Обещаю, ваша награда будет достойна подвига. – Она одарила нежным взглядом четверку солдат, чьи вытаращенные глаза горели обожанием и восторгом. – Но сначала необходимо кое-что сделать.
– О да. – Лейтенант кивком указал на дверь. – Эта усадьба хорошо защищена, что делает побег затруднительным.
– Я и сама не слепая, – проворчала Алеукауна. – Манзай ограничил мои передвижения, но не обзор. Думаю, я сумею найти безопасный выход.
Хек вежливо предложил:
– Тогда поспешим, ваше высочество, пока сонные чары, наложенные Джон-Томом на сторожей, не ослабли или пока другие сторожа не явились проведать вас. – Он остановился у дверей, осторожно глянул через решетку и сообщил:
– Все еще спят.
В глаза Джон-Тому посмотрели очи, похожие на светящийся изнутри полированный оникс. Во взоре этом была абсолютная уверенность в себе и ни малейшего смущения.
– Настоящий чаропевец, – проворковала Алеукауна.
– О да! – гордо заявил Найк. – И его отважный спутник.
Мадж, шагнув вперед, взял принцессу за изящную лапку и церемонно ткнулся усами в тыльную сторону ее ладони. По мнению Джон-Тома, своей длительностью поцелуй побил все рекорды неприличия.
– Мадж! – предостерег он.
Выдр успокаивающе кивнул:
– Да знаю, чувак, знаю. Мы здесь тока для того, чтоб помочь в ейном вызволении. – И с располагающей улыбкой повернулся к принцессе:
– Но это не значит, че мы вправе забыть о клепаных манерах, верно, малютка?
Сказать по правде, я в жисти не встречал настоящей принцессы.
– Судя по всему.
Она высвободила конечность, но в этом жесте, пожалуй, добродушная насмешка преобладала над раздражением.
– Вы должны извинить моего друга, – вмешался в разговор Джон-Том. – Он… от природы не слишком застенчив.
– Удача любит нахальных, – с улыбкой заметила Алеукауна.
Между Маджем и Алеукауной встал нахмурившийся Найк.
– Ночь на исходе, а с ней и шансы на благополучное бегство. Ваше высочество, если вы действительно знаете безопасный выход из дома, следует воспользоваться им как можно скорее.
Она кивнула и, плотнее закутавшись в шифон, направилась к двери.
Лейтенант держался рядом.
– Через месяц вы снова увидите родной дворец.
– Лейтенант, я уже поняла, что вы не бросаете слов на ветер. Как и ваши солдаты, вы отважны и знаете свое дело. Однако я не могу уйти, пока не исполню взятые на себя обязательства.
Хек и Пауко оторопело переглянулись. Найк неуверенно молвил:
– Ваше высочество, боюсь, я не понял. Что за обязательства?
– Во мне течет королевская кровь. А это подразумевает, что у меня есть долг не только перед Харакуном и моей семьей, но и перед подругами по несчастью.
– Подруги по несчастью?
Найк отчаянно сражался со зреющей в его мозгу догадкой.
В следующий миг все, в том числе и Мадж с Джон-Томом, попали под мягкий, но властный взгляд. Чаропевец отметил, что у принцессы очень длинные ресницы.
– Это означаете что я не смогу с чистой совестью гулять на свободе, пока мои сестры томятся за решеткой.
– Это еще почему? – пробормотал Мадж. – Че до меня, так я б гулял на свободе и в ус не дул.
Занявший позицию возле двери Хек почтительно взмолился:
– Ваше высочество, я всего-навсего скромный солдат, но осмелюсь заметить: у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на другие дела, сколь бы возвышенно они ни выглядели. В любой момент могут развеяться чары Джон-Тома либо сюда придут охранники и обнаружат нас.
Надо выбираться из усадьбы, и поскорее!
Принцесса, пропустив эти слова мимо ушей, указала Найку на его запястье – там позвякивало узорное кольцо с ключами.
– У вас есть ключи от остальных камер. Чтобы освободить моих сестер по узилищу, понадобятся считанные минуты.
– Возможно, – согласился Пауко, – но большую группу беглецов и обнаружить легче.
– Нас уже семеро, – возразила принцесса. – Если к нам присоединятся еще несколько узников, что от этого изменится?
– И правда, что?
Найк задумался.
– Лейтенант, вы слышали мой приказ? – процедила она сквозь зубы. – Или нет?
Найк прижал к груди правую лапу и низко поклонился.
– Ваше высочество, мы – покорные слуги. Слушаем и повинуемся.
– Ты, кореш, говори за себя.
Мадж повернулся, собираясь уйти, но тяжелая человеческая рука остановила его.
– Мадж, теперь мы не можем их бросить.
– Да ну? – Выдр холодно глянул на Джон-Тома. – Взаправду, че ль, не могем? Следи за мной, чувак, щас я покажу, как это делается.
– Решил удрать в одиночку? – спокойно осведомился Джон-Том.
Выдр, уже взявшийся за дверную ручку, замер. Через секунду он повернулся и сердито погрозил другу пальцем.
– Эх, кореш, да кабы я не опасался за твою перекормленную тушу, уже б давно чесанул в одиночку.
– Ну конечно. – Джон-Том подавил улыбку. – Без твоего неусыпного присмотра мне и минуты не прожить.
– Ну, раз ты и сам это понимаешь… – проворчал Мадж и шагнул в сторону, пропуская Найка с принцессой.
Ротонда оставалась безлюдной, если не считать двух сладко посапывающих служанок – они покоились в креслах, точно мягкие игрушки.
Казалось, и все здание погружено в сон. По крайней мере, далекий перекрытый коридор не оглашался яростным ревом.
– Пока все идет хорошо, – успокаивал себя Джон-Том и думал при этом, долго ли продержатся его «дурацкие» чары. Дверь камеры по соседству с Алеукауниной подчинилась узорчатому ключу с кольца Найка.
Принцесса проскочила мимо него, настойчиво зашептала, склонясь в лунном свете над кем-то. Джон-Том, оставшийся в ротонде, заметил, что камера как две капли воды похожа на предыдущую.
– Умаджи! Это Алеукауна. Просыпайся! Пришли храбрецы из Харакуна, они нас освободят!
– В самом деле? – раздался очень густой, по мнению Джон-Тома, голос, однако неоспоримо женский. – Как раз вовремя. Вот молодцы!
Хотела бы я то же самое сказать и о моих бесполезных подданных.
В темноте улавливалась возня. Затем принцесса с Найком отступили назад, и появился некто массивный, упакованный в желтую с черным замшу.
Высокородная принцесса Умаджи Туурская оказалась очень изящной, очень респектабельной и очень рослой горной гориллой. Джон-Том предположил, что весит она где-то между тремя и четырьмя сотнями фунтов (трудно было сказать более точно, так как почти все горилье тело пряталось под замшевыми складками). Стоя на трех могучих конечностях, свободной лапой она откинула назад концы черной с серебром ленты, обхватывающей ее голову. Прозрачная вуаль на морде была в тон ленте.
Чаропевец поймал себя на том, что думает не о ней, а о Манзае. Он наклонился к Маджу – пошептаться.
– Ну?
– Че – ну, кореш?
– Ты разве не хочешь показать себя вежливым выдром? Не поцелуешь ей лапу?
– Да я, чувак, не уверен, че сумею ее поднять. Почему б тебе самому не попробовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– О да. – Лейтенант кивком указал на дверь. – Эта усадьба хорошо защищена, что делает побег затруднительным.
– Я и сама не слепая, – проворчала Алеукауна. – Манзай ограничил мои передвижения, но не обзор. Думаю, я сумею найти безопасный выход.
Хек вежливо предложил:
– Тогда поспешим, ваше высочество, пока сонные чары, наложенные Джон-Томом на сторожей, не ослабли или пока другие сторожа не явились проведать вас. – Он остановился у дверей, осторожно глянул через решетку и сообщил:
– Все еще спят.
В глаза Джон-Тому посмотрели очи, похожие на светящийся изнутри полированный оникс. Во взоре этом была абсолютная уверенность в себе и ни малейшего смущения.
– Настоящий чаропевец, – проворковала Алеукауна.
– О да! – гордо заявил Найк. – И его отважный спутник.
Мадж, шагнув вперед, взял принцессу за изящную лапку и церемонно ткнулся усами в тыльную сторону ее ладони. По мнению Джон-Тома, своей длительностью поцелуй побил все рекорды неприличия.
– Мадж! – предостерег он.
Выдр успокаивающе кивнул:
– Да знаю, чувак, знаю. Мы здесь тока для того, чтоб помочь в ейном вызволении. – И с располагающей улыбкой повернулся к принцессе:
– Но это не значит, че мы вправе забыть о клепаных манерах, верно, малютка?
Сказать по правде, я в жисти не встречал настоящей принцессы.
– Судя по всему.
Она высвободила конечность, но в этом жесте, пожалуй, добродушная насмешка преобладала над раздражением.
– Вы должны извинить моего друга, – вмешался в разговор Джон-Том. – Он… от природы не слишком застенчив.
– Удача любит нахальных, – с улыбкой заметила Алеукауна.
Между Маджем и Алеукауной встал нахмурившийся Найк.
– Ночь на исходе, а с ней и шансы на благополучное бегство. Ваше высочество, если вы действительно знаете безопасный выход из дома, следует воспользоваться им как можно скорее.
Она кивнула и, плотнее закутавшись в шифон, направилась к двери.
Лейтенант держался рядом.
– Через месяц вы снова увидите родной дворец.
– Лейтенант, я уже поняла, что вы не бросаете слов на ветер. Как и ваши солдаты, вы отважны и знаете свое дело. Однако я не могу уйти, пока не исполню взятые на себя обязательства.
Хек и Пауко оторопело переглянулись. Найк неуверенно молвил:
– Ваше высочество, боюсь, я не понял. Что за обязательства?
– Во мне течет королевская кровь. А это подразумевает, что у меня есть долг не только перед Харакуном и моей семьей, но и перед подругами по несчастью.
– Подруги по несчастью?
Найк отчаянно сражался со зреющей в его мозгу догадкой.
В следующий миг все, в том числе и Мадж с Джон-Томом, попали под мягкий, но властный взгляд. Чаропевец отметил, что у принцессы очень длинные ресницы.
– Это означаете что я не смогу с чистой совестью гулять на свободе, пока мои сестры томятся за решеткой.
– Это еще почему? – пробормотал Мадж. – Че до меня, так я б гулял на свободе и в ус не дул.
Занявший позицию возле двери Хек почтительно взмолился:
– Ваше высочество, я всего-навсего скромный солдат, но осмелюсь заметить: у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на другие дела, сколь бы возвышенно они ни выглядели. В любой момент могут развеяться чары Джон-Тома либо сюда придут охранники и обнаружат нас.
Надо выбираться из усадьбы, и поскорее!
Принцесса, пропустив эти слова мимо ушей, указала Найку на его запястье – там позвякивало узорное кольцо с ключами.
– У вас есть ключи от остальных камер. Чтобы освободить моих сестер по узилищу, понадобятся считанные минуты.
– Возможно, – согласился Пауко, – но большую группу беглецов и обнаружить легче.
– Нас уже семеро, – возразила принцесса. – Если к нам присоединятся еще несколько узников, что от этого изменится?
– И правда, что?
Найк задумался.
– Лейтенант, вы слышали мой приказ? – процедила она сквозь зубы. – Или нет?
Найк прижал к груди правую лапу и низко поклонился.
– Ваше высочество, мы – покорные слуги. Слушаем и повинуемся.
– Ты, кореш, говори за себя.
Мадж повернулся, собираясь уйти, но тяжелая человеческая рука остановила его.
– Мадж, теперь мы не можем их бросить.
– Да ну? – Выдр холодно глянул на Джон-Тома. – Взаправду, че ль, не могем? Следи за мной, чувак, щас я покажу, как это делается.
– Решил удрать в одиночку? – спокойно осведомился Джон-Том.
Выдр, уже взявшийся за дверную ручку, замер. Через секунду он повернулся и сердито погрозил другу пальцем.
– Эх, кореш, да кабы я не опасался за твою перекормленную тушу, уже б давно чесанул в одиночку.
– Ну конечно. – Джон-Том подавил улыбку. – Без твоего неусыпного присмотра мне и минуты не прожить.
– Ну, раз ты и сам это понимаешь… – проворчал Мадж и шагнул в сторону, пропуская Найка с принцессой.
Ротонда оставалась безлюдной, если не считать двух сладко посапывающих служанок – они покоились в креслах, точно мягкие игрушки.
Казалось, и все здание погружено в сон. По крайней мере, далекий перекрытый коридор не оглашался яростным ревом.
– Пока все идет хорошо, – успокаивал себя Джон-Том и думал при этом, долго ли продержатся его «дурацкие» чары. Дверь камеры по соседству с Алеукауниной подчинилась узорчатому ключу с кольца Найка.
Принцесса проскочила мимо него, настойчиво зашептала, склонясь в лунном свете над кем-то. Джон-Том, оставшийся в ротонде, заметил, что камера как две капли воды похожа на предыдущую.
– Умаджи! Это Алеукауна. Просыпайся! Пришли храбрецы из Харакуна, они нас освободят!
– В самом деле? – раздался очень густой, по мнению Джон-Тома, голос, однако неоспоримо женский. – Как раз вовремя. Вот молодцы!
Хотела бы я то же самое сказать и о моих бесполезных подданных.
В темноте улавливалась возня. Затем принцесса с Найком отступили назад, и появился некто массивный, упакованный в желтую с черным замшу.
Высокородная принцесса Умаджи Туурская оказалась очень изящной, очень респектабельной и очень рослой горной гориллой. Джон-Том предположил, что весит она где-то между тремя и четырьмя сотнями фунтов (трудно было сказать более точно, так как почти все горилье тело пряталось под замшевыми складками). Стоя на трех могучих конечностях, свободной лапой она откинула назад концы черной с серебром ленты, обхватывающей ее голову. Прозрачная вуаль на морде была в тон ленте.
Чаропевец поймал себя на том, что думает не о ней, а о Манзае. Он наклонился к Маджу – пошептаться.
– Ну?
– Че – ну, кореш?
– Ты разве не хочешь показать себя вежливым выдром? Не поцелуешь ей лапу?
– Да я, чувак, не уверен, че сумею ее поднять. Почему б тебе самому не попробовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91