Если же вы велите казнить весь народ Митилены, все будут знать, что вы будете одинаково карать как виновных, так и невинных. А оттого каждый раз, когда кто-то будет восставать против нас, его придется поддерживать всем, что и требуется нашим врагам. Я же полагаю, что, даже если некоторая часть населения повинна, вы должны смотреть на это сквозь пальцы, дабы и те немногие, кто еще остался у нас в друзьях, не перешли во вражеский лагерь.
На этот раз Клеон проиграл, недобрав, впрочем, совсем небольшое число голосов.
Афины немедля и в спешке выслали вторую трирему с драматической миссией милосердия.
Трирема, несущая приказы, отменяющие первое распоряжение, всю ночь шла на веслах, гребцы по очереди ели, спали и гребли, не останавливаясь ни на миг. А поскольку судно, высланное раньше, не особенно спешило доставить столь ужасный приказ, между тем как вторым судном правила надежда, то, хоть первое и вышло раньше и на место пришло скорее, второе отстало от него совсем ненамного, придя еще до того, как был выполнен ужасный приказ.
Вот эта малость и спасла Митилену.
Стены города были разрушены, афиняне забрали себе весь флот Митилены. Землю поделили по жребию между посланными на Лесбос афинскими колонистами, которые отдали ее для обработки митиленцам в аренду.
Женщины и дети Митилены остались свободными. Мужчины же, вина которых была наиболее тяжкой, по предложению Клеона были казнены в Афинах. Число их превысило тысячу.
19
Примерно в это же время защитники демократического города Платеи, не способные к дальнейшему сопротивлению без помощи, которой не могли предоставить им Афины Клеона, сдались спартанцам на тех условиях, что мужчин города будут судить поодиночке и никто, кроме тех, кого сочтут повинными в преступлении, наказан не будет.
Слово спартанцев считалось в ту пору таким же крепким, как слово голландского купца при сделках, совершавшихся в куда более позднее время.
Спартанские судьи разбирались с каждым из мужчин по отдельности, задавая каждому один и тот же вопрос: «Какие услуги ты оказал во время этой войны нам и нашим союзникам?»
После чего их по одному отводили в сторонку и убивали, и убили всех до последнего.
Так погибло более двух сотен платейцев, вместе с двадцатью пятью афинянами, помогавшими им при осаде. Женщин продали в рабство. Маленький город, девяносто три года остававшийся демократическим союзником Афин, был разрушен до основания и стерт с лица земли в тот самый год, когда на свет появился Платон.
20
Опять-таки в это же время разразилась гражданская война на Керкире, известной нам ныне как остров Корфу, а вскоре она перекинулась почти на весь греческий мир. Поскольку Керкира была первой, случившееся на ней запомнилось крепче всего. А именно: тайная организация восьмидесяти олигархов задумала, при поддержке Коринфа, силой свергнуть демократическое правительство. Неожиданно напав на Сенат, они закололи кинжалами и главу демократического государства, и с ним еще человек шестьдесят, как сенаторов, так и частных лиц.
Однако народ восстал против олигархов и отогнал их, отчего и началась гражданская война.
И если в мирное время никакая из партий, участвующих в гражданских распрях, не имела ни предлога, ни склонности просить о вторжении Афины либо Спарту, то теперь, когда два этих государства воевали, каждая партия любого из городов, возжелав революции, легко находила себе союзников, помогавших ей одним ударом сокрушить противника и укрепить свои позиции.
Там, где ведется война, есть и поборники войны, так что демагог Клеон отвергал предложения Спарты о мире, содержавшие условия, которые определенно принял бы Перикл.
То, что демократия может быть настолько воинственной, ничуть не странно.
То, что демократия может отказывать всем прочим в правах, которые для себя почитает естественными, тоже мало кого удивляет.
— На чьей вы стороне? — вот издевательский вопрос, с которым то и дело обращался к своим оппонентам Клеон и поддерживающий его радикальный кружок дельцов и милитаристов.
Людей, которые противились его военной политике и мешали его администрации присваивать непомерные полномочия, он злобно обличал как трусов, предателей, проспартанцев и неафинян.
Каждая из воюющих друг с дружкой партий провозглашала, что борется за свободу.
И каждая была права.
Демократы боролись с тиранией меньшинства.
Олигархи боролись с тиранией большинства.
В общем же и целом, богатые поглядывали в сторону Спарты, а бедные и не очень — в сторону Афин.
И Спарта, и Афины именовали членов тех партий, которых они поддерживали, «бойцами свободы».
И та и другая имели для этого основания.
Все эти партии боролись за свободу от правления других партий.
Клеон произносил громовые речи о заговоре «столь обширном», что он способен оледенить сердце всякого афинянина, в жилах которого течет горячая кровь. Он заявил, что может сию же минуту представить список трехсот пятидесяти афинян, питающих изменнические пролакедемонианские настроения.
Каждый, кто не был сторонником войны, являлся сторонником лакедемонян.
— На чьей вы стороне? — завывал и взрыкивал он, стуча ногами в помост Народного собрания. То же самое он заставлял повторять и публиковать членов своего кабинета и сочинителей его речей.
Клеон добивался, чтобы ему развязали руки по всем статьям, обвиняя каждого члена Народного собрания, каждого государственного деятеля и каждого военачальника, который ему противился, в том, что тот является либо ненамеренным прислужником спартанизма, либо намеренным приспешником спартанского правительства, если не хуже.
— Мы видим здесь, — орал он, стоя на подиуме, — подрывное влияние сторонников спартанского правительства, предпринимающего очень хорошо организованные усилия по воздействию на голосование членов Народного собрания. При нашей системе свободного управления такие влияния не считаются преступлением, носящим антиафинский характер, — соглашался Клеон, — но это не означает, что мы можем им попустительствовать.
Когда ему недоставало фактов, он разглагольствовал о моральных обязательствах по предоставлению военной помощи всем партиям и партийкам других городов, которые таковой помощи просят.
— Позорное поражение наших союзников в каком бы то ни было городе, — заклинал он собрание, — все равно вынудит нас ввести туда наши войска.
Он старался не упоминать о том обстоятельстве, что то один, то другой союзник Афин неизменно противился проводимой афинянами политике и что многие из кровопролитных войн, развязанных демократическими Афинами, были направлены против союзников, возмечтавших о независимости и праве на самоопределение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
На этот раз Клеон проиграл, недобрав, впрочем, совсем небольшое число голосов.
Афины немедля и в спешке выслали вторую трирему с драматической миссией милосердия.
Трирема, несущая приказы, отменяющие первое распоряжение, всю ночь шла на веслах, гребцы по очереди ели, спали и гребли, не останавливаясь ни на миг. А поскольку судно, высланное раньше, не особенно спешило доставить столь ужасный приказ, между тем как вторым судном правила надежда, то, хоть первое и вышло раньше и на место пришло скорее, второе отстало от него совсем ненамного, придя еще до того, как был выполнен ужасный приказ.
Вот эта малость и спасла Митилену.
Стены города были разрушены, афиняне забрали себе весь флот Митилены. Землю поделили по жребию между посланными на Лесбос афинскими колонистами, которые отдали ее для обработки митиленцам в аренду.
Женщины и дети Митилены остались свободными. Мужчины же, вина которых была наиболее тяжкой, по предложению Клеона были казнены в Афинах. Число их превысило тысячу.
19
Примерно в это же время защитники демократического города Платеи, не способные к дальнейшему сопротивлению без помощи, которой не могли предоставить им Афины Клеона, сдались спартанцам на тех условиях, что мужчин города будут судить поодиночке и никто, кроме тех, кого сочтут повинными в преступлении, наказан не будет.
Слово спартанцев считалось в ту пору таким же крепким, как слово голландского купца при сделках, совершавшихся в куда более позднее время.
Спартанские судьи разбирались с каждым из мужчин по отдельности, задавая каждому один и тот же вопрос: «Какие услуги ты оказал во время этой войны нам и нашим союзникам?»
После чего их по одному отводили в сторонку и убивали, и убили всех до последнего.
Так погибло более двух сотен платейцев, вместе с двадцатью пятью афинянами, помогавшими им при осаде. Женщин продали в рабство. Маленький город, девяносто три года остававшийся демократическим союзником Афин, был разрушен до основания и стерт с лица земли в тот самый год, когда на свет появился Платон.
20
Опять-таки в это же время разразилась гражданская война на Керкире, известной нам ныне как остров Корфу, а вскоре она перекинулась почти на весь греческий мир. Поскольку Керкира была первой, случившееся на ней запомнилось крепче всего. А именно: тайная организация восьмидесяти олигархов задумала, при поддержке Коринфа, силой свергнуть демократическое правительство. Неожиданно напав на Сенат, они закололи кинжалами и главу демократического государства, и с ним еще человек шестьдесят, как сенаторов, так и частных лиц.
Однако народ восстал против олигархов и отогнал их, отчего и началась гражданская война.
И если в мирное время никакая из партий, участвующих в гражданских распрях, не имела ни предлога, ни склонности просить о вторжении Афины либо Спарту, то теперь, когда два этих государства воевали, каждая партия любого из городов, возжелав революции, легко находила себе союзников, помогавших ей одним ударом сокрушить противника и укрепить свои позиции.
Там, где ведется война, есть и поборники войны, так что демагог Клеон отвергал предложения Спарты о мире, содержавшие условия, которые определенно принял бы Перикл.
То, что демократия может быть настолько воинственной, ничуть не странно.
То, что демократия может отказывать всем прочим в правах, которые для себя почитает естественными, тоже мало кого удивляет.
— На чьей вы стороне? — вот издевательский вопрос, с которым то и дело обращался к своим оппонентам Клеон и поддерживающий его радикальный кружок дельцов и милитаристов.
Людей, которые противились его военной политике и мешали его администрации присваивать непомерные полномочия, он злобно обличал как трусов, предателей, проспартанцев и неафинян.
Каждая из воюющих друг с дружкой партий провозглашала, что борется за свободу.
И каждая была права.
Демократы боролись с тиранией меньшинства.
Олигархи боролись с тиранией большинства.
В общем же и целом, богатые поглядывали в сторону Спарты, а бедные и не очень — в сторону Афин.
И Спарта, и Афины именовали членов тех партий, которых они поддерживали, «бойцами свободы».
И та и другая имели для этого основания.
Все эти партии боролись за свободу от правления других партий.
Клеон произносил громовые речи о заговоре «столь обширном», что он способен оледенить сердце всякого афинянина, в жилах которого течет горячая кровь. Он заявил, что может сию же минуту представить список трехсот пятидесяти афинян, питающих изменнические пролакедемонианские настроения.
Каждый, кто не был сторонником войны, являлся сторонником лакедемонян.
— На чьей вы стороне? — завывал и взрыкивал он, стуча ногами в помост Народного собрания. То же самое он заставлял повторять и публиковать членов своего кабинета и сочинителей его речей.
Клеон добивался, чтобы ему развязали руки по всем статьям, обвиняя каждого члена Народного собрания, каждого государственного деятеля и каждого военачальника, который ему противился, в том, что тот является либо ненамеренным прислужником спартанизма, либо намеренным приспешником спартанского правительства, если не хуже.
— Мы видим здесь, — орал он, стоя на подиуме, — подрывное влияние сторонников спартанского правительства, предпринимающего очень хорошо организованные усилия по воздействию на голосование членов Народного собрания. При нашей системе свободного управления такие влияния не считаются преступлением, носящим антиафинский характер, — соглашался Клеон, — но это не означает, что мы можем им попустительствовать.
Когда ему недоставало фактов, он разглагольствовал о моральных обязательствах по предоставлению военной помощи всем партиям и партийкам других городов, которые таковой помощи просят.
— Позорное поражение наших союзников в каком бы то ни было городе, — заклинал он собрание, — все равно вынудит нас ввести туда наши войска.
Он старался не упоминать о том обстоятельстве, что то один, то другой союзник Афин неизменно противился проводимой афинянами политике и что многие из кровопролитных войн, развязанных демократическими Афинами, были направлены против союзников, возмечтавших о независимости и праве на самоопределение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80