В бухточке можно было бросить якорь, не боясь причинить вред какой-нибудь нежной тропической фауне или флоре. На дне лагуны полностью отсутствовала жизнь, лишь сиротливо покачивались над песком и гравием трепанги. Ни ярких кораллов, ни красочных анемон, ни нежно подцвеченных тридакн. Неизвестное стихийное бедствие сокрушило и выжгло густые заросли, покрывавшие некогда берег и подошву горы.
Уцелевшие лавры боязливо выпускали редкие скукоженные листочки, пальмы анемично сгибались до земли, их разлапистые ветви так иссохли, что обещали рассыпаться от малейшего ветерка. Разрозненные пятнышки выжившей травы ютились под прикрытием деревьев.
– Здеся чей-то поганое случилось.
Мадж настороженно глядел с борта, пока экипаж аккуратно опускал якорь.
– Потеряны песни. У деревьев и цветов тоже была музыка. Ее кто-то украл, но растительность, в отличие от музыкантов или китов-мореходов, оправиться не смогла.
Джон-Том поглядел направо. Облачко нот пульсировало, излучая гневный ярко-красный свет. Сдержанный перезвон стал резким, нервозным.
Сейчас только глухой или неисправимый лжец стал бы утверждать, что музыка не способна выражать истинные чувства.
Собравшиеся у фальшборта принцессы перешептывались. Они могли позволить себе безразличие; никому из них не надо было высаживаться на берег. Джон-Том подошел к ним.
– Кто-нибудь из вас узнает это место?
Квиквелла ответила за всех:
– Не говорите глупостей. На такую территорию не притязают, от нее бегут как от чумы.
– Так я и думал.
– Эй, кореш!
Джон-Том поспешил на зов выдра. Горстка нот, лучась алым светом, вытянулась стрелкой в сторону черного песчаного берега. Джон-Том посмотрел на самый высокий пик. В глубине темной тучи, окутавшей головы утесов, раскатывался гром.
– Не больно-то многообещающе выглядит, вот так. – Мадж стоял бок о бок с другом. – Отчего у меня такое муторное ощущение, че нам предстоит лезть вверх?
Джон-Том решил – просто ради разнообразия – воздержаться от умной и едкой остроты. Да и не был он настроен шевелить мозгами – только воспринимать.
Несколько переборчиков на дуаре слегка взбодрили чаропевца. Какие бы силы тут ни властвовали, они не влияют на его музыку.
Интересно, что это за явление такое, способное похищать музыку? И что происходит с краденым?
– Помнишь вонючку Манзая? – произнес Мадж. – Он коллекционировал принцесс. Можа, ктой-то или чей-то точно так же музыку коллекционирует?
– Коллекционировать – это одно. А отбирать навсегда у законных владельцев – это нечто совершенно иное.
К ним подошел Найк.
– Если вам удастся найти пропавшую музыку, как вы узнаете об этом?
Джон-Том посмотрел на мангуста:
– Не волнуйтесь. Что-что, а музыку я всегда сумею опознать.
Поднялась мохнатая лапа, коснулась его плеча.
– Можете во всем полагаться на нас. Понадобится поддержка наших алебард – мы рады помочь.
Чаропевец был тронут.
– Спасибо, лейтенант, но я подозреваю, что холодная сталь и горячие сердца особой пользы здесь не принесут. Лучше оставайтесь на борту, присматривайте за принцессами.
– Э, чувак, не гони! – запротестовал Мадж. – С чего ты взял, че нам не понадобятся холодные железки и все прочее?
– Мадж, солдаты тут ни при чем. Мы с тобой сами отправились за нотами. И мы с тобой должны идти за ними до конца.
– Ох, ни хрена ж себе, какая поэзия! Какое благородство!
– Да и о принцессах кому-то нужно позаботиться, – упрямился Джон-Том.
Выдр вытаращил глаза:
– Че, за этой болтливой шайкой-лейкой? Да ты раздай телкам подходящее оружие, и, бьюсь об заклад, любые воры и бандиты за версту обойдут нашу лоханку. Девки и сами чертовски хорошо о себе позаботятся.
– Мадж, ты уж прости, но мы с тобой, как всегда, обойдемся своими силами.
Выдр отвернулся и выпустил убийственную очередь ругательств – Найк даже онемел от восхищения.
Джон-Том пожал лейтенанту лапу.
– Если через два дня не вернемся, плывите к Харакуну. Наверняка киты вас доведут.
У всех мангуст ясные, чистые глаза. Очи Найка не были исключением, разве что сейчас на правом выступила влага.
– Чаропевец, вы вернетесь. Кто еще способен развлечь и утешить в долгом пути принцесс?
Он показал, улыбнувшись, мелкие острые зубы, а покрытые легким мехом пальцы бережно сдавили голокожую кисть Джон-Тома.
Выдр, сложив лапы на груди, пялился на окутанный облаками, озвученный громами центральный пик.
– Да уж, веселое местечко. Самое подходящее, чтоб косточки сложить.
– Мадж, бодрись.
Джон-Том шагнул к другу, предоставляя Найку известить солдат и принцесс о решении чаропевца.
– Бодриться! Ты лучше скажи, о наибодрейший, чего это ради я должен с тобой за компанию лезть на рожон?
– А того ради, что ты всегда со мной на рожон лезешь. – Джон-Том хохотнул. – Это неизбежно. Судьба.
– Это бред собачий, а никакая не судьба.
– Мадж, мы с тобой просто-напросто ищем потерянную музыку. Что тут опасного?
– А и правда, че? – Выдр покосился на остров. – Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.
До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.
– По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.
– Да. – Рысь обняла его за плечи. – Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.
– Достойно?! Благородно?! – Мадж был ошеломлен. – Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. – В голосе появилась твердость:
– Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду, К нему наклонился Джон-Том:
– Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.
На глазах выдра набухли слезы.
– Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
Вокруг друзей уже собрались все.
– Воплощение с-силы духа, – заявила Сешенше.
– Олицетворение стойкости, – добавила Алеукауна.
– Квинтэссенция мужества!
У Пивверы сияли глаза.
– Че? Квинтэссенция мужества? – Выдр выпрямился во весь рост. – Вот тута, крошка, ты совершенно права. – Он повернулся к Джон-Тому:
– Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.
Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Уцелевшие лавры боязливо выпускали редкие скукоженные листочки, пальмы анемично сгибались до земли, их разлапистые ветви так иссохли, что обещали рассыпаться от малейшего ветерка. Разрозненные пятнышки выжившей травы ютились под прикрытием деревьев.
– Здеся чей-то поганое случилось.
Мадж настороженно глядел с борта, пока экипаж аккуратно опускал якорь.
– Потеряны песни. У деревьев и цветов тоже была музыка. Ее кто-то украл, но растительность, в отличие от музыкантов или китов-мореходов, оправиться не смогла.
Джон-Том поглядел направо. Облачко нот пульсировало, излучая гневный ярко-красный свет. Сдержанный перезвон стал резким, нервозным.
Сейчас только глухой или неисправимый лжец стал бы утверждать, что музыка не способна выражать истинные чувства.
Собравшиеся у фальшборта принцессы перешептывались. Они могли позволить себе безразличие; никому из них не надо было высаживаться на берег. Джон-Том подошел к ним.
– Кто-нибудь из вас узнает это место?
Квиквелла ответила за всех:
– Не говорите глупостей. На такую территорию не притязают, от нее бегут как от чумы.
– Так я и думал.
– Эй, кореш!
Джон-Том поспешил на зов выдра. Горстка нот, лучась алым светом, вытянулась стрелкой в сторону черного песчаного берега. Джон-Том посмотрел на самый высокий пик. В глубине темной тучи, окутавшей головы утесов, раскатывался гром.
– Не больно-то многообещающе выглядит, вот так. – Мадж стоял бок о бок с другом. – Отчего у меня такое муторное ощущение, че нам предстоит лезть вверх?
Джон-Том решил – просто ради разнообразия – воздержаться от умной и едкой остроты. Да и не был он настроен шевелить мозгами – только воспринимать.
Несколько переборчиков на дуаре слегка взбодрили чаропевца. Какие бы силы тут ни властвовали, они не влияют на его музыку.
Интересно, что это за явление такое, способное похищать музыку? И что происходит с краденым?
– Помнишь вонючку Манзая? – произнес Мадж. – Он коллекционировал принцесс. Можа, ктой-то или чей-то точно так же музыку коллекционирует?
– Коллекционировать – это одно. А отбирать навсегда у законных владельцев – это нечто совершенно иное.
К ним подошел Найк.
– Если вам удастся найти пропавшую музыку, как вы узнаете об этом?
Джон-Том посмотрел на мангуста:
– Не волнуйтесь. Что-что, а музыку я всегда сумею опознать.
Поднялась мохнатая лапа, коснулась его плеча.
– Можете во всем полагаться на нас. Понадобится поддержка наших алебард – мы рады помочь.
Чаропевец был тронут.
– Спасибо, лейтенант, но я подозреваю, что холодная сталь и горячие сердца особой пользы здесь не принесут. Лучше оставайтесь на борту, присматривайте за принцессами.
– Э, чувак, не гони! – запротестовал Мадж. – С чего ты взял, че нам не понадобятся холодные железки и все прочее?
– Мадж, солдаты тут ни при чем. Мы с тобой сами отправились за нотами. И мы с тобой должны идти за ними до конца.
– Ох, ни хрена ж себе, какая поэзия! Какое благородство!
– Да и о принцессах кому-то нужно позаботиться, – упрямился Джон-Том.
Выдр вытаращил глаза:
– Че, за этой болтливой шайкой-лейкой? Да ты раздай телкам подходящее оружие, и, бьюсь об заклад, любые воры и бандиты за версту обойдут нашу лоханку. Девки и сами чертовски хорошо о себе позаботятся.
– Мадж, ты уж прости, но мы с тобой, как всегда, обойдемся своими силами.
Выдр отвернулся и выпустил убийственную очередь ругательств – Найк даже онемел от восхищения.
Джон-Том пожал лейтенанту лапу.
– Если через два дня не вернемся, плывите к Харакуну. Наверняка киты вас доведут.
У всех мангуст ясные, чистые глаза. Очи Найка не были исключением, разве что сейчас на правом выступила влага.
– Чаропевец, вы вернетесь. Кто еще способен развлечь и утешить в долгом пути принцесс?
Он показал, улыбнувшись, мелкие острые зубы, а покрытые легким мехом пальцы бережно сдавили голокожую кисть Джон-Тома.
Выдр, сложив лапы на груди, пялился на окутанный облаками, озвученный громами центральный пик.
– Да уж, веселое местечко. Самое подходящее, чтоб косточки сложить.
– Мадж, бодрись.
Джон-Том шагнул к другу, предоставляя Найку известить солдат и принцесс о решении чаропевца.
– Бодриться! Ты лучше скажи, о наибодрейший, чего это ради я должен с тобой за компанию лезть на рожон?
– А того ради, что ты всегда со мной на рожон лезешь. – Джон-Том хохотнул. – Это неизбежно. Судьба.
– Это бред собачий, а никакая не судьба.
– Мадж, мы с тобой просто-напросто ищем потерянную музыку. Что тут опасного?
– А и правда, че? – Выдр покосился на остров. – Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.
До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.
– По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.
– Да. – Рысь обняла его за плечи. – Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.
– Достойно?! Благородно?! – Мадж был ошеломлен. – Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. – В голосе появилась твердость:
– Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду, К нему наклонился Джон-Том:
– Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.
На глазах выдра набухли слезы.
– Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
Вокруг друзей уже собрались все.
– Воплощение с-силы духа, – заявила Сешенше.
– Олицетворение стойкости, – добавила Алеукауна.
– Квинтэссенция мужества!
У Пивверы сияли глаза.
– Че? Квинтэссенция мужества? – Выдр выпрямился во весь рост. – Вот тута, крошка, ты совершенно права. – Он повернулся к Джон-Тому:
– Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.
Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91