– У тебя странные представления о порядочности.
Хикки отставил пустую чашку и рассмеялся. Словно в ответ, где-то недалеко жалобно завыла собака.
– Пол, – сказал он, выбираясь из-за стола, – когда ты живешь в Портленде, у тебя формируются несколько иные представления о порядочности… Мы тут привыкли оценивать человека иначе, нежели это принято в Метрополии. Ты в курсе, почему я разругался со своей семьей?
– Нет, – помотал головой Этерлен. – Я не любитель ковыряться в чужих душах. Только по службе, только по службе…
– Это произошло из-за того, что мой просвещенный папаша вбил себе в голову, будто бы наша Контора вместо борьбы с внутренним и внешним врагом стала заниматься не совсем благовидными вещами… До него никак не доходило, что такая борьба не всегда может быть “благовидной” и благородной. Я какое-то время все это терпел, а потом вспылил. В итоге мы едва не подрались и теперь не общаемся уже восемь лет. Точно то же мы наблюдаем и здесь, на Острове Ублюдков: порядочность – это не только и даже не столько соблюдение законов. Существуют другие, нравственные нормы… Понимаешь меня?
– В общем, да, – вздохнул Этерлен. – Ты пожрал? Собирайся.
Час спустя они подъехали к хижине Йохансона. Хикки затормозил возле ворот и сразу обратил внимание на то, что калитка в сетчатом заборе распахнута настежь. Подходя к дому, он увидел открытую дверь; Этерлен, вдруг занервничав, ринулся вперед. Хикки осмотрелся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Этерлен решительно ворвался в дом и принялся звать своего друга.
Хикки поднялся вслед за ним на второй этаж.
– Ч-черт… – хрипло прошептал Этерлен.
На светло-розовой стене небольшого коридорчика темнели кровавые пятна, уже успевшие немного подсохнуть. Этерлен распахнул дверь спальни и замер, как вкопанный. Хикки отодвинул его в сторону…
Большущая кровать Йони представляла собой сплошное озеро запекшейся крови. На смятых в ком розовых простынях лежал он сам – запрокинув к потолку почти разрубленную чьим-то ударом голову. С противоположной стороны кровати Хикки увидел женскую ногу: под окном лежала молоденькая светловолосая девушка с обгоревшей дырой в затылке. Хикки смотрел на ее неприлично вывернутые бедра, на тонкие пальцы, мертво вцепившиеся ногтями в наполовину стащенную на пол простыню, и чувствовал, что мир начинает вращаться вокруг него.
Йохансона убили не из бластера. Этерлену было достаточно одного взгляда, чтобы понять – скорее всего это было нечто вроде топора. Спальня не имела следов борьбы, в руках Йохансона не было оружия. Выходило, что кто-то совершенно бесшумно проник в дом, рубанул Йони, а потом застрелил проснувшуюся девушку.
– Почему в коридоре кровь? – громко произнес Хикки.
– Ничего не трогай, – невпопад ответил Этерлен. – Ничего не трогай, я сейчас вызову полицию.
– Как ты думаешь, когда это было?
– Совсем недавно… Где-то на рассвете. Ты видишь, кровь успела засохнуть. А ее было много, очень много. Идем отсюда.
Слабо перебирая ногами, Хикки спустился в холл и вышел на воздух. Еще вчера он видел живого и здорового Йони Йохансона – а сейчас детектив валялся в собственной кровати с разрубленным черепом.
В сознании Хикки царила странная пустота, будто бы весь мир превратился в виртуальную бесплотную голограмму в темноте большого, наполненного какими-то звуками зала. Он смотрел на запущенные розы под стеной дома и не понимал, что видит, мозг отказывался анализировать “картинку”. Перед глазами почему-то возникла первая жена, Мэгги, такая, какой он видел ее в последний раз, – смеющаяся, она махала ему рукой возле тяжеловесного белого седана “Лэнгли-Маркиз”, который он купил вскоре после их свадьбы. Где-то далеко-далеко шумел Этерлен, визгливо оравший на полицейского диспетчера.
Резко дернув головой, Хикки пришел в себя.
– Совершенно потерял форму, – пробормотал он.
Из дома вышел Этерлен. В бессильно повисшей руке он держал телефон.
– Я знал его с пятилетнего возраста, – тихо проговорил генерал. – С первого курса Академии. – Он опустился на ступеньки перед распахнутой дверью и вытащил сигарету. – Это сколько лет? Сорок два… Вот черт…
– Неужели он что-то раскопал? – вслух подумал Хикки. – Вчера… может, за ним следили?
– Все может быть. Сейчас приедет полиция… потом мы созвонимся с Лоссбергом и поедем к Соловцу. Может, он что-то знает. Хорошо, что с нами нет Лосси. Это могло бы создать дополнительные проблемы.
– Почему?
– Ты не догадываешься? Командир особого дивизиона, находящийся в данный момент на “свободной охоте”, и вдруг – болтается в Портленде в компании двух весьма подозрительных офицеров Конторы. Сразу начнутся всякие “мысли” и домыслы… Ты понимаешь, что мы с тобой возбуждаем у полиции оч-чень нездоровый интерес? Какими такими вопросами может заниматься парочка высших офицеров СБ? Генерал и полковник, ничего себе! Да они подохнут от любопытства. Три года назад, когда я занимался на Беатрис одним довольно щекотливым делом, в полиции нашлись особо одаренные начальники, пославшие запрос аж в планетарную Палату Заседателей. Весело было, мамочка ж моя! Дед отправил туда Козловского, чтобы он поговорил с ребятами по душам, а они встретили его скандалом – мы, дескать, в своем праве, и идите к чертям. Люди просто не понимали, с кем они имеют дело. Пришлось принимать меры – а я, само собой, получил по шее.
– Да уж, – покачал головой Хикки, – распустились… Лет тридцать назад любой шеф полиции мочил штаны при одном только упоминании о Службе. А теперь пожалуйста – любопытствуют. Скоро дойдет до того, что сельский шериф станет требовать у нас санкцию прокурора на расследование на его территории.
Вдали послышалось завывание полицейских сирен. Прислушавшись к этой какофонии, Хикки определил, что к ним едут не менее трех машин. Наверное, крики Этерлена возымели свое действие, и начальник околотка выслал целую бригаду.
Он ошибся: то были не районные и тем более не патрульные. Четыре машины городской крипо загородили узенькую улочку, и вскоре Хикки увидел двух юных и очень самоуверенных следователей – прежде чем войти в калитку, ребята наорали на нескольких старичков, высунувшихся на шум из своих норок. Прислушавшись к лексике полицейских, Этерлен устало покачал головой.
– Сейчас начнется, – сказал он. – Я прошу тебя, Хик: пожалуйста, понаглее. Не надо, чтобы эти щенки вытирали об нас, старых и больных людей, свои немытые ноги.
– Я постараюсь, – кивнул Хикки.
Разобравшись с любопытными, следователи двинулись к дому. Из машин тем временем выбиралась целая бригада экспертов с несколькими центнерами аппаратуры.
– Так, вы полицию вызывали?
Рыжеволосый парнишка лет от силы двадцати раздраженно мял в руках сигарету и смотрел сверху вниз на Хикки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56