рассказать. Возможно, он нашел это приключение интересным и решил, что сможет рассказать о нем интересно потому, что они с женой люди еще не старые, и вдобавок он отсутствовал дома (благодаря весьма умеренной скорости, которой счел нужным себя ограничить) больше недели. Речь шла о двух людях, пассажирах, которых он подобрал по дороге; он называет город в Миссисипи, недалеко от границы с Теннесси.
"Решил заправиться, подъезжаю к станции и вижу, стоит на углу такая молоденькая, приятная с виду женщина -- как будто ждет, чтобы кто-нибудь из проезжих предложил ее подвезти. Что-то в руках держит. Я сперва не заметил, что это такое, и парня не заметил, который с ней был, -- покуда он не подошел и не заговорил со мной. Сперва я решил, что не заметил его, потому что он стоял отдельно. А потом вижу -- это такой человек, что если он один на дне пустого бассейна будет сидеть, его и то не сразу заметишь. Подходит он, а я ему с места в карьер:
-- Если вам в Мемфис нужно, то я не туда. Я еду через Джексон, Теннесси.
А он говорит:
-- Прекрасно. Это бы нас устроило. Вы бы нас очень выручили.
Я говорю:
-- А куда вы все-таки едете? -- А он поглядел на меня, -- вроде, хочет быстренько что-нибудь выдумать, но, видно, врать не привык и знает, что вряд ли ему поверят, -- Наверно, просто осматриваетесь? -- говорю.
-- Да, -- говорит. -- Вот именно. Просто путешествуем. Куда бы вы нас ни подвезли, все равно вы нас очень выручите.
Ну я и сказал ему, чтобы залезали.
-- Надеюсь, вы меня не убьете и не ограбите. -- Он пошел и привел ее. Тут я увидел, что на руках у ней ребенок, махонький, году лет. Он хотел было подсадить ее в кузов, а я говорю: -- Один из вас может сесть в кабину. -Они поговорили немного, потом она залезла в кабину, а он пошел на заправочную станцию, вынес картонный чемодан, -- знаешь, такой, под кожу, -засунул в кузов и сам влез. И поехали -- она в кабине, с ребенком на руках, и то и дело назад поглядывает, не выпал ли он там или еще чего.
Сперва я думал, они женаты. Да, в общем, и не думал ничего, только подивился, как это такая молодая статная девушка -- и вдруг с ним сошлась. Ничего плохого в нем не было. Парень вроде хороший, работник, видно, -- из тех, которые подолгу на месте держатся и прибавки не просят, покуда им разрешают работать. Вот такой примерно парень. Такой, что, кроме как на работе, он всегда где-то сбоку припека. Я себе представить не мог, чтобы кто-нибудь, какая-нибудь женщина запомнила, как спала с ним, -- не говоря уже о том, чтобы такое доказательство на руках имела".
И не стыдно тебе? спрашивает его жена. Говорить такое женщине. Они беседуют в темноте.
Я что-то не вижу, чтобы, ты покраснела, говорит он. И продолжает:
"Я вообще об этом не думал, пока мы не остановились на ночевку. Она сидела со мной в кабине -- ну, разговорились как водится, и немного погодя узнаю, что пришли они из Алабамы. Она все говорила: "Мы пришли", -- и я, конечно, думал, что она -- про того, который в кузове едет. И говорит, что они уже почти два месяца в дороге.
-- Вашему мальцу, -- говорю, -- нет двух месяцев. Если я в цветах разбираюсь. -- А она отвечает, что он родился три недели назад в Джефферсоне, и я говорю: -- А-а, где Нигера линчевали. Это, наверно, при вас еще было, -- и тут она прикусила язык. Как будто он не велел ей про это разговаривать. Я понял, что он. Ну, едем дальше, а как смеркаться стало, я говорю: -- Скоро будет город. Я в городе ночевать не останусь. Но если вы хотите завтра со мной ехать, я заеду за вами в гостиницу, часов в шесть, -а она сидит тихо, как будто ждет, что он окажет, и он немного погодя говорит:
-- Я думаю -- на что нам гостиница, когда в машине дом. -- Я промолчал, а уже в город въезжаем, и он спрашивает: -- А этот городок порядочный или так себе?
-- Не знаю, -- говорю. -- Но думаю, пансион какойнибудь здесь найдется.
А он говорит:
-- Интересно, нет ли тут лагеря для туристов? -- Я молчу, и он объясняет: -- Чтобы палатку снять. Гостиницы эти дорогие -- особенно если людям ехать далеко. -- А куда едут, так и не говорят. Как будто сами не знают, а так, смотрят, куда им удастся заехать. Но я еще этого не понимал. А вот что он от меня услышать хочет, понял -- и что сам он у меня об этом не попросит. Как будто, если Бог положил мне сказать это, я скажу, а если Бог положил ему пойти в гостиницу и заплатить, может, целых три доллара за номер, он пойдет и заплатит. И я говорю:
-- Что ж, ночь теплая. Если вы не боитесь москитов и на голых досках в машине спать...
А он говорит:
-- Конечно. Это будет прекрасно. Это было бы очень прекрасно, если бы вы ей разрешили. -- Тут я заметил, что он сказал ей. И начинаю замечать, что он какой-то чудной, напряженный, что ли. Такой у него вид, будто сам себя накрутить хочет на какое-то дело, которое сделать охота, но боязно. И боится вроде не того, что ему худо будет, а вроде -- само дело такое, что он бы скорее умер, чем на него решился, если бы всех остальных путей не перепробовал и в отчаяние не впал. А я еще ничего не знаю. Никак в толк не возьму, что у них там за история. И если бы не ночевка с этими приключениями, я, думаю, так бы и расстался с ними в Джексоне, ничего не узнавши".
-- А что он сделать-то хотел? говорит жена.
-- Подожди, дойдет черед и до этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111