Я потребую задержания на 10 дней. Девчонку придется продержать в больнице хотя бы неделю.
Грант похлопал по докладной.
– Вот это мне совершенно не нравиться.
– Это вы про девушку, которую я вытащил?
– Да. А вы уверены, что для опознания нет никаких данных?
Миллер достал из кармана конверт и извлек из него небольшой золотой медальон на изящной цепочке.
– Он был у утопленницы на шее.
Грант взял цепочку в руки.
– Святой Христофор…
– А вы взгляните на обратную сторону.
Гравюра на золоте была сделана рукой большого мастера.
«Джоанне от отца – 1955» – стояло там.
Грант мрачно взглянул на Миллера.
– И это все?
– Да, все. Она была в чулках и обычном белье, платье не очень дорогое, как мне кажется. Однако под фирменной этикеткой должен быть ярлык с фамилией, но он вырезан.
Грант тяжело вздохнул.
– А может быть, её сначала убили?
Миллер отрицательно тряхнул головой.
– Нет. Мы не обнаружили следов насилия.
– Ничего не понимаю, – сказал Грант. – Человек может покончить с собой, придя в отчаяние, или если у него помутилось в голове. А вы пытаетесь убедить меня, что эта девушка спланировала свое самоубийство с такой тщательностью, что даже выпорола метку на платье, чтобы скрыть свое имя.
– Но это единственное объяснение.
– А почему же она не выбросила цепочку?
– Потому что привыкла не замечать её на шее. А может, она значила для неё слишком много, ведь она была католичкой.
– Да, над этим надо тоже подумать. Маловероятно, чтобы католичка решилась на самоубийство.
– Но все-таки такие случаи бывают.
– Да, но очень редко. Разве вас не учили в академии, что статистика и теория вероятности помогают в нашей работе? А какие данные из службы розыска о пропавших без вести?
– Пока ничего не поступало, – ответил Миллер. – Но это и не удивительно, она достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, так что вряд ли кто спохватиться, если она не придет домой ночевать. По-моему, надо выждать хотя бы дня два. Может быть, кто-то обратиться с просьбой о розыске.
– Но вы же сами в этом не уверены!
– А вы?
Грант покачал головой, снова взглянув на докладную.
– Нет. Боюсь, все сведения об этой девушке нам придется добывать самим.
– Разрешите мне заняться этим делом?
– Не возражаю. В подобных случаях не обязательно делать аутопсию, но я, пожалуй, попрошу о вскрытии. Никогда не знаешь, какой может быть результат, – и он поднял телефонную трубку.
Миллер вернулся к себе и сел за письменный стол. До начала суда оставался ещё целый час, и он решил привести в порядок срочные бумаги. Но сосредоточиться никак не удавалось. Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. И сразу же из темноты возникло её лицо и стало приближаться к нему, но теперь в глазах светилось удивление и рот был изумленно приоткрыт. Казалось, она хочет ему что-то сказать, пытается заговорить, но не может.
Боже, как он устал!
Ник поудобнее устроился в кресле и задремал. Проснувшись ровно без пяти десять, он почувствовал себя удивительно бодрым и отдохнувшим. Однако сойдя вниз и переходя площадь, он вовсе не думал о суде над Мачеком.
Городской морг был пристройкой к зданию института патологии – длинного безобразного здания в ложно-готическом стиле викторианской эпохи. Внутри было сыро и мрачно. Зеленые кафельные стены и пол, покрытый линолеумом, пропахли дезинфекцией.
Лаборант Джек Палмер сидел за столом в небольшой каморке в конце коридора. Повернувшись к Миллеру, он улыбнулся, а Миллер спросил:
– Есть что-нибудь для меня?
– Старик Мэррей произвел вскрытие сам, но ещё не успел написать заключение. Он расскажет все, что нужно.
Миллер заглянул через стеклянную дверь в отделанный кафелем кабинет, смежный с залом, где производилось вскрытие, и увидел высокого худого патологоанатома.
– Могу я к нему войти?
– Пожалуйста, – кивнул Палмер.
Профессор Мэррей уже снял халат и мыл руки. При виде Миллера он приветливо улыбнулся.
– Самое время купаться, – сказал он с легким шотландским акцентом, от которого так и не смог избавиться. – И тем более в сточной канаве, которую именуют рекой. Надеюсь, вы приняли меры, чтобы не заболеть?
Миллер ответил:
– Если я заболею, то обещаю обратиться только к вам.
Продолжая вытирать руки, Мэррей спросил:
– Вы не узнали, кто эта девушка?
– Нет еще. Но мы надеемся, что через два-три дня её начнут разыскивать.
– Но вы не верите в такую возможность. Почему?
– Потому что этот случай не укладывается в схему типичных самоубийств. Слишком резко он из неё выпадает. С одной стороны, многое говорит за то, что она хотела скрыть свое имя, решившись на самоубийство. Но с другой стороны – нерешительно продолжил он, – можем ли мы предположить, что её убили? Возможно, она была в шоковом состоянии или что-то подобное?
– Нет, глаза у неё были открыты, – возразил Мэррей. – Странно, что вы заговорили о шоке. Сейчас я вам кое-что покажу.
В зале, где производилось вскрытие, было очень холодно. Запах дезинфицирующих средств с трудом заглушал отвратительный сладковатый дух тления. Тело утопленницы лежало на каталке в центре зала. Оно было накрыто клеенкой. Мэррей приподнял край и показал Миллеру левую руку трупа.
– Взгляните сюда!
На руке четко виднелись следы уколов.
– Она была наркоманкой? – спросил Миллер.
Мэррей кивнул.
– Обследование показало, что примерно за полчаса до смерти ей ввели героин.
– А когда она умерла, можно точно сказать?
– Дайте подумать. Вы нашли её около шести? Надо полагать, она пробыла в воде не меньше пяти часов.
– Иначе говоря, умерла около часа ночи?
– Приблизительно. Точнее определить трудно, ночь была холодная.
– Что ещё можно сказать о погибшей?
– Много тут не скажешь. Возраст около девятнадцати, жила в хороших условиях. Очевидно, выросла в доме, где ни в чем не было недостатка.
– Хранила невинность?
– Напротив, была на втором месяце беременности. – Мэррей печально покачал головой и жестко добавил: – Эта юная девушка немало повидала по части секса.
– А где её одежда?
– Я передал её вашему сотруднику.
Миллер обошел каталку, молча постоял возле нее, потом приподнял клеенку, чтобы увидеть лицо покойницы. На нем застыли мир и покой. Кожа была бледной и гладкой. Он прикрыл ей веки и бережно опустил клеенку.
Мэррей проронил:
– Я думаю, ей немало пришлось страдать. Такие переживания для такой молодой девушки…
Миллер согласно кивнул, не в силах произнести ни слова. Ему снова перехватило горло. Он быстро отвернулся и пошел к двери.
– Ник, – окликнул его Мэррей, – сообщите мне о ходе следствия.
Обернувшись, Миллер бросил:
– Обещаю.
Дверь за ним захлопнулась.
Выйдя на улицу, он встретил Брэди, который сообщил, что Грант прислал его на подмогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Грант похлопал по докладной.
– Вот это мне совершенно не нравиться.
– Это вы про девушку, которую я вытащил?
– Да. А вы уверены, что для опознания нет никаких данных?
Миллер достал из кармана конверт и извлек из него небольшой золотой медальон на изящной цепочке.
– Он был у утопленницы на шее.
Грант взял цепочку в руки.
– Святой Христофор…
– А вы взгляните на обратную сторону.
Гравюра на золоте была сделана рукой большого мастера.
«Джоанне от отца – 1955» – стояло там.
Грант мрачно взглянул на Миллера.
– И это все?
– Да, все. Она была в чулках и обычном белье, платье не очень дорогое, как мне кажется. Однако под фирменной этикеткой должен быть ярлык с фамилией, но он вырезан.
Грант тяжело вздохнул.
– А может быть, её сначала убили?
Миллер отрицательно тряхнул головой.
– Нет. Мы не обнаружили следов насилия.
– Ничего не понимаю, – сказал Грант. – Человек может покончить с собой, придя в отчаяние, или если у него помутилось в голове. А вы пытаетесь убедить меня, что эта девушка спланировала свое самоубийство с такой тщательностью, что даже выпорола метку на платье, чтобы скрыть свое имя.
– Но это единственное объяснение.
– А почему же она не выбросила цепочку?
– Потому что привыкла не замечать её на шее. А может, она значила для неё слишком много, ведь она была католичкой.
– Да, над этим надо тоже подумать. Маловероятно, чтобы католичка решилась на самоубийство.
– Но все-таки такие случаи бывают.
– Да, но очень редко. Разве вас не учили в академии, что статистика и теория вероятности помогают в нашей работе? А какие данные из службы розыска о пропавших без вести?
– Пока ничего не поступало, – ответил Миллер. – Но это и не удивительно, она достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, так что вряд ли кто спохватиться, если она не придет домой ночевать. По-моему, надо выждать хотя бы дня два. Может быть, кто-то обратиться с просьбой о розыске.
– Но вы же сами в этом не уверены!
– А вы?
Грант покачал головой, снова взглянув на докладную.
– Нет. Боюсь, все сведения об этой девушке нам придется добывать самим.
– Разрешите мне заняться этим делом?
– Не возражаю. В подобных случаях не обязательно делать аутопсию, но я, пожалуй, попрошу о вскрытии. Никогда не знаешь, какой может быть результат, – и он поднял телефонную трубку.
Миллер вернулся к себе и сел за письменный стол. До начала суда оставался ещё целый час, и он решил привести в порядок срочные бумаги. Но сосредоточиться никак не удавалось. Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. И сразу же из темноты возникло её лицо и стало приближаться к нему, но теперь в глазах светилось удивление и рот был изумленно приоткрыт. Казалось, она хочет ему что-то сказать, пытается заговорить, но не может.
Боже, как он устал!
Ник поудобнее устроился в кресле и задремал. Проснувшись ровно без пяти десять, он почувствовал себя удивительно бодрым и отдохнувшим. Однако сойдя вниз и переходя площадь, он вовсе не думал о суде над Мачеком.
Городской морг был пристройкой к зданию института патологии – длинного безобразного здания в ложно-готическом стиле викторианской эпохи. Внутри было сыро и мрачно. Зеленые кафельные стены и пол, покрытый линолеумом, пропахли дезинфекцией.
Лаборант Джек Палмер сидел за столом в небольшой каморке в конце коридора. Повернувшись к Миллеру, он улыбнулся, а Миллер спросил:
– Есть что-нибудь для меня?
– Старик Мэррей произвел вскрытие сам, но ещё не успел написать заключение. Он расскажет все, что нужно.
Миллер заглянул через стеклянную дверь в отделанный кафелем кабинет, смежный с залом, где производилось вскрытие, и увидел высокого худого патологоанатома.
– Могу я к нему войти?
– Пожалуйста, – кивнул Палмер.
Профессор Мэррей уже снял халат и мыл руки. При виде Миллера он приветливо улыбнулся.
– Самое время купаться, – сказал он с легким шотландским акцентом, от которого так и не смог избавиться. – И тем более в сточной канаве, которую именуют рекой. Надеюсь, вы приняли меры, чтобы не заболеть?
Миллер ответил:
– Если я заболею, то обещаю обратиться только к вам.
Продолжая вытирать руки, Мэррей спросил:
– Вы не узнали, кто эта девушка?
– Нет еще. Но мы надеемся, что через два-три дня её начнут разыскивать.
– Но вы не верите в такую возможность. Почему?
– Потому что этот случай не укладывается в схему типичных самоубийств. Слишком резко он из неё выпадает. С одной стороны, многое говорит за то, что она хотела скрыть свое имя, решившись на самоубийство. Но с другой стороны – нерешительно продолжил он, – можем ли мы предположить, что её убили? Возможно, она была в шоковом состоянии или что-то подобное?
– Нет, глаза у неё были открыты, – возразил Мэррей. – Странно, что вы заговорили о шоке. Сейчас я вам кое-что покажу.
В зале, где производилось вскрытие, было очень холодно. Запах дезинфицирующих средств с трудом заглушал отвратительный сладковатый дух тления. Тело утопленницы лежало на каталке в центре зала. Оно было накрыто клеенкой. Мэррей приподнял край и показал Миллеру левую руку трупа.
– Взгляните сюда!
На руке четко виднелись следы уколов.
– Она была наркоманкой? – спросил Миллер.
Мэррей кивнул.
– Обследование показало, что примерно за полчаса до смерти ей ввели героин.
– А когда она умерла, можно точно сказать?
– Дайте подумать. Вы нашли её около шести? Надо полагать, она пробыла в воде не меньше пяти часов.
– Иначе говоря, умерла около часа ночи?
– Приблизительно. Точнее определить трудно, ночь была холодная.
– Что ещё можно сказать о погибшей?
– Много тут не скажешь. Возраст около девятнадцати, жила в хороших условиях. Очевидно, выросла в доме, где ни в чем не было недостатка.
– Хранила невинность?
– Напротив, была на втором месяце беременности. – Мэррей печально покачал головой и жестко добавил: – Эта юная девушка немало повидала по части секса.
– А где её одежда?
– Я передал её вашему сотруднику.
Миллер обошел каталку, молча постоял возле нее, потом приподнял клеенку, чтобы увидеть лицо покойницы. На нем застыли мир и покой. Кожа была бледной и гладкой. Он прикрыл ей веки и бережно опустил клеенку.
Мэррей проронил:
– Я думаю, ей немало пришлось страдать. Такие переживания для такой молодой девушки…
Миллер согласно кивнул, не в силах произнести ни слова. Ему снова перехватило горло. Он быстро отвернулся и пошел к двери.
– Ник, – окликнул его Мэррей, – сообщите мне о ходе следствия.
Обернувшись, Миллер бросил:
– Обещаю.
Дверь за ним захлопнулась.
Выйдя на улицу, он встретил Брэди, который сообщил, что Грант прислал его на подмогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36