– Что, однако, совсем не поможет ни одному из нас, – горько произнес Шавасс.
Он прошел и сел на упаковочный ящик, поднял воротник и сложил руки, засунув их в рукава и стараясь сохранить хотя бы последнее тепло, которое осталось в его теле. Он думал о Франческе Минетти. Так, значит, Энрико Ночи был ее мужем? Странно, что такая умная и интеллигентная женщина влюбилась в мужчину подобного типа. Это только говорит о том, как непоследовательны женщины. Очень сильно поддаются эмоциям.
Орсини и Лири говорили между собой приглушенными голосами. Между ними возникла какая-то странная интимность. Кто-то сказал: «Иногда за один день можно узнать о человеке больше, чем за десять лет».
Как жаль, что они встретились при таких обстоятельствах.
Каким ироничным был этот Джулио Орсини. Человек, который проник в главную гавань Александрии на этой старинной подводной лодке, человек, который потопил два британских эсминца, человек, который столько выстрадал за последние годы, так легко был тронут печалью этой девушки. Жизнь иногда задает странные загадки. Но в конце концов он уронил голову на грудь и заснул.
Глава 12
Жестокая схватка
Он так и не понял, что заставило его проснуться, и лежал, глядя в темноту и страдая от боли в мускулах и жестокого холода. Его часы все еще шли, и, взглянув на светящийся циферблат, он увидел, что было два часа ночи. Он сперва сел, вслушиваясь в звуки ветра, доносящиеся с площади, а потом встал.
Потом он услышал движение в коридоре и, когда выглянул туда через решетку, увидел часового, который стоял вытянувшись, с выражением крайнего ужаса на лице. Перед ним стоял полковник Ташко, уперев руки в бока.
– Значит, спишь, ты, тварь!
Он выбросил вперед руку, схватил несчастного часового за лицо и толкнул его назад. Тот с шумом опрокинулся навзничь, сбив с места стул. Когда солдат попытался подняться на ноги, Ташко пинками погнал его по коридору.
– Давай, проваливай! Доложишь в караульном помещении. А я займусь тобой позже.
Орсини и Лири, разбуженные шумом, подошли к двери.
– Что там такое? – спросил Орсини.
– Ташко, – коротко бросил Шавасс. – Мне кажется, он пьян.
Албанец подошел к двери и посмотрел на Шавасса сквозь решетку со странным выражением глаз. Его мундир был расстегнут, под ним ничего не было, и можно было видеть крутые выпирающие мускулы.
Он расстегнул черную кожаную кобуру у себя на боку, отпер дверь и медленно раскрыл ее. Они почувствовали запах спиртного в его дыхании, тяжелый и всепроникающий, и Лири сделала непроизвольно шаг по направлению к Орсини, который тут же обнял ее одной рукой.
– Как трогательно, – глумливо ухмыльнулся Ташко.
– У нас был тяжелый день, и нам надо хоть немного поспать, – сказал Шавасс. – Поэтому не будете ли так добры убраться отсюда ко всем-чертям и заняться своими делами?
– Все еще полон боевого духа? – сказал Ташко. – Вот это мне нравится. Давай-ка выйдем отсюда.
– А что, если я отвечу, чтобы ты проваливал отсюда к черту?
– Тогда я прострелю девчонке левую коленную чашечку. Жалко портить хороший материал, но что поделаешь?
Орсини было сделал шаг вперед, но Шавасс задержал его.
– Оставь, Джулио. Это мое дело.
Потом он вышел в коридор, Ташко с шумом захлопнул дверь и снова запер ее.
– Не думаю, что Капо это понравится. Он хотел сохранить меня до Пекина.
– К чертям Пекин, – огрызнулся Ташко. – Во всяком случае, сейчас я здесь старший. Капо и девушка отбыли полчаса назад.
Он сильно толкнул Шавасса, заставив его споткнуться и направил его по коридору, а сам шел в трех футах сзади с маузером наизготовку. Они спустились по спиральной лестнице в дальнем конце коридора, повернули в мрачный проход и начали спускаться по каменной лестнице, которой, казалось, не будет конца.
Внизу Ташко достал ключи и отпер дубовую дверь, обитую железными полосами.
Шавасс вошел в дверь, а Ташко проследовал за ним, щелкнул выключателем и запер дверь за собой изнутри.
Они стояли на верху широкой каменной лестницы, а внизу в тусклом свете пары электрических лампочек перед ним открылась удивительная картина. Это был громадный римский бассейн, может быть, ста футов длиной. По бокам возвышались остатки колонн, которые в свое время представляли собой стройную колоннаду. Стоял сильный серный запах, и над водой поднимался парок.
– Просто удивительно, до чего они дошли, эти римляне, – заметил Ташко. – Но естественно, что в средние века, когда строили этот монастырь, святые отцы не очень-то заботились о том, чтобы сохранить эти языческие сооружения. Они просто строили поверх них.
Они спустились по ступеням вниз и пересекли площадку с растрескавшимся мозаичным полом. Бассейн был шести футов глубиной, вода спокойная, и на дне можно было рассмотреть выложенное мозаикой лицо, слепо глядящее сквозь нее две тысячи лет хаоса.
– Он пополняется из естественных источников, – заметил Ташко. – Сорок пять градусов. Говорят, помогает от ревматизма.
Шавасс медленно повернулся, а Ташко снял мундир и бросил его на пол. Он держал ключи в одной руке, а маузер – в другой, и вдруг бросил все это быстрым жестом в середину бассейна.
– Ничего теперь тебе не поможет, друг мой.
Что же это такое? Обычное тщеславие мужчины, кичащегося своей грубой физической силой и не выносящего, чтобы кто-нибудь взял верх над ним. Шавасс отступил назад, будто охваченный страхом. Если Ташко считает, что он легкая добыча для него, то глубоко ошибается.
Албанец двинулся вперед, держа руки опущенными, и грубо захохотал. И в тот же момент он нанес страшный удар, основной удар каратэ, очень неожиданный для противника, потому что был сделан той рукой, соответствующая нога которой находилась в заднем положении.
Шавасс для защиты применил знаменитый прием джужи-уке, скрестил руки над головой и резко выдвинул вперед локоть, направив его в рот Ташко, и раздробил вдребезги ему зубы.
Албанец отпрянул назад, кровь лила с его разбитых губ, а Шавасс сказал с издевательской улыбкой:
– Известный прием, гуяки-зуки, да еще так плохо исполненный. И это самое лучшее, что ты умеешь?
Лицо Ташко перекосилось от злости, но он немедленно занял оборонительную позицию, опустив руки и приглашая противника к действию. И Шавасс двинулся вперед, выставив правую руку вертикально, а левой защищая корпус. Они выжидательно маневрировали, и Ташко первым сделал ход.
Он попытался ударить противника ребром ладони в лицо, но Шавасс блокировал нападение и неожиданно нанес ему удар в живот. Потом Шавасс резко ушел в сторону, и в тот же момент, упав на бок и собрав все силы, нанес ему жестокий удар ногой в пах. Албанец сложился вдвое, а Шавасс, отбросив осторожность, поднял колено, чтобы ударить его по опускающемуся лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29